Роберт Баллантайн - Мир льдов. Коралловый остров

– Держите немножко в сторону от него; еще немного, – сказал сторожевой, пристально всматриваясь в даль.

– Так, что ли? – спросил рулевой.

– Мистер Болтон, велите отвязывать шлюпки, – командовал капитан.

– Все наверх! – закричал лейтенант грозным голосом, и каждый бросился на свое место.

– Гребцы! Подавайте живее шлюпки!

– Да-да, сэр!

– Вон поднялся хвост, – воскликнул сторожевой, когда кит нырнул на дно и поднял хвост в воздух, на расстоянии не более одной мили с подветренной стороны, – он прямо плывет к кораблю.

– Остановите корабль! – кричал капитан. – Мистер Болтон, привяжите крюйсель! Спускайте шлюпки!

Через минуту три шлюпки спустились на воду, каждая с командой. Фред и Том прыгнули в капитанский бот как раз в то время, как он отплывал от корабля, и менее чем через пять минут, три бота, точно скаковые лошади, неслись по морю по направлению к киту. Каждый напряг все свои силы, и гибкие весла гнулись в дугу, так как каждая шлюпка силилась обогнать другие.

Китовая ловля и сражение. – Удача и опасность борьбы. – Боззби ныряет и этим спасается. – Кит ныряет и умирает. – Беспокойная ночь кончается благополучно, хотя и с большой потерей

Погоня продолжалась недолго, потому что шлюпки быстро приближались к киту, а кит совсем бессознательно плыл к шлюпкам.

– Живей, ребята, живей! – сказал капитан взволнованным голосом.

– Согните, ребята, ваши спины и не позволяйте лейтенанту обогнать вас.

Три шлюпки летели по морю, так как гребцы напрягали свои мускулы до последней возможности, и сначала они плыли рядом, как равные, но потом капитанская шлюпка обогнала другие, и видно было, что гарпунщик, Эймос Парр, будет иметь честь убить первого кита. Эймос сильно ударял своим гибким веслом; позади него стояла кадь с канатом, конец которого спущен был вниз и к которому привязан был гарпун. Как опытный китолов, он не обнаруживал никаких других признаков волнения, только темные глаза его заблестели и на бронзовом его лице показался легкий румянец. Наконец они приблизились к киту и на некоторое время положили весла, чтобы не упустить его из виду, когда он нырнет.

– Дует! – воскликнул Фред с сильным волнением, увидев перед собой кита на расстоянии не более двух саженей.

– Так, ребята, дружно, – кричал капитан хриплым шепотом, – вставай!

При последнем слове Эймос Парр вскочил на ноги и схватил гарпун; шлюпка неслась прямо к спине кита, и в одно мгновение два железных зубца гарпуна очутились в хребте чудовища.

– Назад!

Гребцы со всей мочи ударили в весла, чтобы избежать удара хвоста раненого чудовища морской глубины. Шлюпка быстро отскочила назад, а кит с быстротой молнии бросился ко дну, унося за собой канат. Этот момент – самый опасный. Трение, произведенное канатом, сбегавшим через край носа шлюпки, до того было велико, что Парр должен был постоянно лить воду, чтобы не воспламенился бот. Если бы в то время на канате была связка или какое-нибудь другое препятствие, шлюпка со всем своим экипажем, наверное, была бы увлечена ко дну, и подобные примеры действительно бывали нередко. Многие из китоловов вследствие таких несчастных случайностей остались с вывернутыми руками или ногами или, выброшенные из лодки, погибли под водой. Поэтому один из находившихся на лодке стоял уже наготове с маленьким топором, чтобы в случае надобности в одно мгновение пересечь канат, так как иногда кит при первом нырке вытягивает из шлюпки весь канат, и если в то время нет поблизости другой шлюпки, канатом которой мог бы быть надвязан истончающийся канат, то ничего больше не остается, как перерубить его. Как бы то ни было, ни одно из подобных несчастий не случилось на этот раз с экипажем капитанской шлюпки. Канат выбегал свободно, и гораздо прежде, чем он вышел весь, кит перестал опускаться, и когда канат сделался слабее, его обратно начали стягивать в шлюпку.

