Андрей Деткин - Паргелий

– Шевели поршнями, гнида, – худощавый лопоухий парень в капюшоне, со старательно деланными под Дизеля интонациями, с кривой усмешкой на бледных губах ткнул калашом в спину беглого. Быстро стрельнул взглядом из-под вязаной шапочки по угрюмым лицам «гончих». «Заценили?».

Человек в камуфляжных штанах, длинной зеленой армейской куртке, в берцах, со связанными за спиной руками споткнулся, замельтешил ногами. Длинный его чуб сполз на глаза. Идущий рядом здоровяк в разгрузке и надвинутой на глаза кепи поймал пленника за шиворот.

– Остынь, Жорик, ты нас только задерживаешь. – Рывком вернул чубатому равновесие. – Или ты хочешь вместо мяса с Пирцентом покалякать? Ты давай не усердствуй со связанным, прояви себя лучше-ка в перестрелке с долговцами. Усек?

– Усек, – промямлил Жорик, а через мгновение вскинулся: – но Качака, эта падла предала нас. Валить надо его. Я просто терпеть не могу таких.

– Потерпи уж, – усмехнулся старпом, помедлил, а потом сказал: – а если не можешь, то вали. – Он быстро извлек из кобуры огроменный пистолет, ловко крутанул его в руке и протянул Жорику рукояткой вперед: – Давай грохни его на хрен. Все рожи только этого и жаждут.

Жорик оглядел рожи, устремившие на него с затаенной надеждой и предвкушением взгляды.

– Че это я? – дал заднюю Жорик.

– Пахло же предал нас. А ты, крюк мне в трещину, никак такого дерьма терпеть не можешь. – Качака дернул рукой с пистолетом, призывая, наконец, приступить к делу. – Вот я и предлагаю тебе отвести душу, заодно рожи порадовать. Да, рожи? – с высоты своего двухметрового роста верзила покровительственным взглядом обвел кивающую и лыбящуюся стаю.

– Да. Грохни его.

– Конечно, жаждем. А как же.

– Давай, Жорик, мочкани предателя. Будет знать, как от нас в следующий раз бегать.

– А-а-а… А с Пирцентом кто будет потом калякать? – уставился на Качаку Жорик. – Ты, что ли?

Все заржали, кроме Пахло и, собственно, Жорика. Он часто моргал и обводил взглядом гогочущих грачей, с которыми два дня к ряду выслеживал и отлавливал «дизера».

– Все с тобой ясно, неукротимая ярость, блин, – с остатками улыбки на грубой физиономии Качака убрал хайпауэр в кобуру. – Баста, мясо, представление закончилось, – быстро серьезнел старпом. – Надо успеть до обеда, а то лапу сосать будем.

Стены из железных секций, вышки над ними, выглядывающий купол базы посреди сухого кочковатого поля выглядели, рыцарским лагерем в Средневековье. Научная база «Салют» с мозговым центром в количестве двух деятелей, несмотря на смену власти, продолжала функционировать по своему основному профилю. Исследовательская работа велась, снабжение поступало исправно, спокойствие и безопасность обеспечивались.

Качака громко стукнул тяжелым берцем по железной двери, рождая металлический дребезг. Над воротами с вышки высунулась голова в капюшоне.

– Открывай! – гаркнул старпом и взялся за рукоятку. Послышался щелчок электромагнитного замка. Качака толкнул дверь. Стоящие на углу исследовательского корпуса два «грача» тут же выронили тлеющие сигареты и с невозмутимыми лицами уставились на хмурого держиморду.

– В наряд на сральню, – буркнул Качака, зло перекатывая желваками. Парочка не возражала, подобострастно стеклянными глазами провожала старпома в головное здание. Стоило захлопнуться двери, как они тут же похватали драгоценные тлеющие окурки и продолжили прерванный разговор, повернувшись спинами к неаккуратной надписи белой краски на железной стене: «ЗДЕСЬ курить запрещено!!! (стрелка указывает вниз) Курить можно в курилке!!! (длинная стрелка влево).Тупые рожи будут наказаны!!!!»

