Татьяна Пекур - Целуй, Лола, целуй!

И вот теперь этот дождь! Как же он не вовремя. Прикрываясь пакетом и поскуливая от холодных, тяжёлых капель, стекающих за воротник курточки, я добежала до дома. Возле подъезда кто-то стоял, в темноте плохо видно. Едва я подошла, как меня обвили теплые руки, и большой зонт оградил от усилившегося дождя.

– Ну и как это назвать? Я тебе звоню, стучу, твои соседи уже успели рассмотреть мой паспорт, три раза позвонить твоей маме и подробно ей меня описать, а тебя всё нет! – Сеня говорил серьёзно, но глаза смеялись. Тусклая лампочка над подъездом и отсвет молний сделали парня невероятно привлекательным.

– Прости, – только и сказала я. Он вздохнул тяжко, – И что мама?

– Мама сказала, что я ещё хороший вариант, так что теперь выбора нет – мы обязаны пожениться!

Первой прыснула я, за мной он. Мы стояли и хохотали, как два сумасшедших. Потом я пригласила его домой. Дала ему папины тапки, и пока он заваривал чай, делал бутерброды, быстро скользнула в ванную.

– Будешь маме звонить? – я покусала губы, не решаясь на такой подвиг, – Ладно, потом так потом. Садись!

От горячего мне стало хорошо, щёки пылали, ноги стали ватные. Вино в полной мере расползлось по организму и теперь толкало на глупости.

– Останешься? – я протянула руку и погладила его по подбородку. Горячие губы обожгли пальцы. Голубые глаза сверкнули адским огнём. Дальше я помню отрывками.

Уже затихающая гроза заглушила мои стоны и крики. Сеня неутомимо ласкал моё тело, умело и страстно. Я вжималась в него, обвивала руками и притягивала ещё ближе. Сколько длилось безумие, сладкое, сумасшедшее? Едва вскрикну в последний раз, он тут же начинает сначала. И шепчет, шепчет. Какая я невероятная, как он хочет меня снова и снова. Я только за…

Утром нас разбудил крик мамочки на пятилетнего Сашку. Обрадованный малец по уши вымазался в свежей грязи, да ещё и сел в лужу попой. Мы посмеялись, потом вместе приняли душ. Завтрак превратился в фильм «Девять с половиной недель», нам удалось насытиться и едой, и друг другом.

Прошла ещё одна неделя. Он оставался у меня на каждую ночь, выходные проводил со мной все. Я и думать забыла об обещании маме приезжать на выходные и звонить как можно чаще.

– Ты не хочешь… – я никак не решалась предложить ему переехать ко мне. Но так хотелось! И одной больше не быть, и не думать, когда мы ещё увидимся.

– Хочу! – Сеня лукаво улыбался, принимая игру.

– Я же не договорила! – удивилась я.

– Я хотел сказать тоже самое… – затащил к себе на колени и накрыл мои губы своими. Я задрожала и прижалась к его сильному телу ещё ближе.

И тут стал надрываться мобильник. Со стоном сожаления мы разомкнули объятия. Телефон нашёлся в прихожей на тумбочке.

– Да? – спросила я, даже не глянув, кто звонит. За что и получила. Тонна ругательств, обвинений, стенаний и, как ни странно, похвалы и благодарности Сене – вот что излилось на меня из далёкого далёка, где в данный момент находилась моя семья.

– Как ты могла? Не позвонить нам, не сказать, где ты! Этот юноша… какое счастье, что он такой заботливый!

Заботливый юноша сейчас своими чуткими пальцами музыканта такое вытворял у меня под майкой! Я молчала, кусала губы, но Сене понравилась игра – одна его рука нырнула в мои шорты, вот тут-то моё терпение скончалось.

– Ма! Я прошу прощения-я… – откашлялась, – Замоталась, было много работы… Скажи, ты не против, если Сеня ко мне переедет?

Тишина в трубке. Сеня даже перестал меня гладить, что позволило унять сердце, готовое выскочить вон из груди.

– У вас это давно? – что это, мама не расшифровывала, но мы поняли.

– Не… – я хотела сказать «неделя», но парень понял, что срок маловат, и нас сейчас могут обругать по – новой. Сеня выхватил трубку и залился соловьём. Я только рот раскрыла.

– Анастасия Павловна! Лолочка меня вам просто боялась представить. Мы вместе уже давно, просто скрывали, – минут пять он вешал красивую, ажурную лапшу на мамины уши, та восторженно внимала истории нашей любви.

– Ох! Какая ты у меня уже взрослая! – вздохнула мама. Я вздохнула тоже, сжимая телефон, который Сеня вернул с видом победителя. Он поцеловал меня в плечо, погладил по волосам и ушёл на кухню, дав возможность поговорить с родительницей, – Только бы ты была счастлива, милая. Живите…

Сеня сказал, что вещи соберёт за час и потом вернётся ко мне. Я с задумчивым интересом наблюдала, как он одевается, находя свои вещи под диваном, у батареи, даже на телевизоре. Для верности он ещё раз меня поцеловал, так что все мысли улетучились, оставив голые инстинкты, и ушёл.

Эту ночь мы провели уже как пара, словно так и должно быть. Внутри поскреблось робко сомнение, что я поспешила впустить его в свою жизнь, но оно тут же смелось ураганом страсти и горячих поцелуев.

ГЛАВА 3. Марки

– Мне нужно уехать на пару недель, – сказал Сеня и смыл пену с подбородка. Промокнул лицо полотенцем, погладил его рукой в поисках пропущенных щетинок.

Я так и застыла с феном, которым сушила волосы. Было раннее утро, шёл второй месяц нашей совместной жизни. За это время он ни разу даже к друзьям на пиво не выбрался, всё время проводил со мной. В выходные мы или гуляли по городу, или были дома. На эти в планах был выезд в деревню к маме и Ваньке. Я конечно передавала деньги и продукты через знакомых, но живого общения это заменить не могло, а я уже сильно соскучилась за родными.

– Но мы ведь… – начала я. Сеня виновато улыбнулся, отобрал у меня фен и показал, чтобы я повернулась к нему затылком. Но я нахмурилась и ждала ответа.

– Лоли… – сползла с его лица улыбка, уступив место довольно жесткому выражению. Таким я ещё его не видела, – У меня тоже есть родители, и я давно к ним не ездил!

– И ты не хочешь нас познакомить? – начала я. Он отвернулся от меня, а затем и вовсе вышел в коридор. Я не стала его догонять. Сеня мог быть разным: добрым, весёлым, отзывчивым, но иногда он замыкался в себе и мог молчать целый день. Потом был ласков, заглаживая свою вину, но осадок от этих странных перепадов копился с каждым днём.

Мы оделись, молча и не перемолвившись ни словом. Так же молча я протянула ему два бутерброда, чтобы он пообедал в институте. Мимолётный и очень холодный поцелуй, а затем мы разошлись кто куда. Я вцепилась в поручень автобуса так сильно, что пальцы побелели. Кондуктор уже минут пять ждал оплаты, но от грустных мыслей я очнулась только тогда, когда он приказал водителю остановиться и красноречиво вытянул руку в сторону выхода.

– А? – все пассажиры как один вытаращились на меня и кондуктора, ожидая развязки. Волна жара тут же прокатилась по щекам и шее, – Простите! Очень плохо спала, устала… вот!

– Так бы сразу, – пробурчал усатый дядечка, даже сочувственно поглядел на меня, – Если такое дело, в руке надо купюру-то держать! Подойду, сам обилечу!