Андрей Окунь - Забытая жизнь

За несколько минут Балдор успел выпить три чарки медовухи из увесистого бочонка. Его взгляд становился расплывчатым.

– Мы когда увидели эту козу, – Балдор взялся рукой за грудь, – ты бы видел… У неё живот раздутый, как меха в кузне. А потом… Она еще и, – он набрал воздуху, задержал дыхание и на выдохе заорал, давясь смехом, – пердит.

Балдора скривило напополам от хохота. Он жутко раскрыл рот и смеялся изо всех сил. Маку показалось, что медовуха в кружке завибрировала в ритм гоготу громилы. На глазах Балдора выступили слезы, и он начал повизгивать, при этом стуча ладонью по столу.

– Вот мы ржали! Представляешь, эта старая шельма сплавила больную козу как бы в качестве благодарности за лечение и думала, что Курт не заметит.

Мак безучастно следил глазами за лицом Балдора. На громкий смех то и дело оборачивались посетители корчмы. Балдор пытался отдышаться, кивая соседям направо и налево со словами: «ну старуха, а?».

Мак и Балдор просидели вдвоем еще с четверть часа. Громила так же быстро хмелел, как заканчивался бочонок с медовухой, то есть с каждой минутой все стремительнее. Больше разговаривал он. Мак же прибывал в раздумьях. «Разделят поровну, конечно. Только ты и я можем охотиться на этих паршивых белок. Мужиками прикрываться… Сам же все и будет продавать. Да же та старуха поняла бы, что к чему. Поровну…». Мак резко поднялся. На стол упала чеканная монета с вмятыми углами.

– Хозяин, это за ужин! – крикнул охотник и кивнул на брошенный им медяк.

– Ты когда-нибудь спасал человека? – вдруг спросил Балдор, пытаясь зацепиться за фигуру поднимающегося охотника осоловевшими глазами.

– Бывало, но вряд ли этот кто-то хотел этого.

– Думаю сегодня я спас одного, – Балдор сказал это и зыркнул прищуренными глазами в сторону Мака.

Они зацепились взглядами. Худощавый, среднего роста высушенный трудностями одинокой жизни Мак и обмотанный мышцами, как канатами, исполинского роста Балдор. Мак почесал щеку через густую бороду и, отодвигая тяжелый дубовый стул, отошел от стола. В корчму набивался народ. По углам за столами зажигались самокрутки с табаком. Мак помнил, как жена хозяина еще год назад запрещала курить в её заведении. Когда же она поняла, что выпивка расходится быстрее под табачный дым, то тут же уступила. Мак накинул на голову капюшон, выйдя из корчмы, и легким пружинистым шагом направился в сторону леса. Когда охотник пропал из виду, Балдор ровно сел за столом. Веселость сошла с его лица. Он трезвыми глазами смотрел в дверной проем и о чём-то думал.

Парень проснулся от жуткой боли в голове. Он находился в полузабытье и не мог чувствовать под собой ни прохудившегося мешка с колючей соломой, ни жесткую кровать, на которой лежал. Горький, противный запах пота и сырого дерева. Душно. Парень выскользнул из гула в своей голове и понял, что очнулся. Тогда он почувствовал жуткий зуд в отекшей спине, какой-то внутренний хруст костей рук, ног и груди, сдавливаемых собственным весом. И вместе с этим в одну секунду вспышкой вернулась боль. Ему показалось, что голова скрутилась, скукожилась и сдулась, как высохший фрукт. «Как же больно!», – услышал он собственный голос. Парень открыл глаза, попытался пошевелить рукой, но она будто мертвая лежала где-то сбоку. Сквозь туман в голове послышались далекие шаги. И голос. Грубый, но успокаивающий: «Лежи, еще лежи». Чья-то сильная рука уперлась ему в плечо и опустила обратно на кровать. «Что за… Что происходит?», – мысли путались между собой. Парень почувствовал, как к его лицу прикоснулось что-то холодное. Тряпка. Ему протирали лоб и запекшиеся губы.

– Спи, тебе надо отдохнуть, – сказал голос.

В доме никого не было. Парень приподнялся на локте на твердой кровати и обвёл комнату мутным взглядом. Судя по тусклому свету, сквозящему сквозь окно, наступило утро. На стенах висели полки со всякой рухлядью. Рядом с дверью, прибитая к дощатому полу, торчала крупная ветка, по форме напоминающая рогатку. На её больших концах висело два плаща, а на сучках – разные ремешки, куски высушенной кожи и грязный, набухший от пыли мешок. У противоположной от парня стены были натянуты веревки. На них подвешенные за кончик съежившейся пасти сушились шкурки белок. По углам валялись обрубки палок, несколько топоров, над изголовьем кровати висели два лука: один длинный почти прямой, а второй компактный и более изогнутый.

Парень сел на кровати. За последние несколько дней он сильно похудел. Одежда, бывшая на нём, когда Мак нашел его, обвисла на плечах. Парень поднес пальцы к голове. Он чувствовал, как что-то пульсировало у него на затылке. Рука замерла в нерешительности. Парень представил огромную гематому, мягкую или наоборот сухую трещину с запекшейся кровью по краям. Он вздрогнул и отдернул ладонь. Пробираясь среди рваных и затянутых пеленой воспоминаний, он усилием воли смог обнаружить лишь, как его нёс охотник. Парень плохо воспринимал настоящее: свет колол глаза, а любое движение вызывало тошноту и головокружение. Тогда он медленно и аккуратно спустил ноги на пол.

Ворона, сидевшая на крыше, вскрикнула протяжно и сухо. Парень представил, как она взволновалась, повела клювом и спрыгнула с дома. Было слышно как царапнули её когти по дереву. Кто-то подошел со стороны улицы к двери. Парень сделал усилие, чтобы приподнять голову и рассмотреть человека. Шершаво заскрежетал замок. Щелкнул. В дом вошёл охотник.

На сухом, с множеством морщин лице росла густая и почти белая борода. Из-под зеленого капюшона смотрели холодные безучастные глаза. Это был твердый, ничего не выражающий взгляд. Парню стало неловко, когда серые глаза охотника скользнули по нему. В левой руке мужчина держал открытый замок, в правой за подвязанные лапки – трех большеухих кроликов. Колчан и лук за спиной покрылись листвой и травой. Охотник положил тушки тут же у входа, и поскрипывая тяжелыми сапогами прошел к стене, где были развешены шкуры белок. Парень смотрел на спину охотника и пытался собраться с мыслями. Нужно было что-то сказать или спросить. Он начал говорить, но горло будто расцарапал песок, а рот слепило от сухости. Вышло какое-то мычание. Мак продолжал проверять и подрезать шкурки. Парень подумал, что его просто не услышали, и напрягся во второй раз, но в груди что-то вздрогнуло, и звук комком застрял внутри. Мужчина откинул капюшон с головы и развернулся к кровати. Просто, без всяких эмоций отстегнул от пояса фляжку и наклонился над парнем. Сначала он смочил ему ссохшиеся губы, а затем аккуратно прислонил к ним горлышко.

– Не разговаривай. Зачем ты сел? Ложись. Я скоро приготовлю мясной суп.

Парень подчинился и толкаемый сильной рукой охотника опустился на кровать.