Алексей Кочергин - Вектор движения. Приключения

Услышав в ответ глубокий, тяжёлый вздох бедолаги, сосед проворчал что-то сочувствующее и вновь закрыл глаза.

За тонкой стенкой теплушки выл ветер, скребя наждаком снежной крошки по доскам вагона, словно пытался отполировать их до зеркального блеска. Шумели в своем углу урки, что-то проигрывая и выигрывая в самодельные засаленные карты. Остальные каторжане, согретые проглоченной второпях похлёбкой, дрыхли на нарах. Но Ивану не спалось, и он, толкнув в бок своего инструктора, начал доставать его расспросами. Поворчав для приличия, сосед всё же попытался обрисовать общую картину и отдельные частности жизни, которая так бесцеремонно затянула в себя Ивана.

Из разъяснений сторожила этих мест Иван узнал, что «чёрная пурга» – это снежная метель, при которой скорость ветра порой достигает сорока метров в секунду. И, фактически, это уже и не пурга, а самый настоящий ураган, способный играючи сбить с ног здорового мужика и утащить его в тундру подобно смятой пачке из-под папирос. Видимость при таком катаклизме практически нулевая. Передвигаться без страховочной веревки равносильно самоубийству. К счастью, такой «подарок» природа преподносит крайне редко. Но вот не менее опасные метели с порывами ветра до тридцати метров в секунду – не такие уж и редкие гости в этих местах. Этакие нежданчики заставляют всё вменяемое население забиться в первую попавшуюся щель и носа оттуда не высовывать до окончании сего бесчинства. А в остальные деньки природа душевно радует здоровой спокойной погодой. Ну подумаешь, дней сто в году обычные метели злобствуют. Зато в остальные дует ровный спокойный ветерок со скоростью метров так шесть-семь в секунду. Лепота…

Зима в этих краях холодная, долгая. Никаких тебе оттепелей. Они полностью исключены в этом царстве холода и ветра. Порядка 280 дней в году составляют морозные дни. Средняя температура календарных зимних месяцев крутится около отметки минус тридцать градусов Цельсия. Но может, играючи, и до минус пятидесяти опуститься. Снежный покров упорно держится около восьми месяцев.

Немудрено, что при таком климате неподготовленный или ослабленный человек, да ещё задействованный на изнуряющих работах, так и норовит либо заболеть, либо вообще покинуть этот грешный и безжалостный мир. И хотя в Норильлаг отбирались лишь здоровые и крепкие заключенные в возрасте от двадцати до пятидесяти лет, но и они порой не выдерживали постоянных атак цинги, туберкулёза, истощения организма от постоянного недоедания.

Много ещё чего поведал старожил о бытии в этой юдоли человеческой такого, о чём в прошлой жизни Иван и слушать бы не стал. От полученной информации, притом поданной в цинично равнодушной форме, наш герой совсем загрустил. А ведь ещё вчера он был пессимистично уверен, что хуже и быть не может. А вот теперь проснувшийся оптимист в голове восторженно утверждает: «Может! Очень даже может!»

Вполне вероятно, что ещё долго бы мучился несчастный скиталец от своих горьких размышлений, но молодой организм взял своё и успокоил мозг здоровым крепким сном.

Снился Ивану пикник на дачном участке с деревянным домиком, в кругу лучших друзей. Зелень густых кустов смородины радует глаз, а аромат томящегося в мангале нежнейшего мяса, приготовленного по оригинальному рецепту, щекочет ноздри и заставляет желудок предвкушать роскошную трапезу. Уже нетерпеливо выпита первая рюмка кристально чистой финской водки и сошёл на нет ажиотаж сервировки садового столика. Блаженство! Умиротворение и благодать наполняют разум и тело. Хорошо! Впереди ещё многие часы степенной беседы и сытного застолья. Разговор нетороплив и пока ещё дружен с логикой и наполнен лёгким юмором. Жужжат пчёлы, собирающие свой взяток пыльцы с благоухающего вокруг разнотравья. Ленивая кошка развалилась неподалёку и терпеливо ждёт своей доли на этом празднике души и плоти. Прохладный ветерок приятно освежает разгоряченное алкоголем тело, мягко колышет края льняной скатерти. На крыльцо соседнего домика выходит очаровательная грудастая блондинка и хриплым противным голосом со всей дури орёт:

– Первая, вторая бригада – на работу! Хватит дрыхнуть, дармоеды!

Иван приподнял голову. Заместо аппетитной блондинки в дверной проём вагона ввалился крупный мужик в тулупе с поднятым воротником. К нему с нар спрыгнули два человека и отрапортовали о состоянии своих бригад. Получили в весьма образной словесной форме краткую инструкцию, включающую в себя описание фронта предстоящих работ, а также меры «поощрения» к возможным саботажникам оных. Красномордый мужик в тулупе ушёл, а зеки стали собираться на трудовую вахту. В итоге обещанного горячего чайка Иван так и не попил. Аристократическое чаепитие было вульгарно заменено наспех проглоченной кружкой тепловатой воды.

Выскочив из вагона, Иван засомневался, в своем ли уме их начальник? Температура за бортом была явно ниже двадцати градусов мороза. И ладно бы только это! Дул пронизывающий ветер, обдирая лицо мелкой колючей крошкой снега. Дул ровно, как из огромного мощного вентилятора, гоня потоки в одном направлении. Сумерки не позволяли охватить все пространство взором, но и увиденное действовало угнетающе: мятое безжизненное полотно тундры простиралось во всех направлениях.

«Да как в таких условиях вообще можно народ из вагона выгонять? Тут и собака околеет, не то что человечек в смешном ватнике! Ба, да здесь ведь ещё и работать надо! Во попал!»

Цепочка зеков шла с подветренной стороны состава, насчитывающего всего лишь девять вагонов. На последних платформах угадывались, занесённые снегом шпалы. Перед теплушкой, ставшей для Ивана временным домом, располагался женский вагон. Из повествования своего соседа Иван уже знал, что в нём следуют по этапу в базовый лагерь Норильска полсотни осуждённых женщин. Как правило, каторжников доставляли вниз по Енисею из Красноярска, где находился пересылочный пункт Норильлага. Перевозили заключённых в летние месяцы в период навигации речными баржами в Дудинку. А уже оттуда гнали арестантов большими партиями в лагерь прямо через тундру. Но что бы вот так… в полярную ночь… Видимо, острую нехватку рабочих рук испытывает стройка комбината, если даже в этакие морозы её решили пополнить человеческим ресурсом.

«А ведь железка еще не достроена! Через десяток километров – крайняя точка укладки рельс и дальше колонна женщин пойдет пешком через снежную тундру, где отстать от группы смерти подобно. Не случайно охрана так малочисленна и небрежна в отношении своих обязанностей. Куда тут бежать: шаг влево, шаг вправо и… ага. Найдут только летом… то, что не съедят полярные волки, – грустно размышлял Иван, осматривая, прищуренными глазами окружающее пространство и затерявшийся в нём состав. – Вот штабная теплушка. Даже по внешнему облику видно – новенькая. Охранник с винтовкой топчется… Так, платформы с рельсами… Два полувагона с углём… Чудо-юдо-паровоз. Дым из трубы вьется. В будке машиниста свет уютно теплится».