ArtickleMan - Харон. Вселенная Идеалов

А вот и его палата. Для гостей комната открывается только от команды больного. Вот он лежит, руки поверх одеяла, все в точках от старых витаминных уколов. Медицина шагнула вперед – ей удалось предотвратить атрофирование рук. Но все равно по рукам нельзя было сказать, что это юноша. Лицо все еще молодое, хотя поправилось от дисбаланса питания и затрат энергии. Это все еще был он. Рядом с кроватью кучей проводов находится кресло. Харон аккуратно на него садится. Он достает модулятор, настраивает его на частоту активности мозга у друга.

– Нужна хотя бы одна мысль… Странно, несмотря на нашу долгую дружбу, мы так и не сходили не разу в бар интересов. Это заведение казалось таким унылым, полным социальных неудачников, неспособных к принятию новых знакомых, раз им приходилось обращаться за помощью.

– А сейчас это последний оплот человечности, – ответил на мысль Морен. – Знаешь, мы ни разу не говорили о чем-то личном, да и повода особого не было. Ты еще общаешься с Кэбби?

– Да, конечно, – Харон удивленно приподнял брови. – С каких пор тебя это волнует, ты же ее не разу не видел.

– Просто вы часто ходите в парк. Я все думал будет ли у вас что-нибудь.

– Нет, там просто красиво. Мог бы тоже туда отправиться.

– Я там и был. Много раз. Там легче медитировать. Единственный способ отдохнуть от суеты.

Морен поднял руку. Он покрутил пальцами в воздухе и отобразил часы.

– У нас есть чуть больше дня. Все равно успею тебе кое-что рассказать. Но этого мало. Думаю, все мы хотели бы выговориться перед наступлением злого рока.

– Прости, я бежал как мог.

– Дело не во времени. Просто слов мало. Я видел многое, и многое не говорил. То, что могло вызвать всплеск эмоций, то, от чего печаль охватывает весь разум, проникая в каждую удаленную часть сознания, когда краски тускнеют за секунды.

– Ты видел истинное зло? Сформировал новую философию? – Харон взял стакан с непонятной жидкостью на столе. Это был алкоголь. Как странно говорить о философии в таком месте, где все бегут от сложностей мира ради простой болтовни.

– Зло везде. Это старая правда. Ты же делал оценку здоровья?

– Да. Если не прекращу через пять лет работу искателя, то получу нестабильность первой степени.

– Как и у меня. Когда-то. Вот она, обратная сторона. Я, наверное, как и все, мечтал увидеть больше, познать мир. Меня привлекала суть поиска. Смысл лежит глубоко. Проблема лишь в том, что, копнув чуть больше, потеряешь его. И снова одно и тоже. Я думал в Сети будут ответы. А они далеко вне. Ты часто гуляешь с Кэбби в парке. И что ты чувствуешь?

– Ветер, сметающий пыль и листья. Запах леса, тянущийся из дали. Слышу звук птиц на горизонте, вижу водную гладь, отражающую необъятные кроны деревьев. Я могу долго описывать все.

– И правда, авто-коррекция речи работает исправно. Постой секунду и будет тебе настоящий разговор.

Спустя мгновение Морен пропал. Разом. Исчезла вся проекция. Остался только сам Харон. Дальний стол заведения был пуст, где он и сидел. Окружение было выведено из большого бара – места на третьем уровне, где находили пристанище те самые одиночки. И имел этот бар название Хомисолит. Знаменитое было местечко, когда-то полное различными лицами. Ведь и идея была неплоха – бар по интересам, где тебя сразу подводили к тем людям, которым ты мог понравиться. Сейчас почти пусто. Семь человек сидят в собственной кампании, упиваясь время от времени. Кажется, где-то затея потеряла смысл, все глубже погружая людей в темную самодостаточность.

Одна дама сидела, опираясь на барную стойку. По увлечениям она любит стрельбу из лука, джаз и несколько фильмов на разные тематики, включая детективы и фантастику. Так написано в ее личном профиле. Нельзя ее вкусы назвать особенными, да и все собратья по увлечениям есть в Сети. Но, это ее не огорчает. Бармен наливает еще стакан легкого виски и мило улыбается. Все это замерло. Все статично, точнее медленнее в сто раз. Харона это заинтересовало, и он решил просмотреть запись. Несколько минут назад она еще скучала, а бармен наполнял лишь первый стакан. Он смотрел с сожалением на нее.

– Сегодня немного не ваш день.

– Уже как месяц скоро. Не осталось у меня единомышленников – последнее слова она выговаривала с особым старанием, по слогам, чтобы наверняка не ошибиться.

– А по ту сторону? У вас наверняка есть хорошие друзья. – бармен чувствовал, что даме уже достаточно спиртного и отложил бутыль.

– Есть. Да и пошли они. Устала я терпеть их. Они оставили меня, предатели. Молчат, когда их приглашаешь прогуляться, собраться вместе. – Эти слова вырывались из сердца, буквально торопясь. Она хотела выговориться, но не могла, ожидала человека души. Но подошел бы и первый встречный.

– Здесь вы не в первый раз, но, может, позже найдется ваша судьба. – Тут он с ухмылкой посмотрел на нее, протирая очередной стакан. Но она и не обратила внимание. Как и на то, что бокалы больше не наполнялись веселой жидкостью. Он просто перестал разливать напитки по столам, оставшись на мгновение здесь, около нее.

– Поиски… От них устаешь время от времени. – Она все смотрит в пустой стакан, почти пропуская все слова мужчины мимо ушей. – Вот у вас есть друг?

– Да, множество. С каждым я списываюсь под конец вечера, узнаю, как у них дела, обсуждаю что-нибудь.

– А здесь? В настоящем?

Тут бармен остановился. Он никогда и не задумывался об этом. Но дама продолжила. Она наконец подняла свой взгляд. Его поведение казалось чем-то знакомым, как бы пройденным ей самой только намного раньше. Ощущение одинокости, по сути дела.

– С вами никто не пытался заговорить?

– Моя работа требует сосредоточения, подбора других людей. Некогда в общем. – Тут он сам отвернулся, продолжая протирать посуду. Но все же он слегка поник.

– Неужели? А может вы бы хотели сходить в кино или театр?

– На самом деле я бы и не против. Но вот не с кем.

– У меня все также, вы знаете, может, сходим вместе?

Он снова ухмыльнулся, достал убранную бутыль и смело разлил по двум стаканам. Взяв один, он спросил:

– А какие фильмы вы любите?

На этом и обрывалась запись.

Приятно видеть зарождающуюся дружбу, где ты наблюдаешь за столь осторожными, но такими смелыми и глупыми фразами. Нотка отчаянья слышится в мелодии беседы. Но уже поздно рассуждать, сообщение от Морена, где тот просит уже выйти из Сети.

Он уже смотрит на Харона. Такой ослабший, больной на вид, он слегка поднимает руку, сжимая в кулак.

– Знаешь, а это больнее, чем ожидалось.

– Конечно, твои нервы не работали больше года.

– Но их поддерживали искусственно. – Небольшие судороги проходили по конечностям Морена. Его вены периодически становились видны, а руки тряслись с малой частотой.