Наталья Сафронова - Такого, как ты, нет

Они: Лора, Бука и Нина Александровна вошли в класс одновременно, занятые каждый своими мыслями. Лоре очень не хотелось привлечь внимание одноклассников тем фактом, что она ходит по школе в одних носках. Девчачья часть класса, условно разделившаяся на зубрил и модных девчонок, одинаково настороженно, а порой и враждебно относилась к Лорику, и давать повод перемывать себе кости ей не хотелось. Поэтому сразу от двери она свернула налево и прошла на свое место, одно из самых удаленных от учительского стола.

Бука думал, как ни странно, о математике, рассчитывая, успеет ли он просмотреть последнюю классную работу, чтобы вспомнить, о чем была речь. Тревожило его то, что он не мог вспомнить, какой сейчас должен быть урок – алгебра или геометрия. Если алгебра, то в тетради ему есть, что увидеть, а если геометрия, то нечего, потому что последнюю геометрию он прогулял в «дымном углу». Нина Александровна тоже была озабочена: до плановой контрольной на формулы площадей различных геометрических фигур оставался один урок. Первые четверо вызванных к доске с тетрадями для проверки обошлись без потерь, получив пять за ответ и четыре за домашнюю работу, или наоборот. Убедившись, что лучшие из учеников к контрольной готовы, Нина Александровна попробовала на прочность худших. С ними пришлось повозиться, чтобы не столько спросить, сколько объяснить. Конец урока опытный педагог оставил для ненадежных, отличающихся своей нестабильностью и непредсказуемостью.

«Букинский, иди решай задачу на площадь параллелограмма и давай мне свою тетрадь с домашней работой», – прозвучал голос Нины Александровны, когда Бука уже почти расслабился.

«И не забудь дневник», – напомнила она. Несмотря на полную безнадежность ситуации, Бука рассчитывал выкрутиться и поэтому уверенно двинулся к доске, прихватив со стола свою тетрадь по алгебре. Положив тетрадь на стол учителя, он стал под диктовку записывать условия задачи. Продиктовав их, Нина Александровна села и, поглядывая то на класс, то на застывшего в позе прислушивающегося тушканчика Букинского, потянула к себе его тетрадь. Когда она опустила глаза к тетради, Лора быстро подняла самодельный плакат, на котором она воспроизвела формулу площади параллелограмма. Бука впился в спасительный листок глазами, но тонкие линии были плохо видны, а обвести их пожирнее у Лорика не было времени. Одного взгляда в тетрадку было достаточно, чтобы отличить алгебру от геометрии. «Букинский, где твоя тетрадь по геометрии?» – стараясь подавить закипающее раздражение, спросила Нина Александровна.

«У вас», – ответил Бука своим самым убедительным и правдивым голосом. Надо отдать ему должное – он был абсолютным чемпионом по убедительному вранью. Никто лучше него не мог отрицать очевидные вещи. Подействовало и на этот раз: учительница машинально открыла тетрадку и еще раз убедилась, что отличить алгебру от геометрии она в состоянии.

«Это тетрадь по алгебре, посмотри сам», – втягиваясь в дискуссию, которую мог прервать только звонок, сказала Нина Александровна. Бука с готовностью подскочил к столу и вместо того, чтобы смотреть в свою тетрадку, быстро зашарил глазами по записям учителя в надежде найти в них какую-нибудь подсказку. Ухватив глазами что-то из формул площадей, бука не стал больше упрямиться и с легкостью признал в алгебре алгебру, потом сделал вид, что задумался и с радостью поделился с учителем своим объяснением: «У меня тетрадки одинаковые, вот я и перепутал, извините, пожалуйста, я вам завтра принесу тетрадь по геометрии».

«Спасибо, Букинский, ты очень любезен, но завтра у нас алгебра и твоя тетрадь по геометрии мне будет совсем не нужна, предупреждаю тебя заранее при свидетелях, – и Нина Александровна сделала жест в сторону класса, и в этот момент в поле ее зрения попал транспарант с формулой площади параллелограмма, который Лорик за это время обвела так жирно, что не только зоркий Бука, но и близорукая учительница смогли легко прочитать.

