Теодор Константин - В полночь упадет звезда

— А как смог Доробыц раздобыть образец ключа? — спросил капитан Смеу, который был явно смущен происходившим разговором и старался не смотреть на Улю.

— С вашей помощью, господин капитан! Вы помните тот ночной визит, который нанесли вам однажды, предварительно усыпив. Вы знаете, кто был этот ночной гость? Некулай. Он сделал слепок ключа. Затем был изготовлен ключ, который и попал в молитвенник благочестивого аббата.

Младший лейтенант Параскивеску поднял вверх два пальца, точно так, как делают это ученики в классе:

— Господин генерал, если позволите, я бы хотел задать вопрос господину Уле.

— Пожалуйста.

— Благодарю!.. Господин Уля, вы сказали, что младший лейтенант Войнягу узнал в Доробыце агента гестапо. Откуда он знал его?

— Ответ на этот вопрос, который и меня интересовал, дал Доробыц. У младшего лейтенанта Войнягу была невеста, которая работала для гестапо и даже пыталась завербовать его самого. Но Войнягу порвал с ней, отказавшись служить гитлеровцам. Выдать же он ее не мог, так как хорошо понимал, что люди Антонеску не осмелятся тронуть и волоса на голове женщины, служившей Гитлеру.

В ее доме младший лейтенант Войнягу и встречал иногда Доробыца. Предлагая лейтенанту работать для гестапо, она объяснила, какие существуют отношения между нею и Доробыцем, чтобы младший лейтенант Войнягу не ревновал ее к нему.

Капитан Смеу тоже задал вопрос, который давно его интересовал:

— А как же с этими письмами, которые посылала мне жена?

Уля Михай улыбнулся.

— Должен вам сказать, что в деле Барбу вы сделали всё, чтобы навлечь на себя подозрение.

— Я?! — возмутился капитан Смеу.

— Вы. Конечно, подозрения не шли так далеко, чтобы принять вас за агента Абвера. Но непримиримость, с которой вы обвиняли Барбу, заставила меня искать какой-то другой причины, которая могла скрываться за этими обвинениями.

— То есть?

— Причины этой антипатии могли быть и личного порядка. А желание избавиться от Барбу было так велико, что вы дошли до обвинений в несовершенных им преступлениях. Прошу простить меня за то, что я позволил себе так думать о вас, но вы прекрасно понимаете, что, когда ищешь истинного виновника, приходится иногда совать нос и не в свое дело. Вот почему я вынужден был заглянуть в ваш чемодан.

Проявитель для микрофотографий, а также отсутствие марок на письмах вашей супруги поставили меня в весьма затруднительное положение. И хотя объяснить всё это было нетрудно, но я не находил достаточных оснований для того, чтобы обвинять вас в столь серьезных преступлениях. Самым главным аргументом в вашу пользу было то обстоятельство, что вы — начальник шифровального отдела. Если бы вы принадлежали к числу агентов, то Абвер давным-давно стал бы обладателем секрета шифровальной машины. Мимо этого факта я не мог пройти. Косвенно отсутствие трех марок помогло мне пойти по правильному следу, то есть по следу Некулая Тупицы.

Теперь мы знаем правду. Бутылочку с так называемой валерьянкой положил в ваш чемодан Некулай. Она давно уже перестала быть нужной ему, но было время, когда он пользовался ею. С помощью писем, которые вы получали от жены, Некулай и Доробыц получали указания своих шефов. Вам следует знать, что они только впоследствии занялись шифровальной машиной, а до того ограничивались сбором разведывательных данных.

Я еще не знаю точно, как всё это произошло — ведется расследование, — но мы можем предположить, что где-то на пути к почте эти письма преходили обработку и обычные марки заменялись марками с шифрованным текстом

Затем письма отправлялись по назначению. Вы их получали, прочитывали и, как это делает каждый из нас, сохраняли. Некулай в ваше отсутствие отклеивал марки, проявлял и таким образом получал указания своих шефов.

