Расселл Джонс - Люди по эту сторону. Люди с того края. Дилогия

И ещё от него пахло как-то странно, от жукокрыла. Как в стеклодувной или в кузне, но без запаха углей.

Я не боюсь высоты, совсем. У меня даже голова не кружилась! Но он так быстро летел, что у меня заслезились глаза. И было очень холодно.

Я успела только заметить, что мы летим на юг от Большой Муэры. Немного виднелось что-то чёрное и широкое, и я поняла, что это Горькое море. А потом стали приближаться горы, и я решила, что это Юольские горы. А потом мы опустились.

Это было посреди леса. Было очень душно, повсюду были лужи. Жукокрыл бросил меня прямо в грязь, и я сразу вся измазалась, потому что упала и не сразу смогла перевернуться.

Жукокрыл встал рядом со мной, и из него выпрыгнул жёлтоволосый мужчина. Тогда я смогла рассмотреть его лицо. Оно было бледное, как тесто, и какое-то всё измятое. Как будто у него внутри что-то болело, и он от этого морщился.

Он что-то сказал, а от его шеи зазвучал неживой голос:

– Сиди здесь. Не двигайся, убью.

И отошёл, а жукокрыл остался рядом.

Я начала крутить головой. Но только головой. Всем остальным я не шевелила, потому что жукокрыл мог повредить мне. Как повредил Алане.

Но я должна была всё рассмотреть! Мы в школе как раз учились составлять наблюдения – описывать всё, что видишь, и так, чтобы другие поняли. У меня получалось! Я подумала, что это хорошо, что нас уже научили этому, и теперь я знаю, что и как делать.

Я увидела вокруг разноцветные коробки, синие, белые и серые, примерно такого размера, как у сундуков, в которых хранят одежду и крупу. Некоторые были без крышки. Внутри что-то лежало – разные вещи, но непонятно, какие.

Ещё я увидела матерчатый домик с натянутыми стенами. Оттуда вышел человек в серебристой одежде и без капюшона, с открытой головой. Это была женщина, кожа у неё была нормальная, а волосы коротко подстрижены, как у охотниц.

Татуировок у неё не было, как и у желтоволосого. Там ни у кого я было татуировок. Как будто они родились в лесу, и их воспитывали обезьяны!

Эта женщина бросилась к желтоволосому и начала кричать ему что-то на непонятном языке. А он спокойно ей отвечал. Потом засмеялся, но странно, как будто заплакал. И махнул рукой в мою сторону. Я услышала, как он произносит моё имя, но остальные слова не поняла.

Женщина повернулась в мою сторону, постояла, глядя на меня, а потом подошла.

Сначала она что-то сказала жукокрылу. Это был тон приказа, но жукокрыл продолжал стоять. Тогда она что-то прокричала в ту сторону, куда ушёл желтоволосый. Только тогда жукокрыл отошёл. Но он не ушёл совсем, я заметила.

Когда женщина заговорила со мной, то это был наш язык! Только с непривычным акцентом. Я слышала в Речной Бороде много разных акцентов, но такого никогда не слышала. Он был какой-то другой, не могу объяснить.

Женщина сказала:

– Не бойся! Мы не будем делать тебе ничего плохого.

И тогда я поняла, что она тоже безумная.

Я вначале решила, что это только желтоволосый сошёл с ума: хотел убить ребёнка, похитил меня. Я думала, что другие недомеченные его накажут, свяжут и всё такое. Потому что как можно, чтобы безумные ходили свободно и делали, что захочется?

Когда я увидела, что ему ничего не сделали, я удивилась. А потом уже совсем поняла. Меня похитили, обещают убить, а эта женщина обещает, что со мной не сделают ничего плохого. Она велит мне не бояться!

Сначала я хотела сказать ей, что она говорит глупости! Что я должна бояться, и она должна бояться, если такое происходит! А потом поняла, что не надо ничего говорить. Безумным же не объяснишь, что они безумны! Я читала, что они не понимают. Потом, может быть, но вот так ничего не объяснить.

Поэтому я промолчала.

С той стороны, куда ушёл желтолицый, появились ещё люди в серебристой одежде и без капюшонов. Кожа у них была разная, и волосы. То есть там были люди с чёрной кожей, как у нас, и светлее, и совсем бледные, как тот желтоволосый. И волосы у них были разных цветов.

Они подошли ближе, стали смотреть на меня и что-то говорить друг другу. Я услышала, как они произносят моё имя.

Но я не удивлялась, что они его знают! К нам же приходила безродная с фальшивыми татуировками и искала меня. И если безродные знакомы, то и моё имя могут знать.

Та первая женщина что-то сказала подошедшим – таким же резким тоном, каким приказывала жукокрылу – и они отошли. Но тоже не ушли совсем.

Потом к нам приблизилось синеволосая женщина с ореховой кожей и передала первой женщине какую-то тёмно-серую пластинку.

Первая что-то сделала, и на пластинке появилось моё лицо. Но не как в зеркале, а как будто нарисовано грифелем. И при этом с объёмом как бы вглубь. Волосы у меня теперь другие, а там, в пластине, я была заплетена, как меня дома мама заплетала.

Женщина спросила:

– Ты знаешь, почему твоё лицо и имя у…

Последним она произнесла непонятное слово. И умолкла, будто бы задумалась.

– Почему тебя запомнили… Почему тебя знают неживые люди… не люди, а…

И опять замолчала.

Я быстро поняла, о чём она. Тот случай с Белой Горой, когда она в обмен на историю обо мне вознесла Маху из Торговой Семьи. Я прочитала об этом в Журнале Странностей – меня приглашали старейшины, чтобы я знала об этом. Видимо, недомеченные как-то узнали, что Белой Горе это оказалось интересно.

Но я не стала объяснять, что в этом нет ничего удивительного. Белой Горе понравилась история про меня, потому они со Стеной сёстры, у них даже шкуры чистятся одинаково. Наверное, мне надо сходить туда – вдруг меня тоже вознесут!

Только зачем рассказывать про это недомеченным? Они меня похитили и угрожали. И они навредили Алане и той девочке, и напали на учительницу Ниплис. Они сумасшедшие.

А та женщина с вопросами продолжала подбирать слова.

– Ты знаешь, почему твоё имя и лицо интересует других, которые не люди? Которые как предметы, но живые?

– Ничего я не знаю, – сказала я и, не выдержав, посмотрела ей прямо в глаза.

Вдруг бы она поняла, что происходит? Что всё неправильно?

Но она отвернулась и что-то сказала синеволосой. Та подала ей толстую палочку. Женщина взяла меня за руку, поднесла палочку одним концом к коже на запястье, прислонила, и палочка меня ужалила! Я вскрикнула, даже хотела отдёрнуть руку, но стерпела. А женщина продолжала улыбаться. Подняла передо мной ту серую пластинку, где было моё лицо, и мне в глаза вспыхнуло чем-то ярким.

– Сейчас я отпущу тебя, – сказала женщина. – Хочешь пойти в ближайшее место, где есть люди? Или хочешь вернуться туда, откуда тебя забрали?

– Я хочу вернуться, – ответила я, стараясь сдержаться и не показать, как я рада, что меня отпускают.

– Не боишься, что будет высоко?

– Нет.

– Ты очень смелая! – похвалила меня женщина и потянулась ко мне.