«Трубачева, зачем же так афишировать свои знания? Хочешь поделиться ими, тогда выходи к доске с тетрадкой и дневником», – сказала Нина Александровна тоном, исключающим возражения. «А ты, Букинский, принеси мне свой портфель, чтобы я сама могла поискать в нем твой дневник, который ты почему-то забыл мне дать. А ты тем временем решай задачу!» – это была катастрофа для Лоры и Буки. Дело в том, что из-за нервозной обстановки на уроке Лора успела зашнуровать только один ботинок, выйти к доске в таком виде было невозможно. Ее щеки стали пунцового цвета, она тяжело поднялась из-за стола. Бука, в свою очередь, медленно брел к своему рюкзаку, за подкладку которого был, как всегда, спрятан дневник, что позволяло Буке смело раскрывать рюкзак и демонстрировать любопытствующим учителям отсутствие дневника при угрозе двойки и ловко выдергивать его из-за подкладки при получении приличных оценок. Но личный досмотр мог привести к обнаружению дневника. Чуть оттопыренные уши Буки засветились розовым светом, потому что в его голове, так же как в голове Лоры, ни одной спасительной комбинации, в конце которой не появилась бы двойка, не возникало.

«Ну, Трубачева, что ты застыла, иди к доске, до звонка еще далеко, и ты успеешь продемонстрировать свои знания», – добросовестность учителя не позволяла махнуть рукой на двух этих лоботрясов и заняться другими учениками. Класс притих, ожидая развития событий и только две унылые отличницы, продолжали почти беззвучно шелестеть о чем-то, никому не интересном, на первой парте.

«Нина Александровна, я не могу выйти к доске, я не готова к уроку», – голос Лоры прозвучал не громко, но твердо.

«Отвечать не готова, а писать Букинскому подсказки готова?» – задала Нина Александровна вопрос, не требующий ответа и добавила: «Давай дневник». Лора нагнулась к рюкзаку и бросила на Андрея взгляд, полный отчаяния. Этого было достаточно, чтобы он кинулся на помощь. Взяв из Лориных рук ее дневник, он встал и под почти откровенный гомон класса, двинулся к учительскому столу.

«Ведилло, я тебя не вызывала, сядь на место», – Нина Александровна чувствовала, что теряет контроль над ситуацией. Андрей, несмотря на этот окрик, дошел до стола, положил Лорин дневник и пустился в объяснения: «Трубачева не готова из-за меня, я взял ее тетрадку в пятницу и обещал вернуть в субботу, но родители увезли меня на дачу, и я не смог ей вовремя вернуть», – он готов был продолжать бормотать подобные глупости и дальше, но терпение математички было на исходе. Она стукнула Лориным дневником по столу, призывая класс к тишине, жестом отправило Ведилло на место, подошла к Буке и решительно вытряхнула содержимое его рюкзака на стол, потом потрясла рюкзак и, нащупав что-то, жестом фокусника вытащила спрятанный дневник. Класс ахнул. Бука невозмутимо сказал: «Спасибо, что помогли найти, я был уверен, что взял его, только никак не мог обнаружить». Одержав полную и безоговорочную победу, Нина Александровна закрепила ее двумя двойками в журнал для Буки, одной для Лоры и села, не торопясь, заполнять их дневники, как финансовую ведомость: рядом с цифрой «2» она аккуратно вписывала в скобках «двойка», дабы исключить возможность подделок. За этим чистописанием ей удалось протянуть время до звонка, звук которого обрадовал ее, пожалуй, больше, чем учеников. Как только за ней закрылась дверь, Лора достала из-под стола свой правый ботинок и начала его шнуровать, яростно дергая шнурки. Андрей принес ей с учительского стола дневник и ждал, когда Лора зашнуруется.