Наталья Медведская - Пока стоит маятник

– Что ты там увидела?

Обычно дочь, тряхнув головой, раздражённо отвечала:

– Ничего. Просто задумалась.

На какое-то время Марианна успокаивалась до следующего странного ступора Алёны. Пока она подрастала, излишнее внимание к своей персоне принимала благосклонно, считая себя существом высшего порядка. Со временем же стала злиться, не понимая, отчего мама пытается контролировать даже мысли.

На вопрос Марианны, как прошёл первый день в школе, Алёна недовольно буркнула:

– Плохо. Там столько гадких детей, и они все обижали меня.

Марианна впервые не стала расспрашивать дочь и обещать, что разберётся с обидчиками. Справедливо полагая: школа не детский сад по пустякам туда не набегаешься, а скандалами только навредишь Алёне.

– Послушай меня, солнышко. Учёба – твоя работа, как у меня на заводе. Она не всегда будет лёгкой и весёлой. Ты должна сама справляться. Что бы тебе ни говорили, помни: ты самая лучшая.

Алёна поджала губы.

– Юля толкнула меня и не пустила на первую парту. Ты ей ничего не сделаешь?

– Если она плохая девочка, просто не подходи к ней и не обращай внимания. Ты должна учиться – это твоя главная обязанность.

Алёна осознала одно: больше мама её защищать не будет. Прочная семейная амбразура дала трещину. Девочка испытала новый шок и такую обиду, что надолго замолчала. Марианна, удивившись, что не последовало истерики, решила: дочь всё правильно поняла.

К концу второй четверти стало ясно, больше половины выпускников элитного детсада так и не приняли новеньких в свой круг. Мальчишки ещё общались с парой-тройкой ребят из класса, а вот Алёну и Диляру девочки полностью игнорировали. Три верные подруги Юли Платовой, выполняли все её указания, каждый день придумывая новые каверзы и подколки для Алёны. Диляру быстро оставили в покое, неинтересно третировать, когда не дают отпора, безобидная татарка просто молчала. Алёна же яростно сопротивлялась и одна стояла против сплочённых подруг. И уже было не разобрать, кто их них больше обидел и сделал гадостей. Иногда казалось, девочки находят удовольствие в этом противостоянии. Как-то Юля, получившая две звёздочки за домашнюю работу, потрясая тетрадкой, заявила:

– Тебе никогда не получить звёздочку по прописям. У тебя, Мышинская, руки-крюки.

Алёне и, правда, не давалось письмо, вожделенная звёздочка, вместо оценки, пока не светила, но она не собиралась оставлять выпад врага без ответа.

– А ты не можешь сосчитать до ста. Тупица!

– Ах, так! Скажу ребятам, и с тобой никто дружить не будет.

Алёна фыркнула:

– Мне никто и не нужен.

– Всем нужны друзья.

– Мне нет. Я самодостаточная личность, – с трудом произнесла Алёна выражение, часто употребляемое матерью. – Мне и одной хорошо.

Но как позже оказалось, не очень. Если отходчивые малыши в детском саду принимали её в свои игры, то одноклассники обходили стороной, будто чумную. Алёне стало бы совсем одиноко, если бы не Диляра. Застенчивая скромная татарка общалась с ней на переменках и после уроков. Алёна не могла побороть свою натуру, относилась к одноклассникам свысока, этим ещё больше настраивая против себя. Она осознавала: школа не детсад, мама не в силах заставить учителей и детей относится к ней, как она того желает, поэтому перестала жаловаться.

Марианна сначала не обращала внимания на некоторую угрюмость и озлоблённость дочери, насторожило лишь излишнее рвение к учёбе. Прежде Алёна усидчивостью не отличалась.

– Тебя сильно обижают в школе? – встревожилась она.

– Ещё чего! Пусть только попробуют, – буркнула Алёна, старательно выводя буквы в прописи.

– Что происходит?

– Ничего.

В последнее время на Марианну навалилось много работы, она не сразу заметила, что дочь неохотно говорит о школе, без нареканий садится за уроки. Честно говоря, она этому только радовалась. Алёна не отнимает время от редких минут отдыха. И если бы не полное исчезновение улыбки на милом личике дочери, она бы совсем не волновалась. Марианна хотела погладить дочь по склонённой голове, но та с досадой отшатнулась.

– Солнышко, если тебе нужна помощь, ты только скажи.

– Чем ты мне поможешь? – хмурый взгляд Алёны метнулся к окну. – Ты говорила я красавица и лучше всех. А я уродина.

Марианна опешила.

– Что!? Уродина?

– Я дохлая белая мышь.

От неожиданности Марианна засмеялась. Алёна подняла на неё глаза, наполненные слезами.

– Ты мне врала.

– Ты мышь? Да они тебе завидуют. Ты самая красивая девочка в классе.

Алёна задохнулась от возмущения.

– Так думаешь только ты. Никто мне не завидует. Олег сказал: я самая противная и гадкая на свете. Никто не хочет со мной дружить.

Марианна всплеснула руками.

– Ты веришь какому-то сопливому мальчишке, а матери – нет. Да ты у меня настоящая принцесса.

Алёна спрыгнула со стула и затопала ногами.

– Перестань, перестань! Я не глупая. Раз я некрасивая, буду самой умной. Да я, да я …я буду лучше всех учиться. Вот! Докажу, что я не мышь.

«Вот оказывается, почему дочь часами сидит над уроками, по двадцать раз переписывает прописи. Это даже хорошо, но считать себя уродкой перебор».

Марианна, преодолевая сопротивление Алёны, прижала её к себе и прошептала:

– Послушай, малышка. Завидовать красивой внешности – в крови у слабой половины человечества. Девочки в классе специально тебя гнобят. А тот мальчик просто дурак.

Алёна выбралась из кольца материнских рук и чётко выговорила:

– Баба Клава сказала: все родители, как слепые кроты, считают своих детей самыми лучшими, а потом из них алкаши, маньяки и сучки вырастают.

Марианна ахнула:

– Зачем ты слушаешь эту злобную старуху. Хорошим девочкам не к лицу произносить плохие слова.

– У нас в классе все так говорят.

– Ужас! А ещё элитная школа.

Марианна не смогла убедить дочь, что её красота неяркая, не броская, а естественная. Девочка была ещё слишком мала, чтобы оценить утончённость своих черт и природную прелесть лица. Алёна, будучи от природы категоричной, если раньше с подачи матери считала себя красавицей, то теперь – уродкой. Замечая в зеркале лишь бледно-коричневые брови, светлые ресницы и прозрачную кожу, решила: «Вырасту, обязательно выкрашу всё в чёрный цвет, тогда не буду смахивать на белую мышь».

– Может, мне всё-таки поговорить с учительницей, пусть она примет меры, – пробормотала Марианна, глядя на дочь, снова усевшуюся за письменный стол.

– Не надо,– сверкнула глазами дочь, выводя в прописи корявые буквы. – Никто тебя не послушается.

Марианна присела на узкую кровать Алёны, помассировала виски.

– Ты права, заставить дружить невозможно. Но мне кажется, всё наладится, когда одноклассники поймут: ты славная девочка.