– Жорик, запри Пахло в холодной, – кинул один из «гончих», которые гуськом направились за старпомом.

– А че опять я? – пробовал возразить Жорик ломающимся голосом. Ему никто не ответил. Дверь за«грачами» захлопнулась.

– Давай, Пахло, пошли, – уныло проговорил Жорик, мотнул головой в сторону железной постройки, переделанной из инвентарной в карцер.

Проходя мимо курильщиков, Жорик остановился:

– Шифа, дай добью, – протянул руку за бычком.

– Свои кури, – пренебрежительно ответил «грач», развернулся и с размаха пнул понурого Пахло в зад, – веди давай дизера куда сказано.

От больного пинка Пахло выгнулся, обернулся и сквозь стиснутые зубы зашипел:

– Совсем, Шифа, прифигел?

– Чеши, бегляночка, в каталажечку, пока зубы целехоньки, – зло пропел Шифа, омерзительно задирая верхнюю губу.

Второй курильщик, кто-то из новеньких, зажал сигарету в зубах, быстро шагнул сбоку и сунул кулаком Пахло по скуле. Голова пленника мотнулась, длинный чуб упал на глаза.

– Ты чего? – Пахло вжал голову в плечи и опасливо таращился на нападающего. Из рассеченной скулы потекла багровая струйка.

– Ниче, а ты че? – осклабился рябой парень, оголяя желтые зубы.

– Харе! Харе! – громко сказал Жорик, торопливо вклиниваясь между бузилами, – мне за него Пирцент голову оторвет. А ты, Пахло, иди давай, – он развернул и толкнул пленника в спину.

– Вот чего ты задираешься? – корил он мужика с поникшей чубатой головой и бритым затылком, плетущегося по вытоптанной земле к карцеру. – Теперь у тебя это… кровь течет, – Жорик досадливо мотнул головой. – Я тебе потом зеленку принесу.

– Жрать лучше принеси, – не оборачиваясь, буркнул Пахло.

Жорик запер беглеца и зашагал к главному корпусу. Курильщиков уже не было. Он огляделся, убедился, что на площадке один, достал из внутреннего кармана мятую пачку «Тройки», быстро выбил сигарету, пачку убрал на место. Еще раз воровато осмотрелся, после чего прикурил.

Дверь резко распахнулась, Жорик вздрогнул, испуганно убрал сигарету за спину, вытянулся в струнку. Из корпуса под дулом автомата вывели старика, того самого, которого три дня назад привела группа Пендоса. Как раз в тот день Жорик с прочими «гончими» собирались в погоню.

Не заметив начальства, он облегченно выдохнул дымом, отошел за угол и из-за него рассматривал пленника, время от времени затягиваясь сигаретой, спрятанной в кулак.

Низкого роста, неряшливый, одетый в тряпье дед вызывал сочувствие и неприязнь одновременно, как облезлый больной пес. Он смотрел глубоко утопленными в глазницах глазами с высосанными склеротическими белками безразлично и отстраненно. В то же время от него исходили энергетика и опасность, словно от дремлющей аномалии. Хотелось держаться от него подальше. Тот, второй, с которым его взяли, хотя и был зомбяком, но выглядел куда свежее. Он был абсолютно безвредным, послушно, как телок, шел на веревке за Карасиком. Со слов Вени, их заметили возле танка, затем «пасли» до норы, собранной из кучи веток и бревен, где и взяли. Старик что-то пытался сделать. Как будто током шарахнул Чирика, но после того, как Стас навел ствол на зомбяка, старик заголосил и перестал сопротивляться. Веня с похабной ухмылочкой говорил, что у старика с этим «безобидным» типа любовь была, подмигивал и раскрытой ладонью постукивал по кулаку, вызывая тем самым шлепающий звук.