Александр Мишкин - Anamnesis. Том 2

Она покосилась влево. Метров десять до полотна, не меньше! Если, не дай Бог, колесо туда вильнёт – мало не покажется.

Женщина отвернулась от обрыва, отгоняя ненужные мысли. И сконцентрировалась на дороге, не позволяя велосипеду ни на сантиметр отклониться в сторону.

Сзади послышался невнятный пока, но нарастающий шум. Занятая удержанием равновесия, Женя не сразу обратила на него внимание. А когда поняла, что это, почувствовала, как холодеет спина. Это на жаре-то!

Поезд. Её нагонял поезд! Не рискуя оглянуться, женщина по звуку пыталась определить, когда состав поравняется с ней. И зачем-то, по велению непонятного инстинкта, крутила педали всё быстрее и быстрее, словно пытаясь убежать от приближающегося многотонного монстра.

Разумеется, тщетно. Боковым зрением Женя увидела, как совсем близко под её левой ногой показалась крыша электровоза. И тут же умчалась вперёд, вытащив за собой в поле зрения огромные чёрные цистерны, увенчанные испачканными какими-то маслянистыми потёками горловинами.

Товарняк резво пробегал под Женей, обдавая её тёплым ветром, смешанным с бензиновой вонью. Женщину замутило: этот запах она во время беременности перестала выносить совершенно!

Борясь с подступающими рвотными позывами, Женя изо всех сил пыталась удержать велосипед на тропинке. Сквозь навернувшиеся слёзы она с трудом могла разглядеть, что творится впереди. И молила Бога, чтобы проклятый товарняк поскорее прошёл мимо.

А он всё не проходил. Внизу с ритмичным грохотом проносились грязные цистерны, и конца им не было.

Вдруг, сквозь влажную пелену Женя увидела, как кусты справа зашевелились, вспухли тёмным комом и растопыренными ветвями в мгновение столкнули её вместе с велосипедом с тропинки. Вниз, к поезду!

Колёса весело запрыгали по крутому откосу. Сама не понимая, что делает, Женя пыталась рулём удержать взбесившийся велосипед в вертикальном положении. И ей это удалось.

Набрав бешеную скорость, двухколёсная машина подскочила на кочке и, будто с трамплина, влетела точно в узкое пространство между двумя несущимися цистернами.

«Испачкаюсь вся!» – успела подумать Женя, заметив стремительно надвигающуюся на неё стальную стену в чёрных масляных потёках.

Товарняк легко перемолол колёсами неожиданное препятствие и умчался. Вновь наступившую тишину нарушало лишь ленивое пение утомлённых жарой птиц.

– Итак, подведём итоги. Вы не знаете, как попали на тот остров, не знаете, почему оказались там без одежды, не можете вспомнить, кто вы и откуда, не помните вообще ничего до того момента, как проснулись в палате моей больницы. Так? – стараясь говорить строго, я не мог оторвать глаз от загадочной пациентки.

А она сидела напротив за обшарпанным письменным столом в моём кабинете, отпивала маленькими глотками горячий чай из огромной больничной кружки и тихо улыбалась чему-то. Казённый фланелевый халатик мышиного цвета смотрелся на ней, как вечернее платье.

– Так, – Аля вскинула на меня глаза и виновато пожала плечами. Её улыбка, до сих пор едва намеченная на пухлых по-детски губках, теперь заиграла в полную силу.

Немногие оставшиеся мысли мигом покинули мой мозг. Забыв обо всём, я любовался этим лучистым чудом и не понимал, как это раньше я мог обходиться без её улыбки. Вид при этом, видимо, у меня был совершенно идиотский.

– Я и в самом деле не могу вспомнить ничего из своей жизни, доктор! – немного жалобно сказала девушка, не переставая улыбаться.

– Павел!

– Простите?

– Меня зовут Павел. Поскольку вы, по моему разумению, абсолютно здоровы и лечить я вас не собираюсь, можете не обращаться ко мне, как к врачу. А что касается вашей странной амнезии – так это не по моей части, – пояснил я.

Аля помолчала немного. И очень серьёзно посмотрела мне в глаза:

– Хорошо, Павел. Или Пал Палыч, как вас зовут коллеги?

– Павел. Просто Павел, – уточнил я и внутренне хмыкнул, – «Бонд. Джеймс Бонд!»

Чтобы скрыть собственное замешательство, я уткнулся в свою чашку.

– Обращение по имени у вас ко многому обязывает, верно? – девушка по-прежнему пристально рассматривала меня, слегка склонив голову набок.

Я поперхнулся чаем:

– У кого это «у нас»?! Насколько мне известно, обращение по имени не налагает каких-то дополнительных обязательств. На вас, Аля, по крайней мере – точно! – я прокашлялся и продолжил, – Впрочем, если вам неудобно, можете обращаться ко мне по отчеству.

– Нет, нет, что вы, вполне даже удобно! – она слегка поморщилась и помассировала виски, – Вы простите, Павел, я, наверное, кажусь вам странной?

«Ещё какой!» – мысленно подтвердил я, не сводя восхищённого взгляда с прекрасного лица.

– Я и сама чувствую, что говорю что-то не то… Знаете что? Не обращайте внимания на эти мои… странности! Пожалуйста, Павел, считайте это побочным эффектом потери памяти. А я постараюсь как можно быстрее прийти в норму. Договорились?

«Да как же тебе откажешь-то?!» – умилился я про себя, а вслух торжественно произнёс:

– Договорились! – и зачем-то сурово сдвинул брови.

Аля рассмеялась:

– У вас очень забавный вид, когда вы пытаетесь выглядеть строже и старше, чем на самом деле!

Я открыл рот… и тоже расхохотался:

– А ведь вы меня раскусили! Неужели так заметно, что я пыжусь?

– Да как вам сказать? Мне – заметно. И мне это нравится.

– Это почему же?

– Потому что, если бы вы на самом деле были таким, каким пытаетесь казаться: суровым, чопорным и серьёзным, – вы были бы невероятным занудой! – смеясь, пояснила Аля и на миг коснулась пальчиками моей руки.

Никогда меня не било током, но ощущение, наверное, схожее. Упругий, живой комок обжигающего тепла от её пальцев в мгновение ока прокатился под кожей моей руки, нырнув в грудь. И взорвался там пульсирующим горячим фонтаном, вмиг наполнив огнём самые отдалённые закоулки моего тела.

Исчезло всё:

…ободранный стол в скромном кабинете затрапезной земской больнички…

…ночь, наполненная запахом крапивы и орущими сверчками…

…дружный лай деревенский псов, будто сошедших нынче с ума и не умолкающих ни на миг вот уже почти час…

…это странное место под названием «Кобельки», начавшее с аппетитом пережёвывать своего нового доктора…

…даже дикая, свинцовая усталость этих бесконечных, первых моих врачебных суток…

Исчезли мысли и слова…

Осталось лишь тепло от её пальцев на моей руке. И глаза… Смеющиеся зелёные глазищи, заглядывающие в самую душу и освещающие её уголки лучами ласкового, живого света.

(Охарактеризовать своё состояние тогда, в тот самый момент, когда Аля впервые невзначай коснулась меня, я не смог. Много позже, уже немного придя в себя, я решил, что испытал то, что в книгах называют простым и ёмким словом – «Восторг». Именно так, с большой буквы!)