Когда фронт двинулся дальше, они получали приказы и передавали донесения разными путями: через агентов, остававшихся в тылу, через связных, задачи которых были очень ограничены, таких, например, как аббат. Немало было случаев, когда им указывались особые места, где они смогут найти приказ или оставить сведения, например часовня мадонны.

Первым, кто стал проявлять особый интерес к шифровальной машине, был Герман Гартман. Он составил план похищения секрета шифра. Впоследствии он же сам внес изменения в этот план и потерпел поражение.

Боясь последствий, Герман вынужден был скрыться, но они напали на его след, и Некулай Тупица получил задание ликвидировать беглеца. Спрашивается, почему эта задача, сопряженная с немалым риском, была поручена именно Некулаю Тупице, хотя, как известно, не принято рисковать головой агента, получившего более важное задание.

Доробыц подозревает, — и я думаю, что он прав, — что этот полковник Карл слишком поздно узнал о том, где скрывается Гартман, и, не имея другого выхода, приказал Некулаю убить его. Мне кажется, что между полковником Карлом и его заместителем шла борьба за первенство. Они были соперниками. Это видно из оценок, которые дал Герман своему шефу, а также из того, насколько полковник Карл был заинтересован в расправе с ним. Ради этого он даже поставил под угрозу Некулая Тупицу.

— Но откуда они все знали, что штаб будет размещен именно здесь, в замке? — спросил неожиданно лейтенант Тымплару.

— Нетрудно было предположить, что перед форсированием реки дивизия остановится в этом секторе для перегруппировки. В этом случае совершенно ясно, что наиболее удобным местом для штаба был бы этот замок. Взгляните на карту, и вы поймете, что нет более подходящего места для расположения командного пункта дивизии.

Могло случиться и иначе. Мы могли остаться позади, а сюда выслать свой первый эшелон. Но, господа, когда садишься играть, не всегда имеешь все козыри на руках. У Абвера не было всех козырей в руках, но это не помешало ему тщательно подготовиться, заранее перебросив сюда двух своих агентов. Они предположили, что мы разместимся здесь, и не ошиблись в своих предположениях. А то, что их замысел не осуществился… это другое дело. Впрочем, нужно сказать, что они совершили здесь кардинальную ошибку, назначив встречу в парке. Эта ошибка дала мне возможность узнать решающие факты, которые определили ход дальнейших событий. Я узнал о существовании секретного кода и увидел, что союзником Некулая является Доробыц. Ведь именно Доробыц пришел на свидание в парк.

— Как, господин Уля, вы подозревали Доробыца и раньше? — спросил капитан Георгиу с изумлением. — Мне вы об этом ни разу не говорили…

— Не говорил именно потому, что были всего лишь подозрения. Первые подозрения — правда, очень неясные — появились у меня, когда я прочитал протокол его допроса. Через несколько дней у меня появились новые факты. Может быть, вы помните, господин капитан, как мы обманули Некулая Тупицу, сказав ему, что господин начальник штаба решил отправить его домой. Зачем мы это сказали, я и сам не очень хорошо понимаю. В какой-то момент я даже пожалел об этом. Но после разговора с Доробыцем я понял, что сделал это не зря. Через несколько дней Доробыц вызвал меня в штаб — якобы для того, чтобы взять у меня некоторые данные для дополнения какого-то отчета Первому отделу. Ответив на все его вопросы, я собрался уходить. Он задержал меня, стал разговаривать о разных пустяках, а потом спросил, не знаю ли я каких-нибудь новостей в связи с отправкой на родину Некулая Тупицы. Я притворился удивленным тем, что еще нет такого распоряжения, и сказал ему, что, вероятно, он скоро обо всем узнает, так как отправка Некулая в тыл решена. Доробыц нашел нужным сообщить мне, будто Некулай приходил к нему просить похлопотать за него, так как он хотел бы остаться служить у капитана Смеу. Разумеется, ему и в голову не могло прийти, что кто-нибудь вздумает демобилизовать Некулая. Но я понял, что перспектива отправки Некулая на родину чем-то его очень задела.