Руслан Богомолов - Сотворение Волжской России. 4 книги

– В-третьих: «Закон о земле» введён в действие Ярославцевым немедленно по той причине, что нам надо побыстрей выходить из военного положения и политики военного коммунизма в нормальное состояние. А если не будет многообразной собственности на землю, то не будет её товарного оборота, не будет реально работать финансовая система, и мы так и застрянем в подвешенном к полувоенному нищему коммунизму положении. Правильно я говорю, Иван Иванович?

– Да, да, – кивнул своим большим острым носом Туржен.

– В-четвертых: законы до подписания их Ярославцевым обсуждаются и пишутся специалистами, и наше, кстати, сегодняшнее обсуждение тому пример.

– И, наконец, в-пятых: после отмены военного положения все подписанные Ярославцевым, да и другие российские законы будут в обычном порядке обсуждаться в государственной думе, и, я думаю, она будет вносить в них изменения и дополнения. Но сейчас надо раскручивать всё очень быстро, у нас весьма ограниченные ресурсы выживания и высокая скорость принятия решений даже в ущерб их качеству для нас единственное спасение. Так, Александр Николаевич? – закончила Дьякова, повернувшись к Замятину.

– Совершенно верно, Вера Никитична. Я просто хотел бы добавить, что если бы Ельцин в 92-м году не тянул тягомотину вместе с коммунистами, а подписал бы в январе вместо трех все 42 подготовленные Гайдаром Указа, то мы бы уже к середине девяностых были на крутом подъеме и не проиграли бы НАТО Югославию. Это мое личное мнение, и потому я прямо заявляю, что удовлетворён решительными, но продуманными и просчитанными с помощью специалистов действиями Ярославцева. Так что, господа специалисты уголовного и гражданского права, вернёмся «к нашим баранам».

…Дискуссия продолжалась уже больше полутора часов, то опускаясь до деталей в конкретных статьях, то вновь поднимаясь до принципиальных основ «Изменений». Высказались почти все присутствующие, некоторые, как, например, Кушкин, по нескольку раз, но убедительной победы принципы «Изменений» еще не одержали.

Дьякова объявила перерыв на 10 минут, и споры вылились из зала в коридор.

– Не пора ли вводить в бой артиллерию, Вера Никитична? – спросил Замятин.

– Да, пожалуй, – не сразу сообразив о чем тот говорит, ответила Дьякова и, подозвав Кручевского, спросила, – готов, господин студент?

– Готов, – Кручевский был сосредоточен и серьезен. Его решительный и несколько отчаянный взгляд воспаленных от недосыпания последних дней глаз из-под черных кудрей как бы говорил: «Сейчас или никогда, победа или смерть, всё или ничего».

– Посолиднее и поосновательней, Володя, главное, не суетись, – ободрил его, улыбнувшись, Туржен.

– Да, а Вы, Иван Иванович, завершите обсуждение. Так, Вера Никитична? – спросил Замятин.

– Так, так, Александр Николаевич, – согласилась Дьякова и заметила, – однако, дочь ваша просто умница, честно говоря, не ожидала от неё такой прыти.

– Гм, так и папку скоро за пояс заткнёт, – улыбнулся Замятин.

Через 10 минут, в затихающем после перерыва зале, раздался голос Кручевского:

– Вся прошедшая здесь до перерыва дискуссия показывает, насколько мы оторвались от изначальной сущности справедливости. Огромные наслоения в законодательных актах очень часто выхолащивают – самые простые, сформулированные ещё в незапамятные времена, истины: не убий, не укради, не возжелай…, и там же: «око за око, зуб за зуб». Всё правильно, вот вам регламентирующие нормы и вот вам санкции за их нарушение. Мы с вами попали в период развития человечества, определённый историками, как раннее средневековье, и вот, что мы здесь наблюдаем.

– Товарно-денежные отношения уже достаточно развиты и, скажем, «бартерная» санкция – «око за око» – почти повсеместно вытесняется товарно-денежной, даже кровная месть вытесняется откупом. Вот вам наисвежайший пример: гэровцы совершили разбойное нападение на 45-й рабочий полк и в наказание, а приняли они это как должное, без тени сомнений в несправедливости такого решения, поставляют нам контрибуцию. Напомню, что это решение принял начальник СБ Гринёв по совету Кэчтэна, на основании существующих здесь обычаев.

– Позвольте вопрос, – перебил Кручевского Кушкин, – почему же Гэры не потребовали выкупа за своих убитых соплеменников, а согласились сами платить нам? Ведь у нас погибших не было, а судя по вашему выступлению именно за жизнь человека следует основная расплата.

– Вот здесь мы имеем дело с двумя разными вещами. Первое – это само разбойное нападение на невооруженных, застигнутых врасплох людей. Это однозначно нарушение тех самых принципов справедливости, тех древних заповедей – «Не укради, не возжелай» и так далее. Второе – гибель в бою. Тут обычай повсеместно рассматривает сражение вооруженных людей, как божий суд. Все погибшие соплеменники гэров погибли в бою, с оружием в руках, и это в большей степени считается честным решением со стороны победителей. В принципе, если бы гэры открыто вызвали на поединок наших воинов и кто-то из наших погиб, то это не считалось бы преступлением с их стороны – божий суд.

– Но мы отвлеклись. Обычаи живущих здесь людей, конечно, надо знать и учитывать в наших с ними взаимоотношениях, но вернёмся к нашим «Изменениям». Итак, мы видим, что в основе библейских принципов справедливости лежит возмещение вреда пострадавшему от преступления самим преступником. Эта та самая санкция в виде конкретных материальных ценностей, или уже даже денег, как в ныне действующей «Русской правде», которые получает пострадавший. Но вот дальнейшее развитие государства привело к перекосу этого принципа. Этот самый денежно-материальный штраф сначала частично, а потом полностью забирает себе государство, оставляя пострадавшего ни с чем. Отсюда появление термина «казнить» – забрать виру (штраф) в казну. Справедливость в данном случае получается усечённой. Да, преступник наказан, да, он расплачивается за свое преступление, но пострадавший получает только моральное удовлетворение оттого, что преступник наказан. В конце концов, государство, развивая и преобразуя эту санкцию, довело её до абсурда от смертной казни до унижения обязательным лишением свободы. При всём этом государство совсем забыло о потерпевшем, оставив его один на один с проблемами хоть какого-то возмещения ущерба, опираясь на гражданский кодекс.

Что я предложил комитету, а комитет согласился со мной и предлагает в виде вот этих «Изменений»? А ничего, собственно, нового, как видите. Просто здравый смысл и восстановление справедливости по отношению к пострадавшему. Сегодняшний уголовный кодекс фактически не является серьезным препятствием для роста преступности, так как преступный бизнес выгоден. Я не беру исключительные случаи, когда мы имеем дело с маньяками. Основная масса людей, преступающих закон – это люди, делающие выгодный преступный бизнес. Что далеко ходить за примером, когда вот Наташа, простите, Наталья Александровна привела вам здесь ярчайший пример того, как два проходимца, по самым скромным подсчетам, за год противоправных действий заработали 350 тысяч рублей, потом они три года отработали в ИТК, вернув пострадавшим порядка 40 тысяч рублей. Так, госпожа Замятина?