Сергей Гусев - Рыжие локоны. Фэнтези

Наступило 3 часа дня. Все уже собирались пойти на отдых. Из ниоткуда, без всякой охраны явился на порог Охотничьего круга купец. Он гнал на всех парах своего коня, будто за ним гонится сам дьявол. Весь разодетый и в драгоценностях (как все купцы), но без видимого товара (как не все купцы) торгаш врезался во врата. Конь, видимо, то же был не в себе. Теперь его ждет то место, где собираются в табун все мертвые лошадки. Косматая башка разлетелась как арбуз. Тело же придавило бредившего купца. Всеволод откинул труп скакуна и поднял бедолагу. Его мать, которая стала главной травницей велела отнести раненого в Доброизбу (там проводилось лечение).

Доброизба была не мала. Вмещала в себя много кроватей, лавок, а главное лекарств собственного и эксклюзивного приготовления травниц поселения. Всеволод поместил на ложе купца. Того всего трясло. Он бредил и лихорадил. Его руки принялись чесать грудь, да так что одежда начала разрываться.

– Матушка! – обратился Всеволод к матери.– Что с ним? Помоги ему.

– Сейчас, сейчас, думаю, это ему поможет. Успокоит, -сказала мать и зажгла пучок травы.

– Убаюй. Эта точно усыпит, – произнес Всеволод, зная толк в травах.

– Не дыши! – приказала сыну мать.

Убаюй лучшее средство от нервных расстройств, если пить его отвар. А вдохнув его дым, погрузишься в продолжительный сон.

Матушка поводила тлеющим пучком у носа больного. Дым нужно вдыхать самый свежий, ибо он быстро теряет свои свойства, растворяясь в воздухе, хотя может чуть ударить в голову. На удивление женщины дурман не сразу подействовал, как обычно бывает. Она уже сама не могла сдерживаться без воздуха. Глаза купца закатились. Он закричал: «Сними!». И обрубился.

– Что снять? – спросил сам себя Всеволод. Потом отодвинул маму в сторону и дорвал одежду на груди пациента.

Там нечего было больше снимать. Но на себя обратил внимание отвратительный шрам.

– Похоже, он носил украшение, а потом оно вжарилось в кожу, – высказал предположение Всеволод.

– Это колдовство. Буду уверенна перед Созидателями. Колдовство. Тут особые травы нужны с настоями. И без слов крепких силой обладающих не обойдется. Иди сынок. Я тут одна над ним работать буду.

– Одна, а другие травницы?

– Никого не надо. Справлюсь.

– А к вечерю придешь? Сегодня поет Красимира.

– Постараюсь придти и услышать это милое пение. Она золотце. В ней сила, сынок. Цени и люби ее.

– Колдовство?

– Нет. В ней волшебство. Будь уверен. Я уверена перед Созидателями.

Вечер в дни Даров это еще одно маленькое чудо, что ворвалось недавно в традиции Круга. Жители собирались на площади, которую годы назад использовали для судов старейшины. Теперь это место стало символом праздника. Праздник вечернего пения. В песнях ведалось о восхвалении природы, о ее союзе с людьми и другими существами и что нужно чтить этот союз. Запевали в основном девушки. Главной солисткой выступала Красимира. Шесть лет назад, когда были первые Дары, в один из вечеров, видя, что жители устали после тяжелого рабочего дня, она запела для них песню. Никто никогда не забудет тот момент, потому что люди услышали нечто необыкновенное. Не ритуальные барабаны и мычания старейшин, а поток нежного мелодичного звука, вытекающий и разливающийся из тела юной красавицы.

Красимира обучила пению других девушек. Этим искусством пожелали овладеть и некоторые мужчины. Причем были из них сильные охотники. Они под предводительством рыжеволосой солистки выступали хором перед всеми жителями в Дары, а в обычные будни каждый пел отдельно для своих близких в деревянных сосновых избах.

