Риджуэл Каллем - Ночные всадники. Нарушители закона (сборник)

Каждый имеет право защищать себя от нападения врагов, и так всегда поступали люди, которые были теперь товарищами Треслера. Он лучше понимал их теперь, и под влиянием этих мыслей ему начинало казаться, что цивилизованные народы придают слишком большую цену человеческой жизни. Он уже больше не возмущался тем, что здесь прибегали к оружию по малейшему поводу. Это составляло одну из главных особенностей пограничной жизни, где не существовало суда и каждый считал себя вправе отстаивать свою жизнь и свою собственность.

Раздумывая об этом, Треслер сам приписывал свои мысли деморализующему влиянию окружающих условий и его товарищей, не признающих законов. Но, несмотря на это, он чувствовал, что к них было нечто более глубокое, более прочное и жизненное, чем казалось с первого взгляда. И он чувствовал, как росла и крепла его связь с этими примитивными людьми.

Он уже миновал окраину леса и возвращался домой. Густые ветви деревьев заслоняли от него ранчо. Он пристально всматривался, не мелькнет ли где-нибудь огонек. Рабочий барак был окутан темнотою, но в домике Джека все еще виднелся свет. Впрочем, это не казалось ему подозрительным. Он знал, что управляющий имел обыкновение долго не тушить свою лампу. Может быть, он читал по ночам. Треслер улыбнулся при этой мысли. Интересно бы знать, какого рода литература приходится ему по вкусу!

Однако свет в домике Джека скоро погас. Треслер дошел до опушки леса, как раз напротив строений ранчо, как вдруг какой-то непривычный звук заставил его вздрогнуть. Он услышал шепот голосов, доносившийся издали. Говорившие, кто бы они ни были, по-видимому, не двигались с места. Голоса их не затихали, но и не становились громче. Треслер был заинтересован и осторожно начал приближаться. Шагов его не было слышно благодаря мокасинам, которые он носил. Он старался определить, откуда доносились голоса. Ему казалось, что откуда-то по соседству, из отдельной конюшни фермера. Но он еще не был уверен в этом.

По мере того как он приближался к конюшне, голоса становились громче. Он слышал повышение и понижение звуков, но не мог разобрать, кто говорил. Из осторожности он снова остановился. Было небезопасно двигаться дальше. Любопытство, однако, не давало ему покоя, и при обыкновенных обстоятельствах он, конечно, рискнул бы приблизиться к говорившим. Но теперь это могло повредить его главной цели.

Он растянулся под низким кустом, откуда мог наблюдать, оставаясь незамеченным. Быть может, это был тот самый куст, под которым он лежал в ту памятную ночь. Это воспоминание вызвало у него зловещие предчувствия, которые не замедлили оправдаться.

Он услыхал, как была заперта дверь, и голоса внезапно умолкли. Немного позже послышался треск сосновых шишек под копытами лошадей. Это было повторением уже виденного им раньше. Два всадника приближались по направлению к дому. Казалось, он должен был схватиться за оружие, но инстинкт прерии – древний инстинкт самосохранения – уже достаточно овладел им. Он быстро отдернул руку, которая уже прикоснулась к кобуре револьвера.

Может быть, это был Красная Маска. Даже весьма вероятно! Но Треслер не хотел повредить своим планам таким внезапным, необдуманным нападением на разбойника. Если Красная Маска и Джек были одним и тем же лицом, то, хладнокровно застрелив его вблизи ранчо, Треслер оказался бы в глазах полиции простым убийцей, и никакие его показания не убедили бы присяжных Москито-Бенд, что управляющий ранчо был грабителем скота.

Через минуту он мог разглядеть очертания лошадей. Их было две, как и прошлый раз, но все-таки он не мог хорошо рассмотреть всадников. В лесу было темно, и лошади проехали от него довольно далеко.

Они исчезли, как безмолвные тени, и только стук копыт обнаруживал, что это были живые существа.

Треслер подождал, пока звуки замерли окончательно, и тогда поднялся и пошел дальше. Но то, что он видел, навело его на грустные размышления. Ночные всадники опять отправились в свой разбойничий поход. Убийство и грабеж на их пути! Он думал о том, кому суждено стать их жертвой в эту ночь, и с содроганием вспомнил Менсона Орра. Теперь он досадовал на себя за то, что дал им спокойно проехать мимо. Но тут он вспомнил о молодой девушке, такой одинокой и беспомощной в своем собственном доме. Он должен прежде всего позаботиться о ней. В ушах его прозвучали снова характерные слова Джо Нелсона: «Ты должен как можно скорее взять эту девушку в свой кораль и наложить на нее свое клеймо»…

Треслер продолжал соблюдать величайшую осторожность, хотя всадники были уже далеко и не могли его слышать. Теперь ему надо было пройти мимо комнаты слепого, а он знал, что этот человек обладал почти сверхъестественным слухом. Предполагая, что он еще не спит, Треслер двигался очень тихо, поминутно останавливаясь и прислушиваясь. Он подошел к самой конюшне, но не услыхал ничего, кроме тяжелого дыхания животных и бряцания цепей. Ему хотелось бы произвести дальнейшее исследование, потому что стук закрываемой двери исходил как раз отсюда, но он удержался. Было бы совершенно излишним и, пожалуй, даже опасным поднимать Энтони, который спал над конюшней, а между тем не было другого способа узнать, что произошло.

Треслер продвигался неслышными шагами, прячась в тени большого дома. Он уже миновал опасное место, куда выходило окно из спальни фермера, и добрался до кухни. Но тут его ждало первое разочарование. Сначала он обрадовался, увидев там свет, но тотчас же заметил, что плотная штора была опущена, и не было ни одной щелки, через которую он мог бы рассмотреть, что делалось в комнате. Он не решался подойти к двери, не зная, кто находится за нею, и на мгновение остановился в нерешимости. Тут он вспомнил, что в кухне было другое окно с противоположной стороны дома, но для того, чтобы подойти к нему, надо было снова идти через открытое место.

Не колеблясь, он обошел кругом. Он старался не производить никакого шума, но, по-видимому, и это было излишним, так как спальня слепого находилась с другой стороны. Кроме того, если его подозрения были справедливы, то Джек уже отправился на свой ночной промысел.

На этот раз судьба была более благосклонна. Штора была спущена, но нижняя часть оконной рамы оказалась поднятой, и, отодвинув штору, Треслер мог заглянуть в комнату. Он так и намеревался поступить. Вдруг он услышал чей-то тихий плач. Он остановился, прислушиваясь, и затем, затаив дыхание, схватился за конец шторы. Он знал, кто плакал. Это могла быть только Диана!

Любовь к ней, так внезапно вспыхнувшая в его сердце, теперь, при звуке ее рыданий, охватила все его существо. Он быстрым движением отодвинул штору и заглянул в комнату.