Бекнур Кисиков - Я тебя… More

– В детстве у меня была проблема, – немного покраснев, начал рассказывал водитель. – Недержание мочи. Каждую ночь мне снилось, что я подхожу к какому-то дереву и …простите, писаю. А утром просыпался в мокрых простынях.

Водитель вытащил пачку сигарет и предложил Арсену:

– Хотите?

– Нет. Я лучше покурю свои, – полез в карман Арсен.

Достав сигарету, водитель прикусил фильтр и подкурил зажигалкой. Сделав несколько глубоких затяжек, он задумался, наверное, обдумывая, что можно говорить, а что – нет.

– Знаете, энурез – это страшное мучение. Я чувствовал себя изгоем: не мог поехать к родственникам, не мог ночевать где-то, помимо своего дома. Даже в летний детский лагерь не мог поехать, ведь под моими простынями всегда должна лежать клеенка, словно я маленький. Это было просто ужасно! Не помогали ни врачи, ни колдуны, ни лекари. И, отчаявшись, мама привезла меня к этому старику.

На очередном ухабе машину резко тряхануло и она чуть не слетела в кювет, но водитель ловко вывернул руль, разразившись длинным необычным матом. Выкинув окурок, он приглушил звук магнитолы.

– Я давно разуверился во всем и уже не надеялся, что кто-то может меня вылечить. Но это была не только моя личная боль, но и мамина, ведь именно она неутомимо возила меня по всем врачам и знахарям. Мне было восемь лет, и я уже осознавал свой позор. И готов был ехать хоть куда, лишь бы избавиться от этого недуга.

…Мы ехали в кузове грузовика, старого, зеленого, чуть ли не времен войны. Приехали туда вечером, тогда машины ездили не так быстро. И что увидели? Группу людей из разных мест. А еще смотрим: старик ждет нас у входа в свое жилище. А во дворе в котле для нас варится мясо.

– Он знал о вашем приезде?

– В том-то и дело, что нет, – загадочно улыбнулся водитель. – Он сказал, что ему принесли весть птицы. Хочешь – верь, хочешь – не верь.

– И что же дальше? – нетерпеливо спросил Арсен.

– Мы заночевали, он не лечил вечерами, а только рано утром. Есть определенный час, когда молитвы имеют силу, – водитель покраснел. – Старик разбудил меня поутру, повел на холм, вытащил мое, простите, достоинство, подул на него, что-то пробормотал про себя. И сказал: «Никогда не держи слабости в голове. Отпускай их с первым ветром». Вот и все.

– Что все?

– С того дня мои простыни перестали быть мокрыми.

– Невероятно, – воскликнул Арсен, но сразу же недоверчиво заметил. – Похоже на сказку.

– Вы не верите в чудо?

– Я вообще не верю в то, что нельзя потрогать руками.

– Но он-то касался руками! – засмеялся водитель.

– Люди любят приукрашивать такие случаи.

– Но вот же я – очевидец этого случая. Даже нет, участник.

– Ну, – с недоверием протянул Арсен. – Ты мог вылечиться по другой, рациональной причине. Психологический шок, гипноз, самовнушение. Эффект Плацебо, в конце концов.

– Но ведь много людей пытались меня вылечить. И не смогли. Тем более, я не поверил старику и вернулся с сомнением. Но с тех пор я не пролил ни капельки в постель.

– Все же это непонятно, – недоверчиво отвернулся Арсен. – А как он жил? На что? Как доставал то же мясо, которое вам сварил?

– А каждый, кто приезжал, привозил ему провизию. И мы захватили с собой продукты: мясо, чай, хлеб, консервы. Но всем этим он угощал гостей. А сам, говорят, питался кореньями.

– Какие коренья в пустыне? Боже мой, – саркастично рассмеялся Арсен.

– О, да вы ничего не знаете о пустыне, – снисходительно заметил водитель.

– Не знаю, – согласился Арсен. – И, наверное, не хочу. Я вырос в городе. Я бы хотел, чтобы пустынь вообще не было.

– Так зачем же вы приехали сюда? В самый центр пустыни? – с удивлением посмотрел на него водитель.

– Я журналист. Я пишу о людях, которые здесь пропали. Это моя работа. Мой хлеб. И ради этого я полечу хоть на Марс.

– Ааа… это те самые. Ну, они ведь тоже почему-то приехали в пустыню?

– Вообще-то на море. И я приехал на море, которое почему-то тоже исчезло.

– Все когда-то и куда-то исчезает, – глубокомысленно изрек водитель.

– Вы все тут философы, я смотрю, – съязвил Арсен.

– В пустыне все философы. Пустыня сама является философом.

Арсен посмотрел на него, но ничего не сказал: а что еще делать в пустоте? Только упиваться бессмысленными раздумьями. Все философы были меланхолики, как и сама пустыня. Ладно, он пробудет здесь всего один день и сразу же уедет в город.

И больше он сюда никогда не приедет.

….

А длинная дорога, словно огромная змея, все тянулась и тянулась до бесконечного пустынного горизонта. И не было этой дороге ни конца, ни края.

Сухой пустынный воздух изменился, став более гумидным, влажным. Дышать стало легче. Ландшафт незаметно становился иным. Все меньше песков, и больше зелени и живности, и все чаще попадались пасущиеся стада. И вдалеке, сливаясь с синевой неба, показался край моря, раскинувшегося по всей длине горизонта. Подъехав ближе к морю, внедорожник двигался вдоль высокого косогора, за которым раскинулся залив, рядом с которым белело небольшое поселение.

– Вот она, столица рыбаков, – ухмыльнулся водитель. – Здесь есть остаток мечты: рыба и рыбаки. И то, что они называют морем, хотя оно сейчас не больше озера.

С середины залива плыл к берегу рыбацкий баркас.

– Вон, улов уже есть, – кивнул на лодку водитель. – Давно не ел хорошей рыбы. Может, удастся отведать.

Въехали в поселок, машина остановилась, водитель спросил у проходившего мальчика:

– Где тут Хромой Капитан?

Загорелый мальчишка восхищенно посмотрел на внедорожник, потрогал колеса, поцокал языком и только после этого показал рукой:

– Поедете в ту сторону, увидите в конце улицы дом без забора. Там живет Хромой Капитан.

В поселке некоторые дома, врытые в землю, утопали в песке почти по самые окна, точно полуземлянки. Да и окон-то толком не было: крошечные дырки, где вместо стекол – пленка. Здесь не было асфальтированной дороги, а колея, по которой они приехали, переходила в центральную улицу.

У Хромого Капитана было, наверное, самое худшее жилище, так как домом это назвать сложно. Слегка возвышающаяся над землей прокопченная землянка, на крыше которой вместо печной трубы болтался на ветру кривой ржавый обрубок, а окна-щели были закрыты тряпкой.

Ни забора, ни, соответственно, ворот. Хотя для живущих на земле именно двор является определенным показателем статуса, а также права на свою огороженную территорию. Справа от дома лежала небольшая куча жынгыла 11 11 Жынгыл – Тамариск. Используется вместо дров. . А слева валялась перевернутая лодка, словно собака, привязанная к колышку. Рядом брошенные весла и рыболовная сеть, а на бельевой веревке сушились штаны и куртка.