Эка Парф - Узник Петропавловки и четыре ветра Петербурга

Его тучная фигура всколыхнулась от неожиданности. Взрослый упитанный мужчина схватился за сердце, нож выпал из его рук прямо на пол. Георгий Александрович громко выдохнул и обернулся к сыну.

– Чего отца пугаешь!

– Ты ж меня звал.

Папа облокотился всем своим телом о кухонный гарнитур.

– Ира, он меня чуть до инфаркта не довёл! – пропел мужчина в коридор.

Та ничего не ответила.

– Я правда видел оленя!

– Чё?

– Ну, в школе. На литре.

– Чё?

– Сергей Михайлович с тобой…

На кухню с корзиной грязного белья вошла Ирина Фёдоровна. Она посмотрела смеющимися глазами на Николя, затем ответила мужу:

– Учитель по литературе хотел меня видеть. А насчет колбасы мы с тобой уже говорили, – кивнула Ирина Фёдоровна на лежащие на кухонной тумбе батон колбасы и буханку хлеба.

– Зачем?

– Коленька устроил дебош сегодня на уроке литературы.

– Какой еще дебош, Николай?

– Я видел оленя! – вскочил с места мальчик.

Сергей Михайлович посмотрел на жену, затем на сына и сказал:

– Ладно. Я сам с ним разберусь.

Ирина Фёдоровна пожала плечами и вышла. Дверь за ней закрылась. Николя поёжился.

– Всё нормально, – внезапно ответил папа.

Николя уставился на отца, будто видел того впервые.

– Что так смотришь на меня? У тебя сейчас переходный возраст. Ты мне, главное, маму не обижай и с шалопаями в дружбу не ввязывайся, – погрозил он пальцем.

Мальчик с непониманием уставился на Георгия Александровича. Тот было уже развернулся к бутерброду, как вспомнил что-то и вернулся к Николя.

– А что за олень там был?

– Олень? – переспросил сын.

– Ну да, – взглянул отец на сына через плечо. – Какого оленя ты видел?

– Да обычного оленя…, – растерялся юноша.

Георгий Александрович тем временем начал нарезать колбасу.

– Мы ведь не просто так носим эту фамилию – Оленевы. Знаешь, откуда она произошла?

Мальчик отрицательно повертел головой.

– Наш с тобой предок, говорят, барских кровей был, – протянул он. – После революции, конечно, мало что уцелело… да и мало кого из бывших землевладельцев новая власть-то щадила. Не говоря уже о титулованных. Короче, – развернулся он к сыну. – Родился у бояр мальчик, не не смогли они его оставить. Отдали его воспитателям, отвели поместье – ну, всё как в те времена было принято…

– Какие времена?

– Век эдак XVIII. Может, XIX.

– А что за бояре?

– Неизвестно. Ходила легенда, мне её ещё твоя бабушка французская рассказывала, что бояре эти в городе были очень влиятельными людьми.

– В каком городе? – не унимался мальчик.

– В Петербурге естественно! Ты вообще чем слушаешь? Ай! – отмахнулся Георгий Александрович, – в общем, слушай: мальчика этого завернули в оленью шкурку и вынесли из дома. Когда выбирали для него фамилию, биологические-то родители свою ему дать не могли, посмотрели на его одеялко и назвали Оленевым. А так как в моде был французский язык, то… до революции его потомки ходили под фамилией Оленéв.

– Странно звучит.

– Сейчас странно, а тогда – самое оно. Я так думаю, её поминутно ещё и коверкали по самое не хочу. Оленевье какое-нибудь. Почему нет?

– Но сейчас-то мы Оленевы. Ударение на о.

– Верно, – кивнул Георгий Александрович, отрезая себе на бутерброд щедрый кусок колбасы. – Но это теперь, после революции 1917 года. После свержения монархии… Ты ведь понимаешь, о чём я? – с сомнением спросил он сына.

