Наталья Медведская - Пока стоит маятник

– Да говори же, чёрт тебя побери! Откуда это взялось в твоей комнате!?

Алёна видела, как сильно напугана мать и поняла: ни в коем случае нельзя признаваться. Только теперь осознала, почему та всегда следила за ней, не давая сосредоточиться, не разрешая подолгу находиться одной. Она не была уверена в её способностях, но подозревала о них. На какое-то время, видимо, она успокоилась, но сегодня обнаружила этот налёт и встревожилась. Что же такого страшного в её способности?

– Мама, извини, я сожгла несколько листков бумаги в комнате. Поленилась идти на улицу, но я открывала форточку, чтобы вышел дым, – повинилась Алёна, надеясь: ложь получилась правдоподобной.

– Так это пепел? – выдохнула мать с облегчением.

– Ну да. А ты что подумала?

Мать растерялась, не зная, как выкрутиться.

Алёна решила ей помочь.

– Я не курю. Правда-правда.

– Ну да я решила: ты начала курить. Сама знаешь, я отношусь к этому резко отрицательно. Взяла реферат у Диляры? И где же он?

– Её дома не оказалось. Ничего, она принесёт в школу. Но я замечательно прогулялась по снегу. Там такая красотища! – Алёна подумала: на сегодня план по вранью перевыполнила.

Марианна Авдеевна провела ладонями по лицу, будто пыталась стереть тревогу и волнение.

– Ладно, солнышко. Что-то я устала, пойду прилягу, а ты долго не сиди за уроками, всех пятёрок не заработаешь.

«Я вру. Мама врёт. Что ещё она от меня скрывает?»

На следующий день в классе Алёну ждал неприятный сюрприз. Диляра пересела на другую парту. Алёна не подозревала, насколько это будет обидно, ведь она пыталась спасти подругу, пусть и насильно. Едва дождавшись перемены, подошла к Диляре.

– Извини, но я хотела как лучше. Разве оказалась не права?

Чёрные глаза Диляры излучали такую ненависть, что Алёна поёжилась.

– Ты предательница! Никогда не прощу тебя за то, что ты сделала!

Одноклассники впервые узнали: тихая татарка умеет повышать голос. Все вокруг с любопытством стали прислушиваться к разговору. Диляра понизила голос.

– Отец с братьями подстерегли Али и затащили в дом, а я из-за твоего доноса не могла предупредить его. Меня заперли в спальне. – Диляра сглотнула слюну и шумно задышала, пытаясь не разреветься. – Они ударили его несколько раз, а меня заставили смотреть на это. Я видела, как кровь течёт по его лицу. Ему было так больно! А всё ты. Али так глядел на меня. Он решил: я выдала его.

Алёна, понимая, сейчас она не станет слушать её доводы, только вздохнула. Диляра сжала кулаки.

– Ты больше для меня не существуешь. С предателями я не дружу

– Но ведь он тебя обманывал, – не выдержала обвинений Алёна.

– Он любил меня, а ты всё испортила. Не хочу больше с тобой разговаривать, – тихая воспитанная Диляра прошипела: – Сука.

Алёна отшатнулась.

Большую часть разговора одноклассники не услышали и терялись в догадках. Что же они не поделили? Юля Панова, не ожидавшая такого подарка от Диляры, обрадовалась:

– Что, Мышинская даже единственную подружку доконала. Вот теперь ты точно одна осталась.

Алёна вернулась на своё место, равнодушный вид давался с трудом.

– Я говорила: мне никто не нужен. Теперь окончательно это поняла.

Маша Данилова хихикнула, потом с ехидцей добавила:

– Поправочка. Это ты никому не нужна. Лишний элемент в классе.

Бледная кожа на лице Алёны сделалась совсем прозрачной, будто отхлынула вся кровь.

– У тебя своё мнение бывает? Или ты умеешь только за Пановой повторять? Значит, и расплачиваться будете вместе. Я не забыла про стёкла.

Маша вытаращила глаза, бросила взгляд на Юлю, словно ждала от неё команды – фас!

– Она нам угрожает? Мы это уже не раз слышали. Жуть как страшно.

Оля Садовникова поддержала подруг.

– Одна болтовня, Мышинская. Или ты драться с нами собралась? Тебе по росту только Машка подходит, но она, если ты забыла, борьбой занимается. Быстро тебе навешает.

Маша засмеялась. За последние полгода трое девочек из тусовки Юли обогнали в росте даже мальчишек одноклассников. В отличие от щуплой Алёны невысокая Маша, имея широкую, крепкую кость, стала сильной.

– Ага. Сила есть ума не надо, – хмыкнула Алёна, намекая на плохие оценки Даниловой. – Я с вами драться не собираюсь. По-другому разберусь.

Прозвенел звонок на урок. Юля показала Алёне средний палец.

– Ждём, не дождёмся.

В этот день Алёна толком не слышала учителей. Обида на Диляру разъедала душу словно кислота.

«Я была совершенно права, когда решила, что мне никто не нужен. Больше никогда и ни с кем не буду дружить»

Вернувшись из школы, Алёна быстро поела, до прихода матери с работы оставалось два часа. Обычно, не давая себе расслабляться, она сразу садилась за уроки. Но сегодня у неё другие планы. Алёна, убрав прикроватный коврик, освободила пространство посреди комнаты. Скрестив ноги, села на пол и закрыла глаза. Сначала из-за тревожных мыслей ей не удавалось сосредоточиться, но потом она почувствовала, как тяжелеют руки и ноги. Открыв глаза, устремила взгляд на вишню, тяжело качающуюся заснеженными ветвями. Дождалась, когда ветви в снегу замельтешили перед глазами, поднялась на непослушные ноги. Вскоре метель из светящихся точек закружила вокруг неё, Алёна сделала шаг. Уже знакомый звук хлопка возвестил: переход удался. Видимо, она снова попала на Тарию вечером. Солнце почти скрылось за вершины гор, сине-розовые сумерки окрасили валуны и траву в изысканный цвет. Алёна огляделась в поисках Неркана, коснулась камня рядом с собой, надеясь, что это живое существо. Пальцы ощутили твёрдую холодную поверхность. Вокруг, не считая шелеста листьев, стояла тишина.

– Ау, Неркан!

– Я здесь, – услышала она ответ на свой призыв. – Задумался. Решал интересную математическую задачу. Справа от неё зашевелилась высокая трава, из неё высунулась сначала круглая голова, а потом неровное туловище.

– Тут есть ещё кто-нибудь живой? – Алёна потыкала пальцем в твёрдую поверхность рядом с собой. – Это настоящий камень или…

Неркан, медленно перебирая тонкими кривыми ножками, приблизился к ней.

– Или. Это место что-то вроде ваших песчаных пляжей. Здесь, скажем так, тарийцы отдыхали.

Алёна посмотрела тарийца, почти вросшего в местную землю.

– Этот явно слишком давно тут отдыхает. Твёрдый и холодный, совсем, как настоящий камень. Может, он умер?

Неркану явно тяжело давалось стояние, он опустил туловище на траву.

– Тысяча пятьдесят четвёртый жив, просто находится в глубоком анабиозе.

– Как лягушки зимой?

– Глубже. В таком состоянии он может находиться бесконечно долго. Это одна из наших способностей, – в голосе Неркана звучала гордость.

Алёна поёжилась. Ужас. На долгие годы превратиться в неподвижный объект и лежать, зарастая травой.