Густав Эмар - Чистое сердце

— Ого, это уже чересчур.

— Не правда ли? К счастью, я наблюдал за ним, и мне удалось отразить удар. Тем временем генерал Санта-Анна предложил мне поступить волонтером к нему на службу.

— А! — прошептал Ягуар с отвращением.

— Это было не слишком соблазнительно, — продолжал разбойник, не поняв восклицания молодого человека, — но у меня появилась одна мысль.

— Какая?

— Та, которую я только что имел честь открыть вам.

— А, очень хорошо…

— Итак, я выбрал тридцать отважных парней и решил соединиться с мексиканской армией. Caspita! Вы понимаете, мне заплатили.

— Еще бы, это было как нельзя более справедливо.

— Мне стоило большого труда увезти с собой этого дьявола, но я не хотел оставлять его без присмотра, вы понимаете?

— Я думаю.

— До последнего времени мы двигались довольно спокойно, но тут, участвуя в постоянных стычках, я захватил молодую девушку, которую сопровождали только трое наемников, бросивших ее при первых выстрелах. Она хотела догнать техасскую армию.

— Бедная Кармела, — прошептал Ягуар.

— Не жалейте ее, наоборот, радуйтесь, что она попала в мои руки. Кто знает, что могло бы с ней случиться в других руках.

— Это правда, продолжайте.

— Я собирался отпустить бедную девушку идти своей дорогой, но Белый Охотник За Скальпами воспротивился этому; кажется, он ее узнал, так как при виде ее воскликнул: «Ого! На этот раз она не ускользнет от меня». Это понятно, не правда ли?

Оба собеседника кивнули утвердительно.

— Но пленница принадлежала мне, так как я захватил ее.

— А! — сказал Ягуар, вздохнув с облегчением.

— Да, я ни за какую цену не согласился уступить ее Охотнику За Скальпами.

— Хорошо, очень хорошо, вы — честный человек!

Разбойник скромно улыбнулся.

— О, я вполне чистосердечен. Мой товарищ, видя, что я не хочу уступить свою пленницу, предложил мне сделку!

— Какую?

— Он предложил мне двадцать пять унций золотом, с условием, что я никогда не возвращу свободу моей пленнице.

— И вы их приняли? — воскликнул Ягуар с живостью.

— Черт возьми! Дело — делом, двадцать пять унций золотом — это кругленькая сумма

— Негодяй! — воскликнул молодой человек, вскочив в ярости.

Джон Дэвис удержал его и заставил сесть.

— Терпение! — сказал он.

— Гм! — пробормотал Сандоваль. — Вы чертовски вспыльчивы. Я обязался не возвращать ей свободу, это правда, но не брал обязательств мешать ее бегству. Не говорил ли я вам, что у меня была задняя мысль?

— Правда.

— Девушка меня растрогала — она плакала. Глупо, но я не могу видеть плачущих женщин с того дня, когда… впрочем это к делу не относится, — сказал он, спохватившись. — Итак, она назвала мне свое имя и рассказала свою историю. Я был растроган против воли, тем более что увидел возможность отомстить.

— Значит, вы мне предлагаете ее похитить?

— Именно.

— Сколько же вы с меня за это просите?

— Ничего, — ответил разбойник, с великолепным пренебрежительным жестом.

— Как, ничего?

— Ах, Боже мой, ровно ничего.

— Не может быть!

— Это так, только я вам предложу два условия.

— Ага! Вот оно что.

Бандит молча улыбнулся.

— Посмотрим, что это за условия, — продолжал молодой человек.

— Чтобы никакая тень подозрения не пала на меня, вы похитите молодую девушку во время первой битвы, когда я перейду на вашу сторону. Не бойтесь, это время наступит скоро, если верить некоторым признакам.

— Так и быть, согласен. Какое же второе условие?

— Второе условие — поклянитесь, что вы освободите меня от Белого Охотника За Скальпами, убив его каким бы то ни было образом.

— Еще раз так и быть. Клянусь, но позвольте один вопрос.

— Говорите.

— Если ваша ненависть к этому человеку так сильна, отчего вы не убьете его сами? Я думаю, случаев к этому представлялось достаточно.

— Конечно, я сто раз мог это сделать.

— Почему же вы этого не сделали?

— Хотите знать почему?

— Да.

— Потому что человек этот — мой гость, он спал под моей крышей со мной рядом, ел и пил за моим столом. Но то, что запрещено мне, могут сделать за меня другие. Итак, до свидания, сеньоры. Когда вы мне дадите окончательный ответ?

— Сегодня же вечером: через несколько часов я увижу генерала.

— До вечера!

И любезно поклонившись обоим приятелям, он спокойно вышел из шалаша, сел на лошадь и пустился галопом в деревню, оставив обоих друзей пораженными его необыкновенным бесстыдством и полной испорченностью.

Когда окончилась сцена пытки, о которой мы рассказывали выше, Чистое Сердце с друзьями, то есть с Ланси, Транкилем и верным Квониамом, вернулись в свой дом. Отец Антонио в то же утро ушел из селения, чтобы доставить Ягуару весть о хорошем приеме, оказанном команчами его товарищам.

Белые грустно уселись на скамьи и несколько минут молчали: ужасные пытки, вынесенные Прыгающей Пантерой, потрясли их больше, чем они смели выразить. На самом деле, зрелище было ужасное и отталкивающее, особенно для людей, привыкших открыто сражаться со своими врагами и после битвы помогать раненым, не отделяя победителей от побежденных.

— Гм! — сказал Квониам. — Какое мерзкое племя эти краснокожие.

— Все племена одинаковы, — возразил Транкиль, — если на них нет узды и они предоставлены своим свирепым и диким страстям.

— Белые еще более жестоки, чем краснокожие, — заметил Чистое Сердце, — потому что они действуют сознательно.

— Это верно, — сказал Джон Дэвис, — но все же нам пришлось присутствовать при ужасной сцене.

— Да, ужасной, это правда.

— Ну, — сказал Чистое Сердце, чтобы переменить разговор, — не говорили ли вы мне, мой друг, что у вас есть поручение ко мне. Я думаю, сейчас удобное время для разговора.

— Действительно, я даже запоздал с этим, тем более что, если мои предчувствия меня не обманывают, моего возвращения ждут с беспокойством.

— Хорошо, говорите же, никто нам не помешает. Времени у нас достаточно.

— То, что я хочу вам сказать, не задержит вас. Я хочу только просить вас довершить дело, для которого вы уже потрудились.

— То есть?

— Я пришел просить о вашем содействии в войне Техаса против Мексики.

Лицо молодого охотника омрачилось, брови нахмурились. Несколько минут он сидел молча.

— Неужели вы откажете? — спросил Транкиль.

Чистое Сердце отрицательно покачал головой.

— Нет, — сказал он, — но мне не по душе опять вмешиваться в дела белых, а также, признаюсь вам, бороться против моих соотечественников.

— Ваших соотечественников?

— Да, я — мексиканец, уроженец Соноры 34.

— Ax! — произнес охотник с разочарованным видом.

— Послушайте, — сказал решительно Чистое Сердце, — будем говорить откровенно. Когда вы выслушаете меня, вы сами рассудите и скажете, что я должен делать.