Елена Асеева - Путь Святозара. Том первый

– Это плохо, что ножки с головкой болят. А где же ты вчера ножки промочила?

– Да, я в плудик залезла, – лукаво глянув на няню Раду, откликнулась сестра и звонко засмеялась.

– Ах, ваша милость, – запричитала Рада, всплеснув руками. – Такая она баловница – наша Малуша. Залезла вчера в прудик и ножки промочила, а ведь на улице уже не лето, а осень.

– Ну, ничего. Ничего, – оправдал юноша сестру, оправляя на ее головке длинные белокурые локоны. – Малуша больше не будет, правда?

Девочка кивнула головой и по-озорному зыркнула на старшего брата так, что тот сразу понял, Малуша обязательно, стоит ей выздороветь, еще раз залезет в тот прудик.

– Не будешь? – переспросил Керк и ласково поцеловал ее горячеватую ладошку.

– Не буду, – улыбаясь проявленной нежности, ответила Малуша, да широко, устало зевнула.

Керк поднялся с ложа, стараясь избежать встречи с правительницей в опочивальне сестры, и уже было направился к выходу.

– Ты уходишь? – останавливая его, протянуло опечаленно девочка, и заплюхала вверх… вниз ресничками.

– Да, я ухожу. Мне надо учиться, но завтра я приду, чтобы проверить, как ты себя чувствуешь, – сдерживая свою поступь, откликнулся Керк, и, наклонившись снова поцеловал сестру, а Малуша обхватила своими маленькими ручонками шею брата и крепко–накрепко чмокнула его в губы.

– Выздоравливай! – нежно сказал ей Керк.

– А ты завтла точно плидешь? – спросила девочка, выпуская из объятий шею брата.

– Обещаю, – молвил Керк, и, развернувшись, неспешной пошел к дверям.

Но около двери юноша снова остановился, и, качнул головой, подзывая тем самым няню к себе. Рада шаркая ногами, медленно приблизилась к сыну правителя, и, уставившись в его лицо, замерла, вслушиваясь в распоряжения.

– Если Малуше ночью будет хуже, – негромко произнес Керк, поколь не сводя взору с сестренки, вскидывающей вверх ручонки и ударяющей кулачками по ложу. – Придите ко мне, – и улыбнулся непоседливости девочки.

– Слушаюсь, ваша милость, – кивнула головой няня и улыбнулась в ответ.

Весь оставшийся вечер Керк посвятил магии. Отец уезжая, дал ему задание – выучить некоторые обереги и присухи. И он, четко повинуясь указаниям отца, учил обереги. Но в этот вечер обереги давались тяжело. Он все время мысленно возвращался к происшедшему в столовой и не мог сосредоточиться на учебе. Единственное, что хорошо уяснил в этот вечер… это то, что мать, не хочет видеть его наследником престола. Керку хотелось рассказать отцу обо всем, что случилось сегодня, да только не желалось ему тревожить и расстраивать правителя. И потом было тяжело признать, что их мать… мать, которая дала жизнь и ему, и Эриху, и Туру, и Малуше, способна на такие слова и действия. Одно дело думать и подозревать, а другое дело сказать об этом отцу вслух. И Керк опять пришел к выводу, что лучше об этом совсем не вспоминать, забыть и ничего не говорить правителю.

Когда, наконец–то, обереги были выучены и даже испробованы, юноша закрыл книгу и вышел из комнаты. Да первое, что увидел в коридоре, это, прилегшего на скамейке и уже дремавшего, слугу.

– Борщ, ты, что тут делаешь? – возбужденно изрек Керк, и, протянув руку потрепал слугу за плечо.

