Вячеслав Митяшов - Исполнение желаний. Воля свыше. Часть вторая

Анна непонимающе посмотрела на Арстина.

– Вы должны узнать его, – голос старика едва не сорвался на крик.

Анна улыбнулась.

– Успокойтесь, я узнала своего… настоящего сына. Подозрение в этом возникло ещё в Малонто, а на галере я полностью убедилась в этом.

Ножны с мечом выпали из рук Таниса и с грохотом упали на половицы. Колени задрожали, ноги подкосились, и он едва успел сесть на стоявшие вдоль стен лавки. Он хотел сказать, но не мог – язык присох к гортани. Лишь широко раскрытые глаза, не отрываясь, смотрели на Анну.

– Да, Танис, – Анна подошла к нему и взяла за плечи. – Ты мой сын.

Её сердце бешено колотилось, едва не выпрыгивало из груди, руки дрожали. Внешне спокойная, хладнокровная, она была готова разрыдаться от счастья, хотя бы поплакать немного, так же, как тихонько плакали сейчас от радости Сантилия и Лита. И она не выдержала. Рыдания перехватили горло, и Анна, захлёбываясь слезами, бросилась в объятья сына.

Всё ещё недоумевающий Танис бросил растерянный взгляд на Арстина. Тот улыбался, губы и щёки его то и дело вздрагивали, и каждый раз по щеке сбегала слеза. Танис глядел на него, словно задавал вопрос – так ли это? Арстин, чувствуя сомнения парня, кивал головой.

Лишь час спустя все смогли успокоиться. Арстин пригласил гостей к столу, куда выставил тушёные грибы, сыр, хлеб, мёд и молоко. Пришло время подкрепиться и поговорить.

– Я хочу знать, как он очутился здесь? – начала Анна, пристально глядя на вновь побледневшего Арстина.

– Всё началось, – начал тот, – двадцать лет назад. Дело было в затерянном среди лесов посёлке, в трактире. В тот вечер родила дочь трактирщика. Родила сына от моего товарища – Малиса…

Рассказ длился довольно долго, и всё это время никто не посмел перебить рассказчика. Даже грозно сдвинувшая брови Анна сидела молча и внимательно слушала историю жизни своего сына. Танис испуганно поглядывал на свою вновь обретённую мать – её руки, свободно лежавшие на коленях, сжимали рукоять меча. Но всё обошлось без гневных обвинений, без скандала. Арстин, наконец, закончил, сказав напоследок:

– Теперь, ваше величество, вы вольны убить меня или миловать. Подумайте, я ведь заварил такую кашу. Сами видите, к чему привело это. Но, всё-таки, я оказался вполне сносным воспитателем.

– Успокойся, – Анна устало вздохнула. – Не ты кашу эту заварил, а Малис. Его я с удовольствием бы прибила, но, увы, это сделали без меня. Ты лишь соучастник. Такая на тебе лежит вина, но она полностью искуплена. Спасибо, что воспитал сына достойным человеком.

– Танис мне говорил, что хочет бежать в Сибию. Вы, ваше величество, наверно тоже туда?

– Зови меня Анной.

– Хорошо, ва… то есть, Анна, – согласился Арстин.

– Да, мы идём в Сибию, и чем скорее мы там окажемся, тем лучше.

– Подождите до завтрашнего утра. Я соберу вам в дорогу.

– Мы подождём. Спасибо тебе, Арстин.

Два дня, проведённые в столице, оказались подобными тюремному заключению. Александр и Таня безвылазно сидели в своей комнате на постоялом дворе, позволяя себе лишь выглядывать в окно, через которое можно было увидеть лишь грязную улицу и серые трёхэтажные дома на противоположной стороне. Причиной такого добровольного заключения стала, разумеется, поразительная схожесть Тани и принцессы Литы.

Едва узнав, что за её голову, к счастью, только за живую, какой-нибудь неразборчивый охотник может получить десять тысяч золотых, девушка, без лишних разговоров заперлась в комнате, заставив Сашу составить ей компанию. Николай и Иван Сергеевич, тем временем, целыми днями рыскали по городу, закупая припасы в дорогу и слушая различные слухи и сплетни о бежавшей королеве.

На третий день у постоялого двора остановилась запряжённая парой лошадей довольно вместительная двуколка, крытая тентом из плотной, просмоленной ткани. Стрижевский остался в повозке, а Николай поднялся за сыном и его подругой.

– Собирайтесь быстрее, мы уезжаем, – сказал он, едва переступив порог.

– Куда? – испуганно спросил Саша, удивлённый такой спешкой.

– Поспеши, всё расскажем в дороге.

Делать нечего. Они оделись, собрали вещи. Таню вновь закутали в платки, стараясь скрыть за засаленными тряпками её роскошные волосы. Бросив на прощанье последний взгляд на комнату, служившую им домом последние несколько дней, все трое вышли на улицу.

– Эй, давай быстрее сюда, – раздался из повозки голос Ивана Сергеевича, затем высунулась рука, бесцеремонно втянувшая девушку под тент.

– Садись подальше, красавица. Там кольчуга лежит – одень её.

– Опять?! – поморщилась Таня.

– Не перечь.

Тем временем, рядом на лавку уселись Николай с сыном, закрыв девушку от любопытных лаз с улицы. Стрижевский тряхнул вожжи, и лошади лёгкой рысью покатили повозку к городским воротам. Без приключений они добрались до ворот старого города и, проехав мимо скучающей стражи, въехали в новый город. Здесь, в северной стороне, он был совсем небольшим, поэтому путешественники быстро миновали его деревянные домишки. Флардия осталась позади. Повозка въехала в лес, лошади прибавили ходу, направляясь на запад.

– Ты бы тоже кольчугу одел, – сказал Саше отец, едва город скрылся из вида.

Тот, уже привыкший слушаться отца беспрекословно, поменялся местами с Таней и, найдя на дне повозки тяжёлый свёрток, быстро одел под куртку воронёную кольчугу прекрасного двойного плетения.

– Так куда мы едем? – вновь поинтересовался он.

– В Сибию, – ответил Николай. – Будем искать Анну там.

– Отчего ты решил, что они бежали именно туда?

– В Сибии есть верные ей войска, и это единственное место на Острове, где её не будут преследовать.

– А может, мы их и в пути догоним, – добавил Стрижевский. – Они опережают нас всего дней на шесть.

– Всего?!

– Пойми, их преследуют, они прячутся; наверняка, идут пешком. А мы то на повозке. Должны догнать.

– Там для каждого, – продолжил Николай, – Арбалет, меч, и кинжал. Достали с трудом.

– Да, раньше оружием на каждом шагу торговали, – вздохнул Иван Сергеевич.

Ехали весь день. Лес сменяли поля, их вновь сменяла чащоба, мимо проносились деревеньки и одинокие хутора. Говорили мало, перекидывались между собой редкими, малозначимыми фразами. Каждый думал о чём-то своём. Поначалу, правда, было интересно глядеть, как оставались позади огромные зелёные луга, тёмные, несущие свои воды в песчаном ложе, ручьи и окаймлявшие их могучие деревья. Но к вечеру всё это стало восприниматься как самое обыкновенное, обыденное и перестало радовать глаз. Появились мысли о ночлеге, о мягкой постели.

Ближе к ночи, когда красное, словно спелое яблоко, солнце зашло за тёмные очертания леса вдалеке, повозка остановилась в одной из деревушек. К удивлению, здесь оказался вполне сносный постоялый двор. Небольшой для гостиницы бревенчатый дом, слегка покосившийся за долгие годы своего существования, он всё же манил к себе своим теплом и уютом.