Хор построился. Красимира движениями своих нежных рук управляла голосами, направляя их в нужное русло, соединяла, скручивала и выплескивала на радость толпе. После хорового пения наступало время ее соло. Всеволод заслушивался хор, но понимал, что главный сладкий плод впереди. С нетерпением ему хотелось услышать любимую, хоть он и вкушал ее пение почти каждый день, выступление в Дары это нечто другое.

– Успела я, хвала Созидателям! – внезапно слева раздался знакомый, родной голос.

– Матушка, радость, что ты успела. Как там купец?

– Просыпался. Орал так, будто его разрывает на куски дикий леший. К счастью и благодати Созидателей мои средства помогли ему. Боль ушла, и наступил покой. Он спит. Однако меня беспокоят шрамы на груди. Они что-то скрывают и снова могут вызвать приступ. Завтра я позову Чекана. Он в Окололесье у лекаря научился резному делу по туше человечьей. Может, вырежет что там. Ладно, разговорились. Смотри, твоя краса начинает запев. Услада. Ох, услада.

Рыжеволосая девушка статного роста в великолепном бирюзовом сарафане начала свое сольное пение. Вновь это чувство. Нити и иголки так нежно, так ласково прошивали тела окружающих. Все разом закрыли глаза и погрузились в сон. Им снились иные миры, где не было войн, боли, крови и суровых зим. Гармония, счастье, любовь. Всеволод чувствовал это больше всех. Он стоял на цветочном поле. К нему на встречу шла Красимира. Девушка улыбалась, а цветы щекотали ее пальчики. Всеволод пошел ей на встречу. Он смотрел прямо в голубые морские глаза. Его тело наполнялось силой, которую самый мудрый ворожей не смог бы объяснить. Чем ближе девушка, тем больше эти чувства. Как будто волна собирала свои водные массы и готовилась выплеснуться на парня.

Соединения не произошло. Девушка остановилась. Всеволод тоже. С обеих сторон стояли неизвестные. Облик не назвать человеческим. Одеяния странны. Может такие носят иноземцы? Но иноземцы должны выглядеть как люди, а эти похожи, но в облике есть, то, что в обычной деревне называют нечистым, хотя в них чувствовался мир и безопасность. И это свечение. Такой ореол покрывал Всеволода. Это странно. Особенно то, как один из них поднял свою руку. Ее движение вверх напоминало колыхание листа, казалось, она воздушна и необычайно легка. «Берегись, Красимира! Он рядом!» – громко произнесло существо. Девушка посмотрела в ту сторону, куда указывала рука. Всеволод тоже. Они увидели силуэт. Человека. Точно человека. Но он пустой. В нем не было цветов. От него веяло болью, грустью и страданиями. Его шаги убивали цветы: лепестки осыпались, вместе со стеблем теряли цвет, подражали силуэту, сливались с ним. А он становился больше и сильнее. Своими руками неизвестный отрывал куски этой мертвой материи. Пальцы производили сложные движения. Это напоминало лепку, работу художника, затем сборку конструктора. Свое творение существо накрыло ладонью, потрясло и явило, явило изуродованное мелкое создание. Оно растворилось в воздухе. А странный сон закончился, потому что наяву раздались крики.

Всеволод очнулся. Вокруг бежали и кричали женщины, а мужчины вооружились луками с топорами. Пустив взгляд в сторону, Всеволод увидел пламя. Пожирающее пламя. Огонь кушал избу одну за другой. А в самом его сердце стояло чудище. В страдальческом лице можно было узнать больного купца. Его же тело изображено жуткими механизмами. Они напомнили Всеволоду заморское устройство, называвшееся часами. На плечевом поясе гнездились два огромных железных колеса. Они раскручивались до оглушающего визга, а потом монстр изрыгал из своего рта пламя. Несколько добрых воинов-охотников сгорели заживо. Подойти близко остальные уже отчаялись. Стрелы шли в ход. Наконечники вонзались в серое тело. Монстру нипочем.