Руслан Белов - Смерть за хребтом

– Ну, как, братцы? Нашли? Не пустые? Нашли золото? – спросил Суворов, волнуясь и хватая нас за рукава.

– Нашли, факт... До вашего здесь чудесного появления килограмм по тридцать на каждого было, – прищурившись, ответил ему Житник.

– Ты это брось! – обратился я к нему. – Это Толик, мент всамделишный. С его удостоверением мы мигом проскочим от Зиддов до города, и остановки на постах будут секунд по десять, не больше. Он еще и на колесах, наверное. Да? – спросил я у Толика, с интересом рассматривавшего Юрку.

– Конечно. У меня там классный чехарак с решетками на окнах. Мы, хлопци, веников не вяжем. Все зробим как надо. Пошли скорее в лагерь. Смотрите, Лешка едва на ногах стоит, как бы с копыт не свалился.

– Да ладно тебе! – окрысился Суворов.

– Говорил ему в Зиддах: “Подожди в чайхане, пока я смотаюсь!” – продолжил Зубков, посмеиваясь. – А он говорит: “Мне эта чайхана без разлива еще на практике надоела! Целыми днями, – говорит, – вместо маршрутов в очко здесь резались...

– А почему вы решили сюда идти? – поинтересовался Житник. – Договаривались же, что Лешка в Зиддах ждать будет?

– Там сейчас солдат больше чем на границе... – посуровев, ответил Анатолий. – Вы ведь не знаете, что полковник Оманкельдыев вынырнул из Узбекистана, побил на юге тьму людей и идет сейчас на Душанбе... Его передовой отряд уже на Анзобе... Крошат всех подряд...

– А ты как? – спросил его Сергей удивленно. – Ведь всех ваших, наверное, под ружье поставили?

– Да я до всего этого отпуск взял... Мы только в Зиддах обо всем узнали...

– Ну и дела... – покачал головой расстроенный Сергей. – А у нас тоже сплошной цирк...

– Какой цирк? – испугался Суворов.

Сергей рассказал о наших злоключениях.

– Жалко меня с вами не было... – посерьезнев, сказал Зубков. – Пошли, что тут на дороге стоять? Мы коньячку армянского с собой прихватили. А то что-то вас не понять... Каторга, Федя летает, Бабек стреляет, а какой-то Абдурахманов в это время появляется... Рекбус прямо.

Абдурахманов с наемниками в это время стоял на берегу раздувшегося Тагобикуля. Ветерок, веявший со стороны зиддинского перевала, доносил до них сладковатый запах арчового дыма. Абдурахманов знал, что это Кивелиди с приятелями устроил привал... И сейчас отмечает свой успех пловом и специально припасенной для этого случая водкой.

“Не буду торопиться... – подумал он, с удовольствием втягивая в себя приятный запах дыма. – Пусть повеселятся перед смертью...”

– Как переправляться будем, начальник? – прервал его мысли Сафар, боязливо рассматривая бурые бурные воды Тагобикуля. – Стремно здесь...

Не ответив, Абдурахманов снял рюкзак, достал из него бухточку нейлоновой веревки. Через сорок минут все трое были на противоположном берегу. Перекусив лепешкой с рафинадом, они, не торопясь, привели оружие в боевое состояние, и пошли быстрым шагом. И не понизу, по долине, а поверху, прячась в складках холмистого водораздела, обрывавшегося над лагерем Кивелиди...

В лагере к нам подошли Федя с Бабеком. Достархан был уже накрыт, и они посадили Зубкова с Лешкой на самых удобных местах. Федя тут же сгонял за канистрой, охлаждавшейся в ручье, и бережно поставил ее рядом со мной.

– Жлобы, золотишко-то покажите! Ну, покажите! – взмолился Суворов, бегая глазами по нашим лицам. – Хоть кусочек маленький покажите, чтобы поверил я!

– На тебе! – степенно сказал Житник, вытащив из нагрудного кармана самородок, размером с крупную фасоль. – Владей! Твоя доля!

Суворов взвесил самородок на ладони, прикусил зубами, опять взвесил и, передав его затем сидевшему рядом равнодушному Анатолию, неожиданно заплакал.

– Давай, наливай скорее, – выдавил он сквозь слезы. – Наконец-то! Жизнь моя поганая кончилась, другая начинается! Ох, и погуляем!

– Ну-ну... Вам бы только просрать все. Нажраться да поблевать, – сквозь зубы бросил в сторону Житник.

Со стороны ручья показалась Фатима с Фаридой. В руках у них были тяжелились миски, полные помытого риса.

– Что??? Эти твари здесь? – проворно приподнявшись, воскликнул Леша.

– А куда им деться? – усмехнулся я.

Суворов, сжав сухонькие кулачки, бросился к женщинам.

– Убью гадин! Камнями побью! – кричал он. – Они, сволочи, ноги мои каблуками топтали! Зарежу! Убью сук!

Леша, невзирая на четырехкратных перевес женщин в весе, так бы, наверное, и сделал, если бы не выросший перед ним Бабек.

– Не трогай женщина, человек! Будь мужчина! Женщина всегда дура, ее нельзя убивать!

– Дура? Да она сука подколодная! Она вас всех продаст! В первой же ментуре!

– Леха, кончай! – крикнул я и, едва сдерживая смех, налил ему полкружки армянского. – У нас мораторий на членовредительство и вообще, мы все тут так сроднились...

И я рассказал Алексею об обстоятельствах нашего освобождения.

После окончания рассказа выражение глаз Лешки изменилось: ярость и злоба к Фатиме сменились глухим к ней презрением, ну разве только чуть подкрашенным тайным интересом.

– Вот это другое дело! Пей, давай, а потом можешь ее затрахать! – начал юродствовать я, отметив этот интерес, а также отсутствие рядом Лейлы. – Ей это понравится! – Клевая баба, ручаюсь. Особенно темной ночью после бутылочки “Мартини”.

– Зачем женщина обижать? Зачем такой обидный слова говорить? Давай за достархан лучше сядем, водка будем пить, плов скоро готовый будет! – обращая лицо то к одному, то к другому из нас, предложил вконец растерявшийся Бабек.

– Ты, дорогой Бабек, плохо ее знаешь! Она все равно кого-нибудь из вас в горы ночью утащит. Вне всякого сомнения, утащит. И уже высмотрела, наверное, будущую жертву рыжими своими зенками...

Смеясь, мы разлеглись на спальных мешках, брошенных рядом с костром. Солнце уже зацепилось за горы, и теперь над нами всеми оттенками красного цвета полыхали облака. Сергей произнес короткий тост, закончившийся сожалениями о предстоящем распаде нашей компании.

Выпив, Лешка вытаращился на Фатиму.

– А она и вправду самка бешеная? – спросил он меня, указав подбородком в сторону женщины.

– Ага! Точно ночью кого-нибудь утащит! Ко мне в Захедане она так ходила. Напоит, а потом пользуется. Совсем не смешно. Смешнее было в Кальтуче, на базе нашей партии.

– А что было-то? Рассказывай, давай! Последний раз, может быть, перед нами треплешься.

– Хохма была классная, – начал я, отерев рукавом губы. – Из жизни знойных женщин. Очень знойных...

В общем, однажды подымались мы с Виталиком Сосуновым на Кумарх из города, но припозднились (бензовоз, на котором ехали, сломался) и решили в Кальтуче заночевать. А там пьянка на всю катушку: главная партийная бухгалтерша сына женила. Нас не пригласили, мы в ту пору еще салагами были, простыми что ни на есть техниками.