Уилбур Смит - Время умирать

«Она никак не может видеть меня, — убеждала она себя. — Ну конечно же, нет!» И тем не менее несколько показавшихся ей вечностью секунд эти глаза буквально буравили ее.

Затем неожиданно старая львица поднялась и скользнула в густые заросли кустарника по другую сторону фигового дерева. Ее темно-рыжее тело по-змеиному извивалось и скользило. Клодия наконец медленно и с облегчением перевела дух.

Пока остальные члены прайда играли, подбирали объедки и насыщались возле дерева с приманкой, солнце успело скрыться за верхушками деревьев и все погрузилось в недолгие африканские сумерки.

— Если с ними кот, то он появится именно сейчас, — мягко выдохнул Шон. Временем котов была именно ночь, во тьме они становились дерзкими и бесстрашными. Прямо на глазах становилось все темнее и темнее.

Клодия вдруг услышала за стеной скрадка негромкий звук — шорох движения чьего-то тела, пробирающегося сквозь высокую траву, но буш был всегда полон подобных звуков, и она даже не повернула головы. И тут она услышала отчетливый и безошибочно определимый звук. Звуки шагов какого-то массивного животного, мягкие и крадущиеся, но очень близкие. Она почувствовала, как от страха по спине у нее поползли мурашки. Она быстро повернула голову.

Ее левое плечо было прижато к травяной стене скрадка, и между пучками травы осталась примерно дюймовой ширины щель. Ее глаза находились как раз на уровне этой щели, и сквозь нее она заметила движение. На мгновение она даже не поняла, что именно видит, а потом сообразила, что видит участок коричневато-желтого бока, находящегося всего в каких-то нескольких дюймах от ее глаз. Пока она в ужасе глядела на скользящее мимо нее тело, до ее слуха донеслось еще кое-что — дыхание зверя по другую сторону тонкой травяной стенки.

Не отводя глаз, она инстинктивно потянулась свободной рукой за спину и тут же почувствовала, как ее кисть стискивают чьи-то твердые прохладные пальцы. Прикосновение, так оскорбившее ее всего каких-нибудь несколько минут назад, теперь приободрило ее так, что она себе никогда раньше и представить бы не могла. Ее даже нисколько не удивило то, что она потянулась за поддержкой к Шону, а не к отцу.

Ее глаза были по-прежнему устремлены в щель, и вдруг там, с другой стороны щели показался другой глаз — огромный круглый глаз, сверкающий, как кусок желтого агата, ужасный нечеловеческий глаз, немигающий, с мертвенно-черным зрачком, прожигающий ее насквозь — всего на расстоянии ладони от ее лица.

Ей хотелось закричать, но горло перехватило от ужаса. Она хотела вскочить, но ноги отнялись. Ее переполненный мочевой пузырь казался тяжеленным булыжником в животе, и она вдруг почувствовала, что теряет контроль над собой и из нее вытекает несколько теплых капелек мочи. Это мгновенно отрезвило ее, поскольку подобное унижение превосходило страх. Она сжала бедра и ягодицы и мертвой хваткой вцепилась в руку Шона, не отводя взгляда от этого ужасного желтого глаза.

Львица снова громко втянула носом воздух, и Клодия вздрогнула, но на сей раз сдержалась. «Кричать не буду», — убеждала она себя.

И снова львица за травяной стенкой принюхалась. Ее ноздри наполнились запахом человека, и она испустила грозный рык, от которого тонкие травяные стенки скрадка, казалось, закачались. Клодия едва успела подавить рвущийся из горла крик. Затем желтый глаз в щели исчез, и она снова услышала звуки тяжелых шагов львицы, обходящей их убежище вокруг.

Клодия повернула голову вслед удаляющимся шагам и встретилась взглядом с Шоном. Он улыбался. И это больше всего потрясло ее: после того, что она сейчас пережила, на его губах играет эта беззаботная улыбка, а в этих зеленых глазах мелькают насмешливые огоньки. Он смеется над ней! Страх ее понемногу уходил, медленно сменяясь гневом.

«Вот свинья, — думала она. — Просто грубая наглая свинья». Клодия знала, что в лице у нее сейчас ни кровинки, а темные глаза расширены от ужаса. Она ненавидела себя за это, а его — за то, что он тому свидетель.

Ей страшно хотелось выдернуть руку из его руки, но она все еще слышала звуки шагов огромной кошки там, снаружи, все еще очень близко, ходящей кругами вокруг скрадка, и, хотя в душе она просто ненавидела его, все же знала, что без этой руки, сжимающей ее руку, она не сможет себя контролировать. Поэтому она продолжала сидеть, прислушиваясь к крадущимся шагам львицы, отвернувшись, чтобы Шон не мог видеть ее лица.

Львица снова прошла мимо щели в стене. Перед Клодией мелькнуло золотистое тело и почти сразу исчезло. Поляна опустела. Наверное, молодая львица и ее выводок, встревоженные предупредительным рыком, скрылись в кустах. Возле раскачивающейся на ветке туши никого не было.

Быстро темнело. Через считанные минуты наступит полная темнота. И мысль о том, что откуда-то из темноты за ними пристально следит безжалостный зверь, была почти невыносима. Шон протянул руку через плечо Клодии и прижал к ее губам что-то маленькое и твердое. На мгновение она упрямо сжала губы, но потом расслабилась и позволила ему сунуть ей это в рот. Жевательная резинка.

«Да он спятил! — Она была удивлена. — Жвачка в такой момент?»

Но стоило ей начать жевать, как она поняла, что во рту у нее пересохло, и ощущение было такое, будто она только что съела кисловато-жгучий зеленый сморщенный персик. От вкуса мяты слюна снова начала выделяться, но она была так сердита на Шона, что не испытала ни малейшей благодарности. Просто он знал, что у нее пересохло во рту от ужаса, и это вызывало у нее лишь еще большую неприязнь.

Где-то за скрадком из темноты снова раздалось рычание львицы, и Клодия с тоской подумала о «тойоте», оставленной ими в миле отсюда. Как будто прочитав ее мысли, отец негромко спросил:

— Когда ты велел своим ребятам подогнать машину?

— После того как станет слишком темно, чтобы продолжать охоту, — так же тихо отозвался Шон. — Значит, минут через пятнадцать-двадцать.

Львица, видимо, услышала их голоса и снова зарычала, только теперь в ее рыке слышалась угроза.

— Ну и нахальная же ведьма! — с уважением заметил Шон. — Настоящая скандалистка.

— Заткнитесь, вы! — огрызнулась на него Клодия. — Она же нас учует.

— Ха, да теперь она уже и так знает, что мы здесь, — ответил Шон, а потом вдруг громко крикнул: — А ну, проваливай, ты, глупая старая сучка! Отправляйся-ка лучше к своим малышам!

Клодия вырвала руку из его пальцев.

— Черт вас побери! Мы же все погибнем из-за вас!

Но громкий человеческий голос встревожил кошку, и на несколько минут в зарослях снаружи воцарилась тишина. Шон взял короткую уродливую двустволку, прислоненную к стене рядом с ним, и положил ее на колени. Он открыл затвор своей «Нитро-Экспресс-577» и вытащил из обоих стволов два толстых латунных патрона, заменив их двумя другими, которые вытащил из специальных петель над левым карманом куртки. Эта смена патронов была его маленьким суеверным ритуалом, который он всегда совершал перед началом охоты.