Между тем другие шлюпки подъехали к месту действия и ожидали минуты, когда животное опять покажется на поверхности. Наконец оно показалось футах в шестидесяти от шлюпки лейтенанта, где Боззби в качестве гарпунщика стоял уже на носу бота в ожидании кита, готовый вонзить в него железо.

– Дружно, ребята! – закричал лейтенант, когда кит пустил в воздух огромную струю воды.

Лодка прыгнула вперед, и Боззби со всей силой вонзил в него гарпун. Вдруг широкий хвост поднялся в воздух и как балдахин распростерся над головой Боззби. Спасения не было. Быстрый глаз китолова тотчас увидел, что всякая попытка уйти бесполезна. Он стремглав бросился в воду и в следующее мгновение был уже глубоко в волнах. И только что он исчез, как громадный хвост опустился на оставленное им место, отрубив нос шлюпки и подбросив корму вверх с такой силой, что люди, весла, доски и снасти вылетели из шлюпки и очутились над хребтом чудовища в кипящем вокруг него котле пены. По-видимому, это была картина полнейшего и мгновенного разрушения; несмотря на то, однако же, странно сказать, не погибло ни одного человека. Спустя несколько секунд в белой морской пене стали показываться одна за другой черные головы людей, всплывающих на поверхность воды и силящихся добраться до плавающих весел и обломков разбитой шлюпки.

– Они погибли! – закричал Фред с ужасом.

– Ничуть нет, новичок, они уже почти вне опасности, я уверен в этом, – возразил капитан, когда его шлюпка переплыла место, вспененное китом. – Пускай канат, Эймос Парр, пускай канат, не то шлюпки наши останутся без носов.

– Да, да, сэр, совершенно справедливо, – произнес нараспев Эймос, обливая водой край носа шлюпки, через который с быстротой молнии сбегал канат. – Вся команда лейтенанта цела, сэр, – продолжал он, – я всех пересчитал, когда мы переплыли пену; Боззби вынырнул после всех, отдуваясь, как дельфин. Это похоже, однако, на чудо, если принять во внимание то, что он нырнул прежде всех.

– Возьми другую связку каната, Эймос, да продолжай отпускать, – сказал капитан.

Гарпунщик повиновался. Скоро и другая связка ушла вслед за китом, а канат все еще был ужасно напряжен, так что валы белой пены, шумевшие вокруг шлюпки и поднимавшиеся до самого края планшира, каждую минуту грозили наполнить шлюпку и заставить ее пойти ко дну. Такие катастрофы случаются нередко, когда китоловы, после того как кит взволнует море, слишком долго продолжают держать его на канате; и много было примеров, что шлюпки со всем своим экипажем погружались в воду и погибали. К счастью китоловов, кит пустился по воде в горизонтальном направлении, так что шлюпка имела возможность, пуская канат, следовать за ним, а спустя некоторое время животное остановилось и опять вынырнуло, чтобы вдохнуть. Гребцы снова принялись за весла, а другие стягивали канат до тех пор, пока не подплыли к самому животному. Тогда брошен был гарпун и копье, зубцы которого глубоко врезались в животное и проникли до жизненных частей его чудовищного тела, доказательством чему служила брызнувшая из него кровь и судорожные движения хвостом. Когда этим занята была команда капитана, Сондерс, младший лейтенант, наблюдавший с корабля все происходившее на шлюпке старшего лейтенанта, выслал к нему на выручку партию людей, позволяя, таким образом, третьей шлюпке, которой правил статный мужчина по имени Питер Грим, продолжать преследование… Питер Грим был корабельный плотник – занятие, от которого он и получил свое имя. Это был, как выражались моряки, «угрюмый плотник», так как от солнца он сделался темно-коричневого цвета, и притом все лицо его, чуть не до самых глаз, покрыто было густой, черной как уголь бородой и усами, которые скрывали почти все его лицо, кроме сильно выдающегося носа и огненных глаз. Он был громадного роста, вероятно, самый большой человек на корабле, исключая младшего лейтенанта, шотландца Сондерса, с которым он мог соперничать во всех отношениях и уступал ему разве в аргументации. Как и все люди его размера, он был молчалив и добродушен.