В голове Николя пронеслись параграфы из справочка по подготовке в ЕГЭ по истории и он утвердительно кивнул.

– В общем, после прихода ко власти большевиков начались всяческие гонения на так называемых «бывших людей». Дворяне, титулованные, землевладельцы, потом и зажиточных крестьян под одну гребёнку сгребли.

– А почему их называли бывшими людьми?

– Потому что раньше они были привилегированным классом. А после революции потеряли свой статус и вмиг стали никем.

– Они стали как и все, так?

– Нет конечно. Несмотря на то, что власти ввели уравниловку, «бывшим людям» на неё рассчитывать не приходилось. Их потом лишили каких-либо прав. Могли уволить с работы просто потому что ты сын или дочь дворянина. У таких детей – даже твоих ровесников – было мало шансов даже на получение высшего образования. Считалось, «бывшие люди» не в состоянии построить социализм, только палки в колёса ставить могут.

– А если они были на голову выше остальных? Их ведь брали на работу?

– Нет. Партии было спокойнее, если место занимет потомственный пролетарий, а не выходец из дворянской семьи. В то время твой… если я правильно посчитал, прапрадедушка поменял ударение в нашей фамилии. С тех пор мы Óленевы. Это стоило больших трудов, чтоб ты знал. Он, как это тогда называли, «выхлопотал» свою и наши с тобой жизни. А не то… – Георгий Александрович он запнулся

– Почему тогда все «бывшие люди» фамилии не поменяли?

– Не у всех были люди, которым можно было бы доверять. У нашего с тобой деда такие были. Он ведь Императорское училище правоведения успел окончить. Дальше – война, потом – революция, затем – училища этого вовсе не стало. Сохранились у него к тому времени какие-то контакты, как это сегодня принято называть, – он откусил кусок от бутерброда.

Прожевав, он спросил:

– И ты так и не ответил на вопрос.

– Какой?

– Ты ничего странного не видел?

Николя с тоской смотрел на проносящиеся в далеке автомобили. Полагая, что чему быть, того не миновать, Николя поплёлся домой сразу после школы. Вообще, он ожидал драмы, трагедии, какого-нибудь катарсиса. На деле отец воспринял его поведение на уроке литературы за шалость и даже расспрашивать не стал. Что касается Сергея Михайловича – то ещё очень не скоро он найдёт в себе силы, чтобы поставить Николя пятёрку.

Мальчик никак не мог взять в толк что могло означать это видение. Да что вообще могут подразумевать под собой видения? Кроме того, что человек, что видит их, не своём уме? Той ночью он не спал, и то был не кошмар, а самая настоящая, пугающая похлеще самой жуткой выдумки, явь. Вновь в его голове прозвучал тот же самый стишок:

Николя рывком придвинул к себе ноутбук и вбил в строку поисковика слова из стишка. К его великому удивлению всемирной сети эти строки были хорошо знакомы. По самым молниеносным подсчётам, до запроса Николя, эти слова упоминались в интернете более 20 млн. раз.

Мальчик нажал на верхнюю строчку в списке найденных источников, которая так и гласила:

Яков Полонский – Миазм (1868)

Видел бы его сейчас, читающего поэзию XIX века, тот же Сергей Михайлович. Даже в самых своих дерзких мечтах он не мог добиться заинтересованности среди своих учеников хоть к какой-нибудь рифме. Помимо dr. DRE 4 4 Всемирно известный рэп-исполнитель, продюсер, актер, один из основателей Beats Electronics – производителя ауди оборудования высокого класса, основатель такого направления как джи-фанк, важнейшая фигура в шоу-бизнесе современности. c Oxxymiron 5 5 Русский хип-хоп, грайм и рэп-исполнитель, его часто называют «русским эминемом», обладатель премии «Человек года» по версии GQ 2012 года, ярчайший представитель российского шоу-бизнеса. , конечно.