Ольга Мананикова - Воспоминания моей души, или Назад ради будущего

Как же попасть на прием, может все же записалась к нему в интернете, тогда встреча состоится не раньше, чем через 2 недели, а то месяц придется ждать. И даже, если попаду, не уверенна, что именно он меня примет, а не его заместитель, этот вариант поняла, что мне не подходит.

Как подумаю, что мне надо будет попасть к нему в кабинет и уговорить дать интервью, так по мне опять течет холодный и липкий пот. Нет так дело не пойдет, надо идти в прошлые жизни и понять почему мне так страшно общаться с мужчинами в костюмах? Логического ответа этому страху я все же найти не могу. У меня целый день впереди, главное выключить телефон и выпить чашечку кофе перед новым погружением.

Переход в прошлое воспоминание был медленным, сначала почувствовала, как у меня увеличилась грудь и попа, тяжелые волосы, заплетённые в тугую косу, уложенную на голове, непривычно давили. Посмотрев по сторонам поняла, что нахожусь в небольшом полуподвальном помещение, где тускло горят свечи, расположенные на столах и по стенам заведения. Каменные своды низко нависают и создают атмосферу мрачности подземелья. Узкие окна под самым потолком практически не дают света. Длинные лавки вдоль таких же длинных столов заляпаны липкими пятнами. Я с тряпкой и ведром в руках стою и отмываю столы от пролитого пива. На одной из стен заметила тусклое зеркало, в которое решила заглянуть.

На меня смотрела молодая, но дородная девушка, с белыми волосами, уложенными венчиком на голове. На одутловатом лице практически не выделялись ни брови, ни ресницы, так как они часто выгорали, становясь совсем белыми. Зато лицо и плечи усыпали густые веснушки, делая мою кожу не однородной. Единственное, что мне понравилось – это не крупный прямой нос и голубые, большие и наивные глаза, удивленно смотрящие на меня. Опустив взгляд наткнулась на немаленькую грудь, которая с трудом умещалась в блузе и натягивала материал аж до неприличия. Грудь высоко стояла, так как опиралась снизу на своеобразный корсет, который утягивал талию и зашнуровывался по всей длине. Внизу была темная широкая юбка, прибавляющая мне в бедрах, а сверху накинут фартук, не скажу, что белого цвета, скорее серого от частых стирок. На вид мне было лет двадцать или двадцать пять, так как выглядела я внушительно, но детское выражение лица не давало точно определить возраст. По всей видимости тут я живу и убираюсь по совместительству.

– Доченька, – услышала я громкий мужской голос, – заканчивай поскорей, нам еще необходимо перелить пиво и помыть посуду. Скоро появятся первые посетители, видишь небо хмурится, значит и путники могут у нас остановиться, а не только вечные пьяницы, гуляющие до утра. Догадалась, что я дочка местного трактирщика и помогаю отцу по хозяйству, а не служанка, горбатящаяся на хозяина, это уже хорошо.

– Да, папенька, я скоро закончу и помогу, – проговорила и снова взялась за работу.

Вскоре начали подтягиваться первые посетители, погода портилась, ветер усилился и в окна застучал моросящий дождь. Не прошло и часа, таверна наполнилась народом, и я едва успевала, подавать еду и напитки. Мне бы помощницу, но отец и слышать ничего не хочет, пытается скопить, как он говорит на мое приданное. Но я понимаю, какая свадьба, ведь на меня никто из мужского населения не смотрит, как на девушку, только как на малышку, подающую на стол.

Дверь с грохотом распахнулась и в таверну ввалилась шумная толпа господ, громко смеющихся и ругающих непогоду, испортившую охоту и развлечения.

– Еды и вина, срочно, пятому герцогу Клевскому, – произнес один из вошедших, – все самое лучшее, что есть у вас в погребах, его высочество не любит, когда ему приносят дешевое пойло. Многие из посетителей, завидев господ, решили быстро ретироваться. Компания расположилась в центре помещения, сдвинув столы в общий круг.

Отец, спустившись в погреб принес самое лучшее вино, которое было. Я расставила кружки и принесла еды.

– Кажется, у нас сегодня будет не только выпивка, но и удовольствие, – ухмыльнулся один из господ, – но для этого придется выпить не одну пинту пива, – продолжил он, глядя на меня оценивающе, как на племенную кобылицу. Все засмеялись и уставились в двенадцать глаз изучающе.

Почувствовала, как лицо стало пунцовым аж до самых кончиков ушей. Поставив кружки на стол, попыталась ретироваться. Самый наглый из них, поймал меня за подол и потянул резко на себя так, что шлепнулась к нему на колени. Подлец крепко держал за талию одной рукой, другой оттянув блузку, заглянул в нее.

– Целоваться с тобой я бы не стал, а вот пощупать не отказался бы, – и крепко сжал мою грудь так, что я вскрикнула.

На возглас вышел отец и увидев меня на коленях мужчины попытался заступиться.

– Господа, имейте совесть, это моя дочь, она еще невинна, совсем ребенок, пощадите ее, прошу вас, – проговорил отец, обратившись к его высочеству.

– А что ты с ней будешь делать, отец? Замуж ее не возьмут, разве что только приданное хорошее отвалишь, и кто-то позарится на него. Отдай ее нам, оказать удовольствие хоть и интимного характера придворным короля для нее будет большой честью, а мы хорошо заплатим, – внес один из господ непристойное положение, от которого у отца сжались кулаки, но он промолчал. Я снова попыталась вырваться, но крепкая мужская рука держала намертво. Мне было стыдно и больно от того, что, торгуясь с моим отцом, словно корову покупали, другой рукой продолжали щупать и мять мое верхнее достоинство. Из глаз полились крупные слезы. На мгновение стало страшно от мысли, а если меня сейчас продадут господам для потехи и удовлетворения мужских потребностей? Слезы уже лились не преставая.

– Господа, я уважаю вас и его Высочество, но дочка у меня одна, просите, что хотите, но прошу не трогайте ее, – взмолился отец.

Герцог, к которому были направлены слова, продолжал есть, никак не реагируя на ситуацию. Скорее всего ему было безразлично, как сложится дальнейшая судьба разносчицы в придорожной таверне или наоборот, хотел увидеть к чему приведут торги.

Теперь мне щупали не только грудь, но и рука, державшая за талию, полезла ко мне под юбку, я же продолжала реветь уже в голос. Отец растерянно смотрел на происходящее и не знал, как реагировать.

– Хорош, Гастон, мало тебе девок в замке, потерпи пару часов и затащишь кого ни будь в постель, девчонка и вправду еще не целованная, ты ее и так сильно напугал, – встал на мою защиту один из господ.

Продолжая усиленно мочить слезами своего захватчика, повернулась на голос. Слезы не давали хорошо рассмотреть говорившего, заметила только высокого парня, довольно молодого, лет двадцати с хвостиком, одетого в голубой, расшитый золотом камзол в высоких, начищенных сапогах. Волосы его мне показались светлыми, но в нашем трактире темно, а глаза голубыми. С мольбой взглянула в его глаза в надежде на спасение.