Борщ открыл глаза, и поднял голову, оторвав ее от скамьи, а увидев сына правителя стремительно вскочив на ноги, ответил, при этом широко зеваючи:

– Ваша милость, как, что я тут делаю? Жду вас. Ваш отец, правитель, Ярил перед отъездом вызвал меня к себе и приказал, чтобы я каждый вечер зажигал факел и провожал вас до дверей ваших покоев, – слуга суматошливо снял из укрепления на стене факел, и, освещая путь повел сына правителя по коридорам.

Керк шел по коридору к своей опочивальне и благодарно думал об отце, который все предусмотрел, уезжая. Приказав слуге провожать сына до покоев и наложив заговор на опочивальню, так чтобы туда никто кроме Керка, отца, Тура и слуги не мог войти. Борщ проводил юношу до покоев, открыл дверь, зажег свечи в канделябрах, и, вставив потушенный факел в укрепление в стене, поклонился и вышел, напоследок пожелав доброй ночи. Керк медленно разделся и устало лег на ложе, не потушив свечи, думая и переваривая происшедшее за день. Он лежал и рассматривал свои покои, где кроме ложа стояли два небольших стола. Один из них поместился подле самого ложа, на нем Борщ оставлял, блюдо с едой по утрам, а другой, стоял напротив, на нем ставился таз для умывания. В покоях также находились два сидения со спинками устланные небольшими коврами. Скромный и простой быт точно такой, же какой царил и во всем дворце. Незаметно, за разглядыванием быта и тяжелыми думами, сами собой сомкнулись усталые очи Керка, и навалился сон.

Густой, плотный, словно стена, туман поплыл пред глазами юноши, на тело навалилась такая слабость, и, его вроде как качнуло взад– вперед. А потом нежданно кто-то сильно потряс Керка за плечо, дунул в лицо и туго надавил на грудь. Послышались тихие причитания:

– Хозяин, хозяин проснись, проснись, пробудись…

Керк резво открыл глаза, и увидел перед собой доброжила. Дух стоял на груди юноши, лихорадочно мотылял руками и словно утаптывал место под собой.

– Пробудись, пробудись хозяин, – шептал старичок, а юноша меж там сызнова сомкнул отяжелевшие веки.

Преодолевая сон Керк, живо сел, и также стремительно открыл глаза, доброжил тотчас кубарем скатился с его груди на колени.

– О, прости, доброжил, – заспанным голосом молвил сын правителя и перекошено зевнул. – Я не хотел тебя обидеть. Просто не могу глаза разлепить.

Кряхтя, старичок поднялся на ноги, и его маленькое волосатое лицо оказалось как раз напротив лица Керка. Юноша заглянув в черные глаза духа, и увидел там беду.

– Что, что случилось, добрый хозяин дома, доброжил? – испуганно воскликнул он.

– Беда, беда, хозяин, – спрыгивая с колен, запричитал домовой. – Одевайся скорей и беги…беги к сестре Малуше, ей очень плохо.

Керк, услышав ту страшную весть, немедля соскочил с кровати, и порывисто принявшись одеваться, дрогнувшим голосом вопросил:

– Как же плохо?… Почему же няньки не пришли?… Ведь я их предупредил…

– А что няньки? – шептал старичок, да развел махонисто свои короткие ручки. – Они, что… Им правительница запретила к тебе ходить.

Керк подбежал к стене, снял оттуда факел и, от еще недогоревшей свечи, попытался зажечь его. Но свеча, лишь до нее дотронулся черное навершие факела, потухла. В темноте юноша усиленно пытался вспомнить присуху, которую говорил отец, разжигая свечи в светлой комнате. Но на помощь ему пришел домовой, он вдруг раскрыл свою ладошку, и на ее волосатой поверхности заплясали языки пламени, опочивальня ярко осветилась. Юноша спешно подскочил к ложу и пронзительно глянул на доброжила, испрашивая разрешения, и домовой, улыбнувшись, в знак согласия кивнул головой. Факел мгновенно вспыхнул, а Керк выскочив из покоев, что есть мочи побежал по коридорам и лестницам к опочивальне Малуши.