Уилбур Смит - Леопард охотится в темноте

Он сложил письмо, и ему захотелось выпить. Он спустился на камбуз и налил себе «баккарди» — побольше рома, поменьше лайма. Он перечитал письмо, и на этот раз его особенно поразила одна фраза:

«После того как мы покинули Африку, ты высох внутри, высохли твое сочувствие, твоя гениальность».

— Да, — прошептал он. — Все высохло. Абсолютно все.

Внезапно на него накатила волна ностальгии, невыносимая тоска по дому. Он потерял путь в жизни, его фонтан иссяк, и следовало возвращаться домой, к истоку.

Он разорвал письмо на мелкие кусочки и бросил их в пенистые воды бухты, поставил стакан на комингс люка и прошел по сходне на пристань.

С девушкой ему разговаривать не хотелось, и он воспользовался таксофоном у ворот пристани.

Все оказалось проще, чем он предполагал. Девушка на коммутаторе быстро соединила его с секретаршей Генри Пикеринга.

— Не уверена, что мистер Пикеринг сможет поговорить с вами. Кто его спрашивает?

— Крейг Меллоу.

Пикеринг практически мгновенно снял трубку.

— У матабелов есть пословица: «Человек, попивший воды из Замбези, обязательно вернется, чтобы попить снова», — сказал Крейг.

— Значит, вы испытываете жажду, — сказал Пикеринг. — Я так и думал.

— Вы просили позвонить вам.

— Лучше увидеться.

— Когда? Сегодня?

— А вы нетерпеливы. Погодите, сейчас посмотрю в ежедневнике. Как насчет шести часов сегодня? Раньше у меня не получится.

Кабинет Пикеринга располагался на двадцать шестом этаже, и высокие окна выходили в глубокие пропасти улиц, устремленные к зеленому пятну Центрального парка.

Генри налил Крейгу виски с содовой и подошел к окну. Они стояли и смотрели на внутренности города, пили виски, а огромный красный шар солнца отбрасывал причудливые тени в лиловых сумерках.

— Думаю, хватит умничать, Генри, — сказал наконец Крейг. — Скажи, что тебе от меня нужно.

— Возможно, ты прав, — согласился Генри. — Книга была лишь прикрытием. Согласен, мы поступили не совсем честно, но лично я с удовольствием увидел бы твой текст вместе с ее фотографиями…

Крейг нетерпеливо махнул рукой, и Генри продолжил:

— Я являюсь вице-президентом и начальником африканского отделения.

— Я прочел твою должность на двери.

— Несмотря на то, что говорят многие наши критики, мы не являемся благотворительной организацией, скорее, мы — бастион капитализма. Африка — это континент экономически слабых стран. За очевидным исключением Южной Африки и нефтедобывающих стран на севере, все они являются с трудом выживающими сельскохозяйственными государствами без промышленной основы и с весьма небогатыми природными ресурсами. Крейг кивнул.

— Некоторые из них совсем недавно добились независимости от старой колониальной системы и по-прежнему пользуются благами инфраструктуры, построенной белыми поселенцами, в то время как другие, например, Замбия, Танзания и Мапуту, давно погрузились в хаос летаргии и идеологических фантазий. Их спасти будет трудно. — Генри печально покачал головой и стал еще больше напоминать похожего на гробовщика аиста. — Но у нас остается шанс спасти другие страны, в частности, Зимбабве, Кению и Малави. Система в них по-прежнему работает, а фермы еще не переданы толпам скваттеров, железные дороги функционируют, есть небольшой приток иностранных капиталов от меди, хрома и туризма. Мы можем им помочь, если нам повезет.

— А зачем вам это? — спросил Крейг. — Ты же сам сказал, что не занимаешься благотворительностью. К чему эти хлопоты?

— Потому что, если мы не накормим их, рано или поздно нам придется с ними воевать. Догадываешься, в чьи красные лапы они попадут, если начнется голод?

— Да. В твоих словах есть смысл. — Крейг сделал глоток виски.

— Если вернуться на землю, — продолжил Генри, — то можно понять, что страны, включенные в наш список, обладают одним пригодным к освоению ресурсом, не таким осязаемым, как золото, но значительно более ценным. Они привлекательны для туристов с Запада. И если мы хотим хоть когда-нибудь получить прибыль от вложенных эти страны миллиардов, мы должны сделать все, чтобы они оставались привлекательными.

— Каким образом? — спросил Крейг.

— Возьмем, например, Кению. Несомненно, там много солнца, есть пляжи, но этого достаточно много в Греции и на Сардинии, которые находятся значительно ближе к Берлину или Парижу. На Средиземноморье не хватает одного, а именно диких африканских животных. Именно ради того, чтобы увидеть их, туристы готовы провести несколько лишних часов в самолете. Именно они являются обеспечением наших займов. Доллары туристов позволяют нам сохранить бизнес.

— О'кей, только не понимаю, зачем вам я.

— Подожди, мы еще подойдем к этому. Позволь объяснить немного. Все, к сожалению, заключается в том, что первое, что видит получивший независимость чернокожий африканец после того, как белые спаслись бегством, — это слоновая кость, рога носорогов и много мяса на копытах. Один носорог или взрослый слон представляет собой большее богатство, чем обычный африканец может заработать честным трудом за десять лет. На протяжении пятидесяти лет эти богатства охранялись управлениями по защите диких животных, которыми руководили белые, но потом белые убежали в Австралию или Йоханнесбург, арабский шейх готов заплатить двадцать пять тысяч долларов за кинжал с рукояткой из рога носорога, а у победоносного партизана все еще есть АК-47 в руках. Все очень логично.

— Да, я сам это видел.

— Подобное мы пережили в Кении. Браконьерство было доходным бизнесом, и во главе его стояли высшие чины государства. Я имею в виду* самые высшие. Потребовались пятнадцать лет и смерть президента, чтобы разрушить эту систему. Сейчас в Кении самые строгие законы по охране дикой природы, и, что самое главное, они соблюдаются. Нам пришлось использовать все наше влияние. Мы даже пригрозили прекратить поддержку страны, но теперь наши инвестиции защищены. — Генри на мгновение позволил себе выглядеть самоуверенным, но потом меланхолия снова овладела им. — Теперь нам предстоит проделать точно такой же путь в Зимбабве. Ты видел фотографии бойни на минном поле. Она была превосходно организована, как мы подозреваем, кем-то на самом верху. Мы должны остановить это.

— Я все еще не услышал, как это все касается меня.

— Нам нужен агент на месте. Человек, обладающий опытом, возможно, даже работавший в управлении по охране дикой природы. Человек, свободно разговаривающий на местном языке, у которого будут законные основания ездить по всей стране и задавать вопросы людям. Быть может, писатель, собирающий материал для новой книги, у которого есть знакомые в правительстве. Несомненно, если мой агент будет иметь международную известность, перед ним откроются многие двери. Эффективность его работы будет еще выше, если он является убежденным сторонником капитализма, уверенным в правильности наших действий.