Эжен Сю - Морской разбойник. Плик и Плок (сборник)

– Я и сам то же думал. Но это очень обидно для меня. Ну, делать нечего, сворачивайте паруса, заверните руль.

Когда ветер перестал действовать на паруса, то корабль остановился неподвижно на поверхности океана. Пальба с неприятельского судна тотчас же прекратилась, и оно подошло очень близко к «Катерине». В эту минуту громкий голос прокричал в трубу:

– Эй, вы! Слушай! Подавай нам сюда вашего шкипера в лодке!

– Подавай шкипера! – повторил насмешливо Бенуа. – Как бы не так! Поеду я к тебе! Разве он смеется надо мной? Без флага, без сигнала! Настоящий разбойник! Ах! Бедная моя Катя! Если бы ты знала, что в эту минуту…

Возгласы Бенуа были прерваны в это время голосом с неприятельского судна, который повторил:

– Эй, вы! Подавай нам шкипера!

И фитиль закурился над пушкой.

– Черт вас возьми… Слышу! Слышу! Что вы орете так! – воскликнул Бенуа, стараясь избежать этого вопроса и спрашивая в свою очередь: – Эй, на корабле! Откуда вы идете? Зачем вам нужно шкипера? Почему вы не поднимаете свой флаг? Какой вы нации? Я не знаю вас! Я француз! Я иду из города Нант на Ямайку! Я не встречал никакого судна!

Но на эти вопросы и слова никто ему не отвечал. Потом после минутного молчания громкий голос опять прокричал в трубу:

– Эй, вы! Подавай нам шкипера!

Вслед за этим грянул третий пушечный выстрел, однако никого не ранивший.

– Экая собака проклятая! – сказал Бенуа. – Ну, делать нечего, нужно повиноваться! Плетью обуха не перешибешь! О Симон! Бедный мой Симон! Если бы, по крайней мере, ты был здесь со мной! Кайо! Вели спустить лодку на воду, я сяду в нее с четырьмя матросами.

– Капитан, – сказал Кайо, – берегитесь, это, должно быть, морской разбойник!

– Ну да что ему взять с меня? Разве, может быть, ему нужно воды и съестных припасов?

– Может быть… Лодка готова, капитан!

И несчастный Бенуа, полуодетый, без шляпы, без оружия, сошел в нее в ту самую минуту, как проклятый голос опять прокричал в трубу:

– Эй, вы! Подавай нам шкипера!

– Подавай шкипера! Этакие грубияны! Сейчас! Сейчас! Погодите немного! – ворчал с досадой Бенуа.

– Что будет, то будет, – сказал Кайо, – но, во всяком случае, пора кормить негров, они воют как волки! – И он ушел под палубу.

Чем больше Бенуа приближался к разбойничьему кораблю, тем больше пробуждались в нем подозрение и опасение, в особенности же когда, подплыв к самому борту, он увидел на палубе странно одетых, безобразных людей, которые с любопытством глядели на него.

С сильным биением сердца шкипер «Катерины» заметил два маленьких облачка синеватого дыма, курившихся над пушками и доказывавших неприязненные намерения этого судна.

Наконец Клод Борромей Марциал пристал к борту разбойничьего корабля (это случилось, кажется, в пятницу, в июле месяце 18… года в половине восьмого утра).

В ту самую минуту, как Бенуа хотел взойти на корабль, раздался пронзительный звук свистка. Эта морская учтивость, означающая всегда прибытие важной особы, успокоила несколько нашего доброго капитана.

«Ну, они не так еще грубы, как я думал», – подумал он, влезая на палубу с помощью учтиво брошенных ему веревок.

Наконец он вступил на палубу «Гиены» (разбойничий корабль назывался «Гиена»).

Тут Бенуа был поражен ужасом, взглянув на страшных матросов, его окруживших.

– Господи боже мой! Что это за рожи! Это черти, а не люди!

Хотя и матросы корабля «Катерина» были также не очень смирные и невинные ребята, любившие подчас погулять и покутить порядком, но какая разница с матросами «Гиены»! Что это за люди! Или, лучше сказать, что за дьяволы!

Безобразные, запачканные, оборванные, покрытые дрянными лохмотьями, замаранные порохом, грязью, загорелые, смуглые, покрытые рубцами и синяками, с небритыми бородами, нестрижеными волосами. А какие ругательства! Какие ужасные насмешки произносили они! Бедного Бенуа невольно охватила дрожь.

Палуба этого корабля также представляла странный вид.

Снасти и оружие были разбросаны в беспорядке по мокрой и грязной палубе, покрытой во многих местах большими кровавыми пятнами.

Пушки, заряженные и готовые к пальбе, но покрытые грязью и ржавчиной, на лафетах которых видна была запекшаяся кровь и присохшие обрывки каких-то кусков, которые Бенуа с ужасом признал за лоскутья человеческой кожи и мяса!

О, как он тогда начал сожалеть о палубе своего корабля, столь чистой, столь опрятной, о своей маленькой уютной каюте, украшенной красивыми ситцевыми занавесками, о своем прозрачном пологе, о своей койке, в которой он спал так спокойно, о своем стакане с ромом, который он медленно выпивал вместе с бедным Симоном, разговаривая с ним о Катерине и Томасе, о своих веселых надеждах на будущее, о своем скромном честолюбии и о желании окончить жизнь свою спокойно на своей родине, в кругу своего семейства, под тенью деревьев, им самим посаженных.

– Ты чертовски упрямился повиноваться нашему приказанию, старый тюлень! – сказал ему один из разбойников отвратительной наружности и кривой. Этот злодей был едва прикрыт старыми разорванными панталонами и ветхой красной шерстяной рубахой, подпоясанной веревкой, за которую был заткнут большой нож с деревянной рукояткой.

Тут Бенуа собрался с духом и отвечал ему смело:

– У вас шестнадцать пушек, а у меня нет ни одной. При таких обстоятельствах нечего вам хвастать, что остановили меня!

– Поэтому-то, толстый тюлень мой, и нужно было повиноваться, ибо право сильного всегда бывает право, а ты видишь, довольно ли у нас справедливости! – сказал разбойник, указав на корабельные пушки, стоящие на палубе.

– Одним словом, – продолжал Бенуа с нетерпением, – скажите же мне, зачем вы меня звали? И что вам надобно от меня? Я теряю время по-пустому и упускаю попутный ветер. Долго ли вы будете еще дурачиться надо мной?

– На это может тебе отвечать только один капитан наш, в ожидании же решения своей участи будь спокоен и не ворчи.

– Капитан! А, у вас есть капитан здесь! Хорош он должен быть! – сказал неосторожно Бенуа с презрительной гримасой.

– Замолчишь ли ты, старый боров! А не то я швырну тебя за борт в море!

– Но, черт возьми! – воскликнул несчастный шкипер. – Скажите же мне наконец, чего вы хотите от меня, воды или съестных припасов?

– Воды и съестных припасов! Экой скупой! А рому? Не дашь?

– Давно бы сказал. Эй, ты, Жан-Луи! – закричал Бенуа одному из своих матросов. – Ступай на корабль и привези сюда в лодке…

– Эй, ты, – сказал разбойник, разговаривавший с Бенуа, обращаясь к вышеупомянутому матросу, – эй ты, Жан-Луи, я тебе влеплю сейчас же две пули в лоб, если ты тронешься с места.

– Экие злодеи! Итак, вы не хотите взять от меня ни воды, ни съестных припасов?