Виктор Смирнов - Приключения 1964

Начало уже смеркаться. Теперь «каменные бабы», если они существуют, были уже где-то совсем рядом, вероятно чуть восточнее.

Но тьма всё сгущалась. Развели костер, вскрыли банки с консервами. Хоть и проголодались, жевали вяло: сухой кусок застревал в горле.

Потом каждый подержал над губами перевернутую флягу. При этом все считали необходимым шутить, похлопывая по донышку. Но каждый ждал хоть малюсенького глотка воды. Однако — ни капли…

Старик сидел в сторонке. Фляга в брезентовом чехле висела у него на боку. Он не открывал её, не тряс над губами.

«А нет ли у него там?…» — вдруг мелькнуло у Симочки.

За весь путь она только раз видела, как Старик пил. Может, сохранил воду и втайне бережет её? Чтобы не делиться со всеми…

После дневного пекла особенно ощущался ночной холод. Ничего теплого у археологов не было. Подстелили брезент, легли, прижимаясь друг к другу, Симочке уступили место поближе к костру. Корявые, массивные, как железо, плети саксаула горели нехотя, даже не горели, а тлели. Старик иногда просыпался, кидал в затухающий костер таблетку сухого спирта и снова ложился.

…Едва стало светать, Старик поднял всех. Молча дергал каждого за ногу.

— Оригинальный у вас сигнал побудки, — сказала Симочка. — Что-то самобытно-сермяжное. За ногу — и всё…

Старик усмехнулся:

— Это у нас, на китобое, был такой Еременко…

Верно, он собирался сказать что-то еще про этого Еременко, но, увидев насмешливое лицо Симочки, осекся.

Было раннее утро, но ни росы, ни тумана. Сушь, как в духовке. Быстро поели и сразу взялись за поиски «каменных баб». Прошли километров пять на восток. Кирилл первым увидел лежащее на боку изваяние и криком созвал товарищей.

Молча оглядывали археологи две примитивно отесанные трехметровые гранитные глыбы. Только приглядевшись и дополняя видимое фантазией, можно узнать в таком камне человека. Вершина камня закруглена, будто это голова. Где-то посредине гранитная глыба сужается — это, видимо, древний скульптор изобразил талию. Можно угадать также нос, подбородок, грудь, руки. Вот в одной руке кинжал. В другой — сосуд. На поясе — замысловатая пряжка, с него свисает мешочек, видимо, для трута и огнива.

Долго вглядывались археологи в плоские безжизненные лица статуй: оба лица — скуластые, типичные монголоиды.

Что это? Идол? Древнее божество? Воин? Памятник на могиле? Об этом спорили и, вероятно, ещё долго будут спорить ученые.

Симочка с Кириллом тщательно оглядели основания каменных фигур, пытаясь найти какие-либо надписи. Но их не было. Только в одном месте тянулась цепочка каких-то черточек, штрихов. Возможно, следы вырубленных когда-то слов. За сотни лет гранит выветрился, кусочки открошились, слова стерлись.

Кирилл многократно, с разных позиций, сфотографировал «баб». Симочка тщательно обмерила их, срисовала полустертую строчку. Хорошо бы, конечно, снять отпечаток с неё — эстампаж, но для этого нужна вода. Много воды…

— Быстрей, быстрей! — торопил Старик.

Все увлеклись древней находкой и, казалось, вовсе забыли о воде. Только он один помнил.

— Наука ему ни к чему, — зло шепнул возбужденный Кирилл Симочке. — Только о себе печется…

Сам Кирилл с того момента, как нашли изваяния, преобразился. Теперь это был не тощий, нескладный «очкарик», а энтузиаст, забывший всё на свете, кроме этих камней.

Какие интересные экземпляры! И как попали они сюда, в пустыню? Ведь обычно «баб» водружали возле рек. И ещё — почему они не стоят, а лежат, почему нет ни привычной оградки около изваяния, ни балбалов [4] Балбалы — камни возле статуй. ? Может быть, этих «баб» транспортировали откуда-то и по какой-то причине бросили, не довезли?…

В семь утра отряд двинулся в обратный путь. Солнце уже жгло в упор. Едва только группа ушла от каменных идолов, все с новой силой ощутили жажду. Разговоры смолкли. Даже неугомонная Симочка присмирела.

Мысленно все видели машину, их машину с лопнувшим карданом, одиноко стоящую на дороге. И в машине — два плоских длинных челека [5] Челек — специальная бочка для воды, удобная для перевозки на верблюдах. . Два челека, полных воды… Но сколько отсюда до машины? Старожилы говорили — километров восемнадцать. А на поверку, пожалуй, все тридцать. Тридцать километров по раскаленной сковороде пустыни…

Обидно! В машине полно воды, а взять её с собой в дорогу не смогли. И всё из-за пустяка: не было посуды. Да, как это ни смешно, в машине не было ни бидонов, ни бутылей, ни канистр. Ведь уходить далеко от машины не собирались — кто мог знать, что лопнет кардан? Хорошо, хоть фляги захватили. И то так, на всякий случай. «Перестраховочка», — усмехаясь, сказал Кирилл, когда в лагере брали фляги. Вот тебе и «перестраховочка»!

Прошло долгих три часа, пока добрались до холма, похожего на шатер. Значит, пройдено всего восемь километров. Медленно, очень медленно движутся они нынче.

Теперь уже все думали только об одном: пить!

Старик на ходу всё время что-то держал во рту.

— Что это? — устало полюбопытствовала Симочка.

— Камешек, — Старик выплюнул на ладонь гладкий, похожий на птичье яйцо голыш.

— Зачем?

— Меньше пить хочется. Сосёшь — слюна выделяется, и Старик опять сунул камешек в рот.

Симочка пожала плечами.

Солнце палило так, что казалось, из тел испаряются последние остатки влаги. Стелющиеся по песку корявые кусты саксаула и черкеза не давали тени. Даже юркие ящерицы попрятались от зноя.

Песок был везде. Даже воздух густо пропесочен. Песок скрипел на зубах, забивал уши, ноздри…

Старик украдкой бросал быстрые внимательные взгляды на Симочку. Пухлое личико её посерело, нос заострился, возле уголков рта прорезались скорбные складки.

Вскоре устроили привал.

Всё вокруг было голо, только янтак — верблюжья колючка — зеленел, несмотря на полыхающее пекло. У этого сорняка длиннющие корни: на десяток метров уходят они в глубь песка и сосут оттуда воду.

Все молчали. Только Симочка пробормотала:

— Ветерок бы…

Старик поднялся, развязал свой рюкзак.

— Минутку, — сказал он.

Четверо, не вставая, повернулись к нему. Из рюкзака он достал флягу.

— У меня две, — негромко сказал Старик, и все, как по команде, поглядели ему на бедро, где висела вторая фляга. — Взял про запас, — пояснил он.

Все зашевелились. Вот это здорово!

— Обе фляги полны, — спокойно продолжал Старик.

— Обе? — Симочка даже села. — Вы что ж, не пили?

— Уточняю: одна фляга, — старик поднял посудину, вынутую из рюкзака, — совсем полна. Другая — почти полна…

И, видя недоуменные взгляды, пояснил:

— Я в пути почти не пью. Как верблюд, — он чуть усмехнулся.

Кирилл приподнялся на локте.