Карл Петерс - Операция «Эмин-паша». Том II. Германский конкистадор в Восточной Африке

Так случилось и со мной. Внезапно одна мысль взволновала меня – что, если я поспешу вперед вниз и еще раз вниз по склону на запад, где на дне соседней долины должна собраться стекающая со склонов вода, которую я найду! Поэтому вперед! «Трубач-сигнал! Бейте в барабан! Флаг вперед и прочь от масаев!». Впечатление от чего-то невозможного, сверхъестественного, происходящего на глазах вероломных дикарей, должно быть сильно поразило их, наблюдающих за нами со всех сторон, когда они увидели, как мы совершили это внезапное движение, точно в том направлении, в котором действительно находилась стекающая с каменистых плато и накопленная за период дождей вода. Но мы этого еще не знали, а только предполагали и надеялись. Масаи выли от злости, считая, что мы, каким-то образом узнали о местоположении источника воды. С их стороны не было реального сопротивления, ни даже попытки убежать, когда мы внезапно повернули строй под прямым углом к нашему маршруту и пошли к ближайшему холму. Подойдя поближе, мы неожиданно дали залп по завывающей толпе. Не менее десятка из тех, что кривлялись и орали на скалах, нашли свою смерть, а те, кому повезло больше, бросились вверх, чтобы найти убежище на противоположном склоне холма. Мы развернулись и отправились в путь на запад, либо к к жизни, либо к смерти.

Масаи следовали за нами, как гиены, но держались за пределами дальности действия наших винтовок. Время от времени я слышал звук выстрела, когда кому-либо из моих людей казалось, что масаи слишком приблизились. Но основной тревогой для всех было отсутствие воды. Внутри себя каждый сдерживал крик: воды, воды! Через некоторое время мы увидели русло реки. «Вебиджии!» (вода) – кричали сомалийцы. «Мэдджи!» (вода) – кричали носильщики. Неужели, действительно, вода? Мы подошли ближе – русло было сухим! Солнце начало опускаться. Это четыре часа дня! Что же надо сделать?

Мы перейдем на следующий ряд холмов, чтобы оттуда посмотреть, сможем ли мы найти воду с другой стороны! Я позвал Хусейна и Мусу, которые со мной сформировали передовую группу разведки. Итак, вперед! Когда я был на полпути вверх по очередному холму, голос Тидеманна снизу позвал меня: «Вернитесь, доктор, масаи атакуют нас сзади!»

«Вы, лейтенант отбросите масаев, а я буду искать воду» – крикнул я.

На вершине холма находился просторный крааль масаев, рядом с которым сидел человек. Как волки, мы набросились на него; сомалийцы держали, а я приставил ствол своего шестизарядного револьвера к его виску. «Покажи мне, где река Гуасо-Нарок и уходи живым к своим внизу».

«Гуасо Нарок, – ответил он, дрожа от страха – там», и указал рукой на долину внизу. Этого человека звали Андоробо. Постепенно подошли носильщики, и я сразу же отправил двадцать пять из них с военным конвоем к реке с Андоробо в качестве проводника, чтобы они принесли воду. Затем подошел герр фон Тидеманн. Я сел в свое кресло у входа в крааль, и мы утолили жажду из кувшина Андоробо, а затем закурили трубки. Теперь мы сможем дойти до озеро Баринго.

Я разместил свою колонну носильщиков и стадо скота в масайском краале, который я сделал более обороноспособным, предав огню несколько хижин по периферии, которые мешали вести круговой обстрел. Наши палатки, а также палатки сомалийцев, расположились снаружи. Я снова выставил восемь часовых, так как костры масаев угрожающе освещали темноту со всех холмов. В девять часов мы с Тидеманном комфортно сидели в лунном свете над блюдом с бараниной, потягивая коньяк.

В эту ночь я впервые, после многих бессонных суток, спал, и заставил своего слугу Рукуа лечь перед дверью палатки; а сомалийцы заверили меня, что, со своей стороны, они будут исправно нести сторожевую службу, проверяя и сменяя часовых. Я также постановил, что колонна завтра начнет марш чуть позже, чем обычно, чтобы дать людям выспаться. Поэтому, 27 декабря я проснулся свежим, как новый человек.

К несчастью, такого не было с господином фон Тидеманном. В предыдущую ночь он не хотел спать, и в то утро дизентерия определенно проявила себя.

К семи часам со стадом и всей колонной мы пересекли реку Гуасо-Нарок.

На противоположном берегу ко мне пришли несколько вандоробо и сообщили мне, что ослы, которых я забрал в прошлый день, принадлежали им. Однако, поскольку они не смогли представить доказательства этого, я отверг требование, как «необоснованное». Со своей стороны они отказались от моего предложения быть моими проводниками к озеру Баринго.

Далее путь лежал через гряду холмов. Из-за густых и колючих зарослей мы добрались до вершины только к девяти часам. Перед нами лежала черная, обугленная степь, над которой носился северный ветер, в то время как здесь и там были видны покинутые масаями краали.

Теперь мы продвинулись в направлении на запад-северо-запад. Никаких следов масаев не было видно. Все краали были пусты. Вскоре мне сообщили, что стадо больше не может следовать за нами, и что часть его уже отстала в пути. Это заставило меня остановиться, чтобы снова собрать колонну. Я дал людям полчаса отдыха, а затем планировал продолжить марш до вечера. Но господин фон Тидеманн сообщил мне, что он болен, и не сможет далее идти. Конечно, это решило вопрос.

Рукуа заранее обследовал плато. Когда он вернулся в два часа ночи и объявил, что воды нигде не было найдено, я отказался от продвижения вперед и повернул в южном направлении к Гуасо-Нароку.

В четыре часа дня, уйдя далеко вперед от моей колонны, я натолкнулся на пустынный крааль масаев, в котором я поднял наш флаг и приспособил для нашего использования. Как только крааль был обустроен и господин фон Тидеманн был переведен туда, я отправился с несколькими своими людьми в южном направлении в поисках воды.

Примерно в пять часов пополудни мы нашли водоем среди каменных скал, и вся колонна смогла приготовить что-нибудь для ужина.

В ту ночь мне показалось, что можно выставить только трех часовых вокруг крааля, и во второй раз я имел здоровый сон, так как здесь мы были в полной безопасности при условии бдительной охраны часовыми.

28 декабря я решил дать чрезвычайно истощенной колонне, и особенно, герру фон Тидеманну, день отдыха. Я ограничился переносом лагеря на некоторое расстояние поближе к воде, которую мы обнаружили накануне, а через день мы вошли в укрепленный крааль масаев, сожгли окружающие строения, а центральную часть превратили в неприступную крепость.

Была серая, мрачная погода, и никаких следов масаев мы не обнаружили, также не видели их самих, ни днем, ни ночью. Но по ночам их походные костры мерцали на соседних холмах; знак того, что теперь, как и всегда, они рыскали, как гиены по ночам вокруг нашей колонны, и что самая тщательная бдительность должна быть нашей постоянной заботой.