Кае де Клиари - Колдовской замок. Часть VI. Ключ

– И вот теперь, – продолжил он, судьбе было угодно показать Мигелю, что категоричные решения, принятые преждевременно, могут выйти боком. Сейчас от того, как он поведёт себя в этой щекотливой ситуации, зависело многое. Если он категорически откажется принять участие в ритуальном обмене, то подорвёт авторитет Магдалены и разрушит заключённый ей договор с сильным племенем, помощь которого нам необходима. Но это было бы ещё полбеды. Обиженные индейцы нас просто перережут. Это конечно им дорого обойдётся, но их больше и пираньям против всего племени не выстоять.

Если Мигель согласится, хотя бы ради спасения команды, он будет считать себя лишённым чести, и тут может выйти другая беда – в худшем случае он бросится на собственный меч, в лучшем, посчитает себя недостойным прекрасной Алисии и расторгнет помолвку. Но и это ещё не всё! Я бы не слишком беспокоился, хоть его маленькая невесточка – девчонка замечательная, но он способен при этом вообще отказаться от женщин и уйти в монастырь! По серьёзному уйти, не шутя. Это будет конец роду Самбульо и конец продолжению моей Анхе, ведь я был почти уверен, что никто из тех, что ушли с Непобедимой Армадой не вернутся домой.

Утешало одно – всё должно произойти не сейчас, а через какое-то время. Индейцы по природе народ неторопливый. Они стремительны там, где стремительность уместна и необходима, во всём же остальном ценят степенность и размеренность. Значит, у нас ещё была возможность всё обдумать и найти какой-нибудь выход.

Сегодня у нас был пир, и только пир. Я перелетел туда, где угощались наши «рабы-консорты» и чуть не рухнул в чан с супом от увиденного!

Прежде всего, в глаза бросился Ганс – он был весь в девушках! Вокруг парня сидело не меньше десятка молодых особ, лет от семнадцати до двадцати пяти, державших, кто фрукты, кто блюдо с зажаренной дичью. По две девицы с каждой стороны гладили его руки, то ли восхищаясь могучей мускулатурой, то ли лаская в силу своей склонности к ласкам. Ещё три или четыре стояли за спиной и старались заглянуть через плечо, словно им был чрезвычайно интересен пекари, тушёный с овощами, с которым Древолом расправлялся с похвальным аппетитом.

Дон Мигель тоже был не один. Он пребывал в компании той самой хорошенькой индианочки, в обществе которой я оставил его перед тем, как решил навестить Магдалену. Казалось, что они беседуют, но ведь ни один из них не знал языка другого. Присмотревшись, я понял, что она его… кормит! Ягодами из лукошка. Просто у дона Мигеля в руке была чаша с каким-то напитком, а одновременно есть и пить он не мог.

Сейчас я готов был пересмотреть свои опасения по поводу Мигеля, но заглянув ему в лицо, понял, что не зря беспокоился. Юный гранд держал себя в руках, но чуть не плакал! Борьба чувств в нём шла отчаянная. Было видно, что девушка ему нравится, что он восхищён, но…

Не буду повторяться. Скажу только, что сразу понял – это та самая дочь вождя, которая должна была сыграть роль в ритуале братания племён. (А те, что были сейчас с Гансом, значит, жёны Чига Шанки? У старого хряка губа не дура!) Эта девочка была похожа на отца, как может быть похожа юная красавица, едва переступившая порог зрелости, на мужчину подходящего к порогу старости. То-есть, удивительно похожа!

Что хотите, думайте, но моё беспокойство о подопечном при этом только усилилось. Но ведь я тогда ещё всего не знал!

Пир продолжался ещё два дня. За это время никто не покушался на невинность, как женской, так и мужской части нашей команды, хоть это было совсем несложно – дома здесь не имели закрывающихся дверей и окон, только одни пустые проёмы, без единого намёка на то, что в них когда-либо было что-то вставлено. Такая открытость предполагала абсолютное доверие между людьми племени.

Оказалось, что они и вправду практикуют относительную общность имущества, при которой сосед мог взять взаймы у соседа, что угодно, не спрашивая. В вопросах же отношений между представителями мужского и женского пола, эти дети леса были ещё более лояльны, чем свирры. То-есть не придавали значения случайностям и не психовали по поводу того естественного, что было присуще человеку, в силу его природы. В крайнем случае, невесть откуда взявшихся детей приписывали проделкам бото – любвеобильного духа, который живёт в реках, как дельфин, но иногда превращается в прекрасного юношу.

За это время команда, конечно же, собиралась, чтобы обсудить наши проблемы. Я был не слишком удивлён, когда от участия в ритуале обмена не отказалась ни одна из пираний. Наоборот, надо было видеть, каким любопытством загорелись у наших девчонок глаза и слышать, как они перехихикиваются, обсуждая грядущие приключения.

Ганс сначала перепугался, что его собираются здесь женить, а потом был основательно шокирован, когда узнал, что от него требуется на самом деле, но в итоге смирился со своей участью. Вобщем, здесь всё было в порядке. Я не был против того, чтобы влить в народ свирров немного свежей дикарской крови, тем более что индейцы – головорезы и хитрованы, при всей своей непосредственности, мне чрезвычайно нравились.

Проблема была в том, как быть с будущими мамашами на обратном пути, если мы здесь задержимся – переход через Атлантику в обратном направлении врядли будет легче, чем тот, что уже выпал на нашу долю. Но я успокоил себя мыслями, что, во-первых, это будет ещё нескоро, во-вторых, они, конечно, не забеременеют все, как одна, кто-нибудь да останется, и, в-третьих – придёт время, что-нибудь придумаем.

С доном Мигелем Магдалена имела отдельную беседу, которую мне удалось подслушать немного не сначала.

Что вы на меня так вылупились? Да будет вам известно, что если бы я не подслушивал и не подглядывал, за пятьсот лет жизни в семье Самбульо случилось бы несколько совершенно лишних преждевременных смертей и других катастроф, которые совсем не нужны людям, но обязательно происходят, если не прийти на помощь вовремя.

Когда мне удалось найти удобный наблюдательный пункт, я услышал следующее:

– Неужели это правда? – спрашивал дон Мигель. – Она же дочь вождя и… такая красавица!

– Здесь роль вождя иная, чем в нашем мире, – отвечала Магдалена. – Это у нас дома твой отец – и царь, и бог, и господин, а вы, его дети тоже господа, которым вассалы готовятся служить в будущем. У индейцев не наследуется ни власть, ни привилегии. Сам Чига Шанки, хоть и называется Великим вождём, Сотрясателем земли и Любимцем неба, верховодит только на войне и на охоте. Остальные дела племени решаются на общем совете, где голос вождя значит много, но не всё. А дети его не пользуются вообще никакими преимуществами. Даже наоборот – быть сыном или дочерью вождя нелегко, все достоинства такого отпрыска будут сравнивать с отцовскими, и, конечно, они будут значительно меньше, чем у родителя. Что же касается недостатков, то они сразу будут замечены и преувеличены. Любой порок или просто оплошность, будь то даже малейшее подозрение, раздуют до крайности.