Антон Панфёров - Сунгирь. Тайна древней стоянки

– Александр Михайлович вас тоже часто вспоминает, – сказал Дмитрий, – все говорит: «Вот скоро выйду на пенсию, поеду к Сосновскому заниматься реальными делами, а то так надоела эта бумажная работа».

Поднявшись на второй этаж, они оказались в просторном длинном коридоре, по обе стороны которого располагались номера. Междверные пространства украшали огромные картины и фотографии с изображением раскопок, проходивших в разные годы под руководством профессора Сосновского.

– А как здесь оказались эти снимки? – поинтересовались ребята. – Вы что же, все это с собой возите туда-сюда?

– Что вы! – улыбнулся профессор. – Дело в том, что этот отель принадлежит нашей академии, поэтому здесь обустроен своего рода музей, рассказывающий о нашей деятельности. По мере своих сил я стараюсь поддерживать экспозицию на должном уровне. Это место для меня как второй дом, где я душой отдыхаю. Тут даже есть своя библиотека, я в ней иногда сижу целыми часами и перечитываю редкие экземпляры книг, которых вы нигде не найдете.

Сосновский перевел дух и погрустнел:

– Одно меня беспокоит: кому все это достанется после моей смерти? В академии никто не занимается подготовкой кадров в той области, которую я исследую, да и сами студенты не очень-то выбирают данное направление. Здесь нужно быть хорошим организатором, чтобы суметь сплотить коллектив для достижения желаемого результата. Вы вот, к примеру, – кивнул он в сторону Дмитрия, – в каком качестве хотите послужить науке?

– Ну, для начала надо получить диплом, – сказал Дмитрий, – а там, куда распределят…

– Молодой человек, – прервал его профессор, – самому и только самому нужно выбирать свой путь.

Если на кого-то надеяться, то ничего путного не выйдет. И если есть к чему-то определенный интерес, есть мечта, то кроме как на себя самого, ни на кого рассчитывать нельзя…

– Ну, вот мы и пришли, – Сосновский подошел к двери и повернул торчавший в замочной скважине ключ с номерком и цифрой 24. – Это апартаменты для гостей, пока располагайтесь здесь, а я сейчас распоряжусь насчет обеда и вашего дальнейшего размещения, потому как этот номер для троих, как мне кажется, тесноват.

Чисто убранное, уютное помещение с аккуратно заправленными кроватями производило приятное впечатление. Помимо спальных мест, в номере было раздвижное кресло-кровать, а также шкаф-купе, письменный стол с ноутбуком, телефон внутренней связи и настольная лампа. Возле окна примостился журнальный столик с маленьким плазменным телевизором. Шторы были задернуты, и через них слабо пробивались солнечные лучи, падавшие на бордовый ковер с мелким ворсом. Особняком в дальнем углу стояло офисное кресло на колесиках. Судя по тому, что его задвинули подальше, им давно никто не пользовался.

Закрыв за собой дверь, ребята разулись, оставив обувь у двери, здесь же побросали свои сумки и прошли в центр комнаты. Петруха и Денис, недолго думая, повалились на кровать и потянулись от удовольствия.

– Я буду здесь жить! – заявил Петруха. – Кровать такая, как я люблю: мягкая, просторная. А ты, – толкнул он в бок Дениса, – можешь спать вон там – в кресле. Панкратову, думаю, профессор что-нибудь другое приготовит. Видел, как он на него смотрит?

– Нет, а как?

– Как влюбленный – на свою девушку.

– Хорош нести ерунду, – вмешался Дмитрий, – давайте уже разложим вещи, и надо идти обсудить с Сосновским все детали нашего участия в раскопках.

– Да куда они денутся? – недовольно пробурчал Петруха, приподнимаясь с кровати. – Прям отдохнуть не дашь…

– Ох, и ленивый же ты! Всю дорогу сидел сиднем – и здесь развалился. Нужно больше двигаться, а то так и ноги скоро носить не будут. Ты в зеркало-то на себя давно смотрел?

– Каждый день любуюсь… И попрошу без намеков, – обиделся Петруха.

– Ладно вам, не ссорьтесь, – вмешался Денис, – все успеем, не переживай, Димон.

Как только друзья приступили к распаковке вещей, в номере зазвонил телефон. Панкратов поспешил взять трубку.

– Это Дмитрий Иванович. Спускайтесь на первый этаж в ресторан, я вас жду.

– Профессор предлагает нам с ним пообедать, – сообщил юноша.

– Вот и славненько! – потирая руки, обрадовался Петруха.

– Да разве ж ты когда отказывался!..

Войдя в ресторан, друзья сразу увидели Сосновского, в одиночестве сидевшего за столиком в центре зала. Заметив ребят, он жестом подозвал их, предлагая составить компанию. Заказанный обед скорее походил на поздний завтрак: каждому он взял овсяную кашу, по два бутерброда с сыром и по чашке какао.

– Ну и как вам тут, нравится? – спросил он, приступая к трапезе.

– Очень! – воскликнул Петруха, отправляя в рот ложку овсянки. – Я уже и спальное место себе застолбил.

– Рад за тебя, – ответил Сосновский и, повернувшись к Дмитрию, протянул ему ключ от номера 302. – Твой номер будет рядом с моим. Я вижу в тебе рациональное зерно, мне профессор Михайловский часто о тебе рассказывал и просил приглядеться. Надеюсь, ты не против пообщаться поплотнее? Если нет, заходи после обеда, побеседуем.

– Конечно, профессор, спасибо! – поблагодарил Дмитрий, убирая ключ в карман.

– Сегодня я хочу, чтобы вы втроем составили мне компанию в поездке на одно мероприятие. Это своего рода научный форум. Не обещаю, что будет весело, но поприсутствовать нужно: не так часто выпадает случай, когда молодежь лично выходит на контакт с научными умами. Тем более что обещают приехать какие-то светила из столицы.

– Безусловно, мы обязательно поедем – нам все равно вечером заняться особо нечем, правда? – Панкратов вопросительно посмотрел на своих друзей. Те одобрительно кивнули.

– Заходите, гости дорогие! – Борис Яковлевич открыл дверь террасы и пригласил Бугая, Руслана и Петровича в дом. Подгнившие деревянные ступеньки крыльца жалобно заскрипели под ногами.

Терраса представляла собой маленькое помещение с покатой крышей. Сетчатое застекление старого деревенского образца требовало ремонта: треснутые стекла были заклеены прозрачным скотчем. Старые потертые ковровые дорожки, прикрывавшие обшарпанный пол, были настолько невзрачными и грязными, что на них было противно наступать. Видавшая виды софа с продавленными пружинами была завалена каким-то тряпичным хламом. Рядом на столе покоились остатки не то завтрака, не то вчерашнего ужина. Пустые стопки, немытые тарелки, отрезанные рыбьи хвосты на разделочной доске, обглоданные куриные кости – все это добавляло штрихи к портрету обитателей дома.

Застыв на месте, ребята не решались пройти дальше. Они то и дело озирались, указывая друг другу взглядами то в одну, то в другую сторону. Рядом в углу стояла полуразвалившаяся галошница со стоптанной обувью, здесь же прислонились изъеденные молью валенки. За ведущей в кухню открытой дверью, в нише, служившей жильцам шкафом, висели телогрейки, старые плащи, пальто и поношенные костюмы.