Бернард Коннерс - Искатель. 1992. Выпуск №4

— Оставайся абсолютно неподвижным, — прокричал Мелтон.

Белки глаз Тэлбота завращались — тот следил, как акула, уменьшаясь в размерах, исчезала в зеленой дали. Мелтон почувствовал, как что-то легонько стукнуло его по боку и соскользнуло. Он немного отодвинулся, посмотрел вниз. Это оказалось ружье Тэлбота, выпавшее из его безвольных рук. Тэлбот забыл пристегнуть ружье к запястью специальным кордом,

Мелтон снова наклонился поближе.

— Тэлбот, — сказал он, — ты меня слышишь?

Тэлбот кивнул и принялся отчаянно жестикулировать, указывая вверх, туда, где темным пятном на хрустальной пленке поверхности виднелось дно лодки.

Мелтон покачал головой, наслаждаясь жутким возбуждением, нахлынувшим на него с осознанием того, что он сейчас сделает. Наверх Тэлбот больше не поднимется — никогда. Здесь, у блестящего кораллового рифа, он заплатит за то, что присвоил роль, на которую только он, Мелтон, перед Богом и людьми имел право. Он закроет эти насмешливые глаза, заткнет уши, которые слышали ее произносимую шепотом ложь, заткнет рот, из которого могла вылететь правда о его позоре. Несчастный случай, скажет он. Мол, Мелтон увидел большого окуня, указал на него Тэлботу, и каким-то образом, пока они оба направлялись к рыбе, его ружье выстрелило. Достойный сожаления несчастный случай. Такие случаи происходят даже с наиболее осторожными и опытными охотниками.

Но Марта все поймет.

Мелтон оскалился. Марта все поймет, в этом-то и таилась самая большая сладость отмщения. Он вдруг прижал свою маску к маске Тэлбота и увидел тревогу в его глазах.

— Произойдет несчастный случай, — спокойно сказал он. — Это не так приятно, как заниматься с Мартой любовью на пустынном острове…

Тэлбот ухватился за него, руки холодные и скользкие, губы дрожат.

— Не надо! Пожалуйста! Не делай этого! — закричал он. Глаза расширились от ужаса, когда он увидел взгляд Мелтона и все понял. — Это правда. Но зачем меня убивать? Я не единственный, были и другие. — Его цепкие руки хватали тугое тело Мелтона, пытаясь отвести надвигающуюся смерть. — А как же с другими?

Совершенно непроизвольно, чисто механически, Мелтон оттолкнул его ногой, поднял ружье и спустил курок. Он смотрел, как тонкий дротик с острым, как у иглы концом, вошел над самой грудиной, но чуточку левее. Что называется, в яблочко. Мелтон стал спокойно наблюдать за красной струйкой, которая поднималась вверх, к хрустальной пленке поверхности.

Вот тонкая струйка пузырьков оборвалась, потом потекла снова — и снова оборвалась. То, что сказал Тэлбот, неправда. Это была всего лишь попытка отчаявшегося человека избежать смерти, волчий оскал которой он увидел за стеклом маски Мелтона.

Мелтон склонился над неподвижным телом, придерживая его за плечи. Других не было. Тэлбот был единственным, кто обнимал Марту. Единственным…

Он знал, что ему пора подниматься. Слишком долгое отсутствие может показаться подозрительным. Но он по-прежнему оставался там, вновь и вновь пытаясь убедить себя. Он покорил немало гор и рек, в жестоких схватках побеждал хитрых и коварных зверей, не раз доказывая себе, что он мужчина. Сильный Аллен Мелтон, спортсмен, настоящий мужчина, женатый на красивой страстной женщине. Слишком уж страстной. Ему не следовало столько колесить по миру, каждый раз надолго отлучаясь из дома. Он не бежал от нее, от ее ненасытной страсти. Просто в его натуре — неистребимое желание потягаться в силе со всем грубым и жестоким, что только есть в этом мире, и непременно выйти победителем. Для нее или для любой другой женщины он полноценный мужчина. Полноценный мужчина…

Он наклонился, взял холодное скользкое тело на руки, уставившись на белое лицо, находившееся так близко от его лица, и, быстро работая ногами, направился вверх. «Я всегда добиваюсь своего». — «Но так ли это, милый?»

Вдруг поток рыб устремился назад, перепуганные стаи закружили вокруг него, и до Мелтона моментально дошел весь ужас его положения. Слишком долго он пробыл на одном месте. Акула возвращалась, почуяв кровь, кровь Тэлбота — ярко-красный шлейф все еще медленно тянулся вверх. Увидев в неясной дали приближающуюся глыбу, Мелтон отпустил тело.

Он попытался сохранить неподвижность и вопреки силе тяготения оставался какое-то мгновение как бы подвешенным между небом и адом. Потом медленно-медленно стал погружаться, следуя за слегка поворачивающимся телом, а этот чертов красный шлейф обволакивал его, насыщая волосы и плавки страшным запахом. Все в нем кричало: «Плыви, работай сильными ногами, побыстрей поднимись наверх, там ты будешь в безопасности». Но холодный рассудок сопротивлялся этому: «Не двигайся. Двинуться — значит мгновенно умереть». И Мелтон погружался все ниже и ниже.

Огромная акула, похожая на узкую торпеду, способная только уничтожать, медленно повернулась и посмотрела на него в ожидании малейшего движения, чтобы тут же броситься и разорвать его на куски

Взгляд Мелтона скользнул вниз: там, прямо под медленно опускающимся телом, лежало заряженное ружье Тэлбота. Длинное копье с острым, как у иглы, концом все еще находилось в теле. Мелтон мгновенно принял решение и мощно, отчаянно рванулся к ружью. Боковым зрением он заметил быстрое движение — акула метнулась к нему.

Мелтон как безумный летел к ружью, до которого оставалось всего три-четыре фута. Он уже готов был схватить его, но в этот самый момент на ружье опустилось тело Тэлбота, испускавшее непрерывную красную струйку. И Мелтон вдруг услышал — ш-ш-ш! — и увидел быструю вереницу пузырьков газа: дыхательная трубка на теле Тэлбота задела за курок, и ружье выстрелило.

Мелтон скорчился, уставившись на белое мертвое лицо, и услышал последние слова, которые произнесли эти неподвижные губы. И он понял наконец, что это правда, и секунда показалась ему бесконечно долгой, будто сама вечность. У него был нож, но он даже не стал вытаскивать его. Слишком уж много акул. Их полно в океане и в мире, этих ненасытных существ с блестящими глазами и острыми зубами. Слишком много акул. И, оставшись совершенно беззащитным, он весь сжался в ожидании своей участи…

Перевел с английского Владимир ПОСТНИКОВ.

Дорогой Сенатор, пишу Вам потому, что Вы наш старейший Сенатор. Во время прошлогодних выборов Вы сказали, что Вы наш слуга и мы должны немедленно сообщать Вам про все наши беды. Еще Вы сказали — с некоторым раздражением — долг каждого гражданина писать своему Сенатору о том, что здесь творится. Я, Сенатор, долго над всем этим размышлял. Разумеется, я не верю, что Вы на самом деле наш слуга — Вы зарабатываете в пятьдесят или в сто, а то и в тысячу раз больше каждого из нас. Но коль Вы настаиваете, чтобы мы Вам писали, то я решил написать.