Линда Йонненберг - Колонизатор. Картинки ближайшего будущего

– Набери три нуля, – и всё же в её голосе чувствовалась дрожь, она готова была расплакаться, ведь Алекс был её первый мужчина, первый человек, которого она поцеловала, не считая мамы, конечно… Она мечтала о встрече с ним, и когда увидела его белобрысую голову там, на лаунч-площадке, решила, что тоже любит его. А теперь он тупо хамит, ужас, мрак…

Через минуту внешняя дверь бокса открылась, Алекс помедлил перед дверью подъехавшего такси:

– Пока, Мими…

– Больше мне не звони! – заорала она из спальни и громко разрыдалась, – и песен своих дурацких не присылай!

Так было два года назад. Теперь все изменилось, Алекс глотнул ещё пива, на экране появился звонок от Кима, Алекс сбросил звонок и отправился в гостиную, где все так же бесшумно ждали запакованные рофрендши. Алекс вынул медальон из кармана и не раздумывая больше, нажал кнопку. Внутри свёртков одновременно зажглись несколько розовых огоньков, главный экран бокса включился, информируя, что новые девайсы скачивают из глобального и локального инета сотни терабайтов инфы в секунду. Огоньки размножились и поползли внутри свёртков, послышался чуть слышный шорох и Алексу даже почудилось, что он услышал их первый вздох

– Вот это да! – восхитился он вслух, – плёнка окончательно растаяла и перед ним на подиуме предстали две великолепных женщины. Одна из них, брюнетка с длинными волнистыми волосами, та, что представилась Шахи с голубого экрана салона, была золотисто-смуглой. Четко-очерченные скулы, алый пухлый чувственный рот, темные глаза, обрамленные тяжелыми черными ресницами. Груди ее были округлыми и широкими, как перевернутые чаши, талия- тонкой, бедра- сладострастно полными, ноги- стройными и сильными. Вторую, пепельную блондинку, Алекс мог разглядеть только сейчас. Дуньязада смотрела на него ласковыми фиалковыми глазами, словно смущаясь и очаровательно краснея. Она казалась изящнее брюнетки, хотя не уступала ей в росте. Легкие локоны почти серебряных волос струились по хрупким плечам, почти закрывая небольшую упругую грудь и растекаясь расплавленным серебром по тонкому стану. У Алекса невольно перехватило дыхание от их красоты, он онемел и не знал, как начать разговор со своими новыми приобретениями. Они же смотрели прямо на него и улыбались.

– Привет! – наконец нашёлся Алекс, – Как дела?

– Всё нормально, активизация завершена успешно, – заявила черноволосая несколько официальным голосом, – Как нам надо называть тебя? – добавила она, смягчившись и переглянувшись с блондинкой.

– И как ты будешь называть нас? – у блондинки голос оказался выше, чистый и прохладный, как летний дождь.

– Шахризада, тебя я буду называть Шахи; а тебя Дуньязада – Дуней, меня зовите Алекс, этого парня, – он указал на стоящего в углу робота, – Роджер. Если вы не против, конечно.

– Алекс, Дуня, Шахи, Роджер, – резюмировала Шахи, мне нравиться, а тебе? – обратилась она к Дуне.

– Мне нравится – Алекс, Шахи – тоже, Роджер – окей, а вот Дуня звучит как- то простовато. – блондинка неопределённо пожала плечами.

Алекс рассмеялся от удовольствия, ничего подобного его старая рофрендша не могла, он встал с дивана и подошёл к подиуму, захватив из настенного шкафа пару белых купальных халатов:

– Ладно, если будешь хорошо себя вести, я буду звать тебя Дуняшей! – Алекс накинул халаты на Шахи и Дуню.

– Дуняшей? – блондинка засмеялась, закутываясь в мягкий талькшелк.

– Алекс, а как ты будешь называть меня, если я буду вести себя хорошо – самым серьёзным тоном спросила Шахи, расправляя пояс своего халата.

Всё шло много лучше, чем ожидал Алекс:

– Тебя я всегда буду называть Шахи, плохо, хорошо, просто Шахи, окей?

– Можно мы осмотримся здесь? – спросила Шахи почти обидевшись.

– Ну конечно! – Алекс подал руки свои дамам, помогая им спуститься с подиума, – тут у меня кухня и гостиная, на втором- спальня, ванные и ещё пара комнат, внизу подвал с биллиардной, на самом верху лофт, там у меня студия – Алекс решил, что просят показать им виллу, но они имели в виду нечто другое: главный экран зафиксировал выход девайсов на локальный инет. Рошкам не нужно бродить по вилле, всё что нужно они узнавали мгновенно с инета. Видимо, вид Алекса выказал некоторое смущение, и Шахи тут же отреагировала:

– Ты не хочешь, чтобы мы выходили в интернет без твоего позволения?

– Мне вообще инет этот по барабану! – заявила Дуня, я просто хочу быть Дуняшей.

– Так значит вы меня целыми днями будете теребить, что вам можно, а что нельзя? – Алекс прикинул эту жуткую перспективу.

– Мы так устроены, – объяснила Шахи, – мы должны делать только то, что тебе нравится.

– Программа такая, – подтвердила Дуня и слегка хлопнула себя по голове ладошкой, чем опять рассмешила Алекса, – какие они прикольные, – подумал он, – чего я боялся…

– Если ты нам позволишь до тебя дотронутся, то нам не нужно будет спрашивать. С девяностопятипроцентной вероятностью мы будем знать, что тебе нравится, а что нет. – заявила Шахи.

– Мы не напряжные, – подтвердила Дуня, смешно морща курносый нос.

Алекс подошел к ним вплотную:

– Отличная идея! – он взял их за руки, и они прильнули к нему. Образовался некий круг, неожиданно свет в его гостиной стал гаснуть, видимо его желания стали понятными его рофрендшам и их силуэты стали сливаться с наступающей темнотой: прикосновения перешли в поцелуи, поцелуи в ласки. Алекс испытывал нечто совершенно неведанное им доселе. В волшебной темноте он, Шахи и Дуня стали как единое целое. Он стал их частью, они- его. Только теперь Алекс понял, о чём говорила Мими два года назад, впрочем, теперь ему было всё равно, что она там говорила.

На следующий день, по идее, на его вилле должно было состоятся небольшое пулпати: Ким, Тарик, их рофрендши и ещё несколько друзей. Алекс отменил пати и дней пять совершенно не выходил из своего бокса, никому не звонил и не отвечал на звонки, Шахи и Дуня наполнили его жизнь до самых краёв. Он ощущал, что счастлив, другого термина для описания своего состояния он не находил, а может просто не искал? Возможно, кнопка активизации сработала прежде всего для него самого, и его эмоциональный потенциал, стиснутый условностями прошлой жизни, наконец вырвался наружу. Ему казалось, что теперь в его жизни не было ничего, чего бы он желал. Всё, что он хотел уже у него было – его Шахи, его Дуняша, его белоснежная вилла на берегу голографического моря, настоящий тёплый песочек и смешные волосатые пальмы.

Удивительно всё же, как быстро человек привыкает даже к самым значительным переменам, как самые сильные ощущения находят свои берега, а желания и неудовлетворённость возвращаются на свои насиженные места. Человек обречён на поиски нечто значимого, значительного в жизни, гедонистические удачи – это лишь короткие привалы на его пути.