Уилбур Смит - Время умирать

— Неплохо сработано, крошка! — негромко заметил Шон.

— А я и не жалею о том, что сделала, — с вызовом в голосе отозвалась она. В это время ее отец так яростно переломил ружье, что пустая латунная гильза выскочила из патронника и, вращаясь и сверкая на солнце, полетела куда-то прочь. Он встал так резко, что мачан закачался, и, не удостоив дочь даже взглядом, принялся спускаться по хлипкой лестнице.

Шон взял свою двустволку-577 и последовал за ним. Когда они достигли подножия дерева, Рикардо расстегнул нагрудный карман, достал из него портсигар свиной кожи и предложил Шону «гавану». Ни тот, ни другой днем обычно не курили, но сейчас Шон взял сигару и откусил кончик.

Они прикурили и некоторое время молчали, глубоко затягиваясь. Через некоторое время Шон тихо спросил:

— Куда ты попал, Капо?

Рикардо был таким превосходным стрелком, что всегда мог точно сказать, куда именно попала выпущенная им пуля. Но сейчас он заколебался, а потом нехотя процедил:

— Кот несся сломя голову. Похоже, я поторопился. Слишком рано выстрелил.

— Попал в брюхо? — спросил Шон.

— Да, точно, — кивнул Рикардо. — В брюхо.

— Вот черт, — сплюнул Шон. — Черт и еще раз черт.

Они оба взглянули на плотную стену высокой травы и переплетенные заросли кустов на другом берегу.

«Тойота» приехала минут через десять после того, как прозвучал выстрел. На лицах и у Джоба, и у Шадраха, и у Матату расплывались довольные улыбки: это было уже их шестое сафари с Рикардо Монтерро, и еще ни разу не было случая, чтобы он промахнулся. Они выскочили из «тойоты», взглянули на противоположный берег, и их улыбки медленно исчезли, сменившись выражением глубочайшего уныния, когда Шон сказал «Интумбу! В брюхо!»

Все трое тут же развернулись, отправились обратно к «тойоте» и в молчании начали готовиться к преследованию.

Шон, прищурившись, взглянул на солнце.

— Через час стемнеет, — сказал он. — Нам не дождаться, пока рана ослабит его.

— Можно оставить его до утра, — предложил Рикардо. — К тому времени он уж точно выбьется из сил.

Шон покачал головой.

— Если он умрет, гиены доберутся до него первыми. И ты лишишься трофея. Кроме того, не можем же мы допустить, чтобы бедняга мучался всю ночь.

Тут по лестнице начала спускаться Клодия, и они смолкли. Оказавшись на земле, девушка, не удостоив их взглядом, воинственно перебросила темную косу через плечо и направилась к «тойоте». Забралась на переднее сиденье и скрестила руки на своей маленькой груди, мрачно уставившись перед собой.

— Мне страшно жаль, — сказал Рикардо. — Ведь я знаю ее двадцать шесть лет. Мне следовало предвидеть, что она может так поступить.

— Тебе не обязательно идти с нами, Капо. — Шон явно не желал отвечать ему прямо. — Оставайся с Клодией. А мы сходим и доведем дело до конца. Ведь за это ты мне и платишь.

Настала очередь Рикардо проигнорировать слова Шона.

— Я возьму «ригби», — сказал он.

— Тогда заряди его пулями с мягкой головкой, — посоветовал Шон.

— Само собой. — Они вместе направились к «тойоте», и Рикардо сменил более легкий «уэзерби» на тяжелый «ригби». Он переломил ружье, убедился, что оно заряжено пулями с мягкой головкой, затем наполнил патронташ из новой коробки.

Шон прислонился к «тойоте», вынул из патронника старые патроны и заменил их двумя новыми, которые вынул из петель над карманом своей куртки.

— Несчастная зверюга, — сказал он. Хотя Шон и смотрел на Рикардо, разговаривал он явно с Клодией. — Это могло бы быть отличным чистым выстрелом, а теперь он где-то там, в траве, все еще живой, с отстреленной половиной брюха. Это самое болезненное из всех возможных ранений.

Он заметил, как девушка растерянно заморгала и сильно побледнела. Но так и не взглянула на него.

— Нам страшно повезет, если никто не погибнет, — продолжал Шон с каким-то садистским удовольствием. — Но, скорее всего, погибнет Матату. Ему придется идти по следу первым, а малыш считает ниже своего достоинства убегать. Так что если кто сегодня и отдаст Богу душу, то наверняка Матату.

Против воли Клодия с жалостью взглянула на маленького ндороба.

— Кончай, Шон, — велел Рикардо. — Она и так знает, как глупо поступила.

— Да неужели? — деланно удивился Шон. — Лично я сомневаюсь. — Он защелкнул ружье. — Ладно, Капо, давай-ка надень свою кожаную куртку. Если лев навалится на тебя, то она, возможно, немного поможет — не спасет, но все же хоть что-то.

Троица негров уже ждала их на берегу. Джоб держал в руках ружье восьмого калибра, заряженное картечью, остальные двое были безоружны. Да, требовалась особая смелость, чтобы отправляться по следу раненого льва в густые заросли безоружными.

Даже несмотря на свое состояние, Клодия заметила, с каким безграничным доверием они относятся к Шону Кортни. Она почувствовала, что они столько раз оказывались с ним в смертельной опасности, что между всеми членами этой крошечной обособленной группки существовала какая-то особая внутренняя связь. Все четверо были ближе, чем родные братья или даже любовники, и она почувствовала внезапный укол ревности. Она никогда в жизни не была ни с кем столь близка.

Шон, в свою очередь, похлопал каждого из них по плечу — легкий, ничуть не сентиментальный жест подтверждения дружбы, а потом заговорил о чем-то с Джобом. По симпатичному лицу матабела пробежала тень, и Клодии на какое-то мгновение даже показалось, будто он собирается возразить, но он сдержался. Кивнул и, вернувшись к «тойоте», устроился со своим ружьем неподалеку от девушки, видимо, чтобы охранять ее.

Шон, держа двустволку на сгибе локтя, пальцами зачесал свои густые шелковистые волосы назад, а чтобы удержать их на месте, надел плетеную повязку из кожаных ремешков.

Хотя она и презирала его всей душой, но сейчас поймала себя на том, что восхищается его мужественной фигурой и тем, как умело он заканчивает последние приготовления к подстерегающей его страшной опасности и практически неминуемой смерти, на которую по большому счету обрекла его она сама. На нем была охотничья куртка с отрезанными рукавами и шорты цвета хаки, обнажающие его загорелые ноги. Он был даже немного выше ее отца, зато его талия была уже, а плечи шире, и он с легкостью нес угловатое тяжелое ружье в одной руке.

Он оглянулся на нее, и взгляд его зеленых глаз был спокойным и презрительным. Ее вдруг охватило предчувствие неминуемого несчастья, и она едва не бросилась к нему, чтобы умолять не ходить на тот берег, но прежде чем она успела что-либо предпринять, он отвернулся.

— Готов, Капо? — спросил он, и Рикардо, прижимающий к груди свой «ригби», кивнул. Лицо его было мрачным. — Хорошо, тогда двинулись. — Шон кивнул Матату, и маленький негр повел их вниз по берегу.