Михаил Азариянц - Антанта, Вера и Любовь

Один из них неодобрительно покачал головой, но настаивать не стал. Так я впервые выиграл у иностранцев деньги.

Долго я еще бродил по городу впустую, просаживая время, а к обеду вернулся домой. Во дворе, на лавочке Серый тоже в карты, но в «дурочка» играл с Марией. Они не видели как я появился и весело смеялись от того, что Муска усердно колотила по носу колодой карт своего любимого и приговаривала: не будь дураком, не будь дураком.

– Эээ! Остановись, умерь свой пыл, сестренка, насмерть забьешь пацана, и с кем я буду ходить на рыбалку?

Я конечно же застал их врасплох, и они оба засмущались.

– Откуда тебя черт принес, рыбачок?

– Обычно один говорит: откуда? другой отвечает: от верблюда.

– Все, спасибо, ясно, больше вопросов нет.

– Вот и я говорю: нет, а у меня есть, как например: и что это ты вокруг Марии Сократовной вертишься?

– А тебе то что? – встряла в наш разговор Муська, – тебя ж никто не спрашивает, когда ты у Веры Павловной в саду цветочки подстригаешь? Ты ведь не садовник?

– У Верки, что ли? – как-то неожиданно смутившись, ответил я, и почувствовал, как у меня загорелись уши.

– Нет, не у Верки, а именно у Веры Павловной, – поправила меня Муська, – конечно не у той, что в романе Чернышевского, а у той, которая живет возле грузинской пекарни. Она года эдак на два – три постарше тебя, красивая, богатая вдова, у тебя конечно губа не дура, но, как мне кажется, ты в нее влюблен по уши.

– Ну все, хорош, Моська, остынь, плетешь всякую ерунду.

– Ха-ха! – перебил Серый, – я то могу подтвердить, как ты ее в щечку поцеловал, а потом, когда ты обращаешься к младшей сестре, говори Муська, а не Моська.

Вера действительно была и уже успела овдоветь (муж ее утонул в море вместе с баркасом, во время шторма), и она мне нравилась, хотя и была старше меня. Она такая красивая, красивая, что я млел при виде ее. Она это чувствовала и вертела мною как хотела. А однажды сказала, что я симпатичный, но слишком молодой для нее, просто пацан. Я так обиделся, что долго ночью не спал.

С Серым мы учились в мужской гимназии и навыков отношений с женским полом у нас не было. Ему повезло, что у меня была сестренка почти его возраста. Симпатичная вихрастая блондинка, что-то нашла в этом лопоухом, долговязом гимназисте. Он был добрым застенчивым парнем; и мы долгое время втроем совершали вылазки на пляж и в горы. Муська была шустрая, бесстрашная, веселая девчонка и сумела быстро завладеть сердцем этого несмышленыша. Время шло, они взрослели и все чаще и чаще уединялись под разными предлогами.

С Верой Павловной мы познакомились случайно, хотя она жила недалеко от нас.

До исчезновения отца, в свободное от учебы время мы проводили с Серым в затоне, где рыбаки и владельцы яхт швартовали свой парусный и весельный флот, на ночлег и на отдых. Там стояла и наша небольшая парусная яхта. Отец научил меня управлять парусом, но выходить на морские прогулки самостоятельно не разрешал.

Он хранил ключи от замков яхты в доме на стене, на самом видном месте, наивно полагая, что их никто не тронет. Возможно так бы и было, если бы ни его долговременное отсутствие. Однажды мы втроем рискнули нарушить отцовский запрет и выйти на яхте самостоятельно.

В затоне было тихо, безлюдно, лишь на корме соседней яхты одиноко сидела красивая брюнетка лет 17ти-18ти, в белой матроске, бескозырке с синими лентами, которые развевались, играя серебристыми якорьками на свежем ветре и смотрела в морскую голубизну.

Я был поражен ее безмерной красотой: темные шелковистые, волосы моментами открывали ее греческий профиль, сверкающий пленительными глазами, цвета морской волны, таинственной позой одинокой нимфы, ищущей на горизонте неизвестный корабль. Мы все остановились и замерли, любуясь этим живым изваянием. Некоторое время мы были неподвижны. Потом девушка, вероятно почувствовав наше присутствие, обратила свой взор к нам. Глаза ее были полны тоски и грусти. Она достала из рукава матроски платочек и прислонила его к глазам, потом невесело улыбнулась и ответила на наше приветствие. Я, как всегда, предводитель нашей маленькой компании, сегодня замешкался, растерялся и стоял, не зная идти или не идти к своей яхте. Девушка по трапу сошла с кормы на берег и подошла к нам.

– Вы чьи будете, молодые люди, я прежде вас здесь не видела? – мягким располагающим голосом спросила она.

– Вот на яхте написано: «Сократ,» – первой ответила Муська, указывая рукой в сторону нашего судна.

– Так вы Сократа Панаетовича дети? – как бы удивилась она.

– Не все конечно, – поспешил ответить я, – вот этот шалопай, конечно, не нашего поля ягода.

– Будем знакомы, – шагнув ко мне и протянув руку с тонкими изящными пальцами, сказала незнакомка, – меня зовут Вера Павловна.

– Ого-го! Ничего себе! – воскликнул Серый, – тогда он есьм Георгий Сократович, а вы случайно не героиня романа?

– Нет, к сожалению, роман мой уже закончился.

– Я Сергей, а это Муська, нет простите – Мария Сократовна, а почему ваш роман закончился так рано?

– Не очень ли ты любопытен, мой друг, для первого раза, – остановил я его, продолжая держать ее нежную руку в своей. Какой-то слабый ток пробегал сквозь это прикосновение и волновал меня. Ранее никогда ничего подобного я не испытывал.

– Отчего же, пусть спрашивает, мне лучше поговорить с кем-то, чем носить в себе горе. У меня недавно утонул муж – вот я и прихожу сюда пообщаться с ним. Так мне иногда кажется, что он вот-вот выйдет из морской волны. Но это только кажется.

Так и состоялось мое знакомство с Верой. Я сразу заметил, что она смотрела на меня добрыми глазами. Может мне показалось, а может я в нее влюбился?…

Очнувшись от приятных воспоминаний, я вновь обратился к Серому.

– Ну, вот, а теперь я тебе расскажу, где я был и что делал.

– Ну-ну, – навострила ушки Муська, – мы тебя внимательно слушаем.

– Ишь ты, мы тебя внимательно слушаем, смотри: греческая дипломатка нашлась, давай, мелочь отсюда, у нас тут мужские секреты.

– Подумаешь, ну и шепчитесь, а я отойду в сторону.

– Нет-нет, иди-ка ты к себе в комнатку, сестричка, так надежней будет.

Мы остались одни, и я стал рассказывать Серому, как Антанту в карты обыграл.

Серый от души смеялся, а потом сказал:

– Покажи деньги.

– Вот еще Фома неверующий, на смотри.

И я достал из карман десять зеленых бумажек по два американских доллара.

– Вот это да!!! – восхитился Серега. Будто я не 20 долларов показал, а две тысячи.

– Теперь буду каждый день ходить.

– А если проиграешь? – серьезно спросил Сергей.

– Нее не проиграю, – уверенно сказал я.

– Ну а если?

– Тьфу пристал, как банный лист. Накаркаешь.

– Я тебе не ворона.

– Ты только Муське и маме не говори, что я в карты играю. А я скажу, что у сухогруза трюмы разгружал и отдам ей деньги.