Иван Колос - За час до рассвета. Документально-приключенческая повесть

Когда они подходили к лагерю, раскинувшемуся на большой лесной поляне, там раздавали хлеб. На каждые десять человек выдавали большую круглую буханку испеченного в партизанской пекарне хлеба. Несколько солдат из новоприбывших подошли к Хуго:

— Хорошо, что ты пришел к нам. Если бы не ты — мы, конечно, продолжали бы бесполезное сопротивление и многим из нас уже не нужен был бы хлеб…

Однажды я сидел в землянке у генерала Платона и информировал его о предстоящей работе нашей группы. В конце беседы я спросил Василия Ефимовича, не может ли он связать меня с поручиком Павловичем?

— Вам о нем сообщили из Москвы?

— Да, но я с ним знаком еще с лета прошлого года, когда он был в Полесье.

— Старые друзья, значит? Ну что ж! Увидитесь.

На следующий день я встретился с Михаилом Павловичем. Мы расцеловались и крепко сжимали друг друга в долгом объятии. Михаил все приговаривал:

— Ах, мой сэрдэчны друже! Ах, мой сэрдэчны друже!..

И мы стали вспоминать наши встречи.

…В начале лета 1943 года я с группой разведчиков находился под Мозырем. Мы тогда усиленно собирали сведения об оккупантах. Проверенные данные передавали в Центр, сообщали, в каких направлениях немцы перебрасывают живую силу и технику, где сооружают укрепленные точки второй линии обороны, но главное, как используют приток Днепра — большую, широкую реку Припять.

Днем и ночью разведчики уходили на задания, возвращались, как правило, с важными сведениями. И вот однажды разведчик Николай Янковец рассказал, что на железнодорожную станцию Козинки, что в шести километрах от Мозыря, прибыло большое соединение словацких солдат. Их расквартировали вместе с гитлеровцами.

Я радировал в Москву и вскоре получил приказ: пристально наблюдать за словацкими подразделениями. Дело в том, что фашисты силой отправляли словаков на нашу территорию. Они неохотно выполняли приказы гитлеровцев и при первом удобном случае переходили на сторону советских партизан.

Получив приказ, мы с группой разведчиков разместились в лесу в трех километрах от Козинок. Обнаружили и передали в Центр, что, помимо словацких подразделений, ближе к Мозырю располагается и большая группа гитлеровцев из зондеркоманды. Они верховодят в городе, устраивают облавы, вешают и расстреливают людей, молодежь угоняют в Германию. Кроме того, нам стало известно, что гитлеровское командование намерено перебросить войска по реке Припяти.

Чтобы проверить все эти данные, мы с Николаем ночью подошли к реке и на плоту переправились через Припять, недалеко от пристани Пхов, где должны были встретиться с нашим связным — дедом Ахремчиком. Он работал на пристани бакенщиком. Денис Ахремчик старик был неприметный, но смекалистый. Лицо его заросло от ушей до носа густой щетиной, из которой высверкивали хитрые глазки.

У Ахремчика два сына, офицеры, были где-то на фронте, ни от одного из них он не имел весточки и очень горевал. Но когда мы встречались с дедом, он всегда как-то подтягивался, лицо его принимало добродушное выражение. Внешне он был спокоен, никогда не спешил с выводами, говорил больше глазами. И если дед утвердительно моргнул — значит, все в порядке: можно смело делать свое дело. Жил он на окраине в приземистой хатке. Ночью было удобно заходить к нему, так сказать, без посторонних глаз. Пароль встречи с дедом или его доверенными был таким: «Есть на свете только бог».

Когда мы, с большим трудом переправившись через реку, поднялись на обрывистый берег, наткнулись на какого-то незнакомца. Он ловил сетью рыбу и так перепугался, что когда его спросили, есть ли в Пхове гитлеровцы, задрожал и проговорил:

— Есть на свете только бог.

— А при чем тут бог? Спрашиваем: есть ли гитлеровцы?

— Да как вам сказать… Тут много всякого люду.

— Так есть на свете только бог? — повторил я обусловленный с дедом Ахремчиком пароль.

Он ответил:

— Есть, есть бог… А вы не за рыбкой приехали?

Отзыва не было. Неожиданный вопрос заставил нас насторожиться.

— А кто здесь рыбку продает? — задаю встречный вопрос.

— Да мы с дедом Ахремчиком. К нам сегодня должны были прийти покупатели за рыбой.

— Кто должен прийти?

— Покупатели…

…Когда мы встретились с Ахремчиком, то все стало ясно: дед специально послал этого человека на берег реки, чтобы он встретил нас.

Ахремчик сообщил, что на пристань прибыло четыре машины со словаками и немцами. Они несут охрану причалов и в Пхов никого не пропускают. Сообщил дед и о том, что он познакомился дня три назад с очень добрым словацким офицером — поручиком Павловичем, который сказал, что сюда, в район Мозыря, гитлеровское командование должно перебросить по Днепру и Припяти целую эсэсовскую часть.

Я попросил деда устроить свидание с Павловичем. Ахремчик, помолчав, сказал:

— Отважусь… Но только бы не нарваться на фрицев.

Дед вышел из хаты. С ним — Николай. Вначале я спокойно сидел в доме, но потом не выдержал: вышел на улицу и, приготовив автомат, стал ждать.

Минут через пятнадцать я увидел три приближающихся силуэта.

Вскоре передо мной предстал высокого роста, чернявый, подтянутый поручик в кожаном пальто.

— Михаил Михайлович Павлович, поручик словацкой армии, — четко на русском языке с небольшим акцентом произнес офицер.

— Командир партизанской разведки капитан Пашуков, — представился я.

Когда мы познакомились, вошли в хату и сели за стол, Ахремчик вопросительно посмотрел на меня и, поняв, что разговор будет конфиденциальным, вышел в сени.

Михаил Павлович оказался человеком общительным. Из разговора с ним я понял, что он, как и многие его однополчане, давно хотел встретиться с советскими партизанами и предложить им возможную помощь.

О себе он сказал, что командует отдельным автобатальоном. Родился в словацкой деревне Мерошице. Там живут его мать, отец, сестры. Они занимаются виноградарством и садоводством.

Павлович также сообщил мне, что в Козинках находится 2-я словацкая стрелковая дивизия и два полка эсэсовцев.

Встреча наша затянулась до трех часов ночи. Стало светать, мне и Николаю нужно было уходить. Мы договорились с Павловичем, что он будет собирать необходимые нам сведения и передавать их через деда Ахремчика. Я пожал ему руку на прощание и сказал:

— Ну, Михаил Михайлович, до следующей встречи!

Он задержал мою руку:

— Вы знаете, товарищ Пашуков, мне бы хотелось с группой своих солдат немедленно перейти к вам и действовать вместе с вами.

Я сочувственно ответил, что понимаю его желание, но помочь осуществить его не могу.

— Вы, дорогой товарищ Павлович, нам окажете большую помощь, если останетесь среди гитлеровцев. Делайте вид, что вы верно служите им, чтобы на вас не пало подозрение о наших связях.