Теодор Константин - В полночь упадет звезда

— Разумеется. Для этого мы и пригласили вас с собой, — согласился капитан Смеу с подчеркнутым дружелюбием.

— Все знают, что военные секреты в походных чемоданах офицеров не хранятся, а особенно на фронте. Думать, что кто-то рылся в чемодане господина капитана Смеу,* чтобы найти там секретные документы, значило бы видеть вокруг себя одних только шпионов, да и то не очень умных. Это во-первых. Во-вторых, не надо забывать, что Некулая ударили тогда, когда он хотел собрать разбросанные по всей комнате вещи. Это значит, что преступника застигли здесь врасплох. Между тем…

Капитан Смеу прервал Улю:

— Я не понимаю одного: если Некулая ударили в то время, когда он стоял, нагнувшись над чемоданом, то и упасть он должен был бы здесь же, на этом месте. А я нашел его там, где ты сейчас стоишь, Георгиу.

— Г…го…господ…ин ка…питан… к…когда я… в… во…вошел в… к…комнату, че…чемодан был… б…был… т…там. — И Некулай встал, чтобы показать место, где находился чемодан в ту минуту, когда он вошел.

Уля Михай торжествовал:

— Вот видите, теперь всё становится ясным, господин капитан. Значит, чемодан стоял там. Потом его передвинули на место. По-моему, нечего и беспокоиться. Тот, кто напал на бедного Некулая, был просто-напросто вор.

Давая понять, что сказал всё, что мог, Уля вынул из кармана платок и шумно высморкался.

— Вы действительно думаете, что это был вор; — спросил капитан Смеу.

— Я склонен думать, что Уля прав, — вмешался капитан Георгиу, который совершенно в этом не был убежден и понимал, что Уля Михай не без умысла выдвинул это предположение. — Подумай сам: если бы тот, кто рылся в твоих вещах, преследовал другую цель, он должен был бы предварительно убедиться, что ему никто не помешает. И ему было бы нетрудно узнать, что каждый день Некулай четыре часа находится на занятиях. Но откуда было знать об этом вору? Он пробрался в дом незадолго до возвращения Некулая. И потом — если бы он пришел сюда с другой целью, то я думаю, что Некулаю не отделаться бы так легко.

— Бе…бед…бедный я! — застонал Некулай.

— Да не нужно столько речей, чтобы убедить меня в этом, мой друг, — засмеялся капитан Смеу. — Действительно, глупо видеть во всем этом чьи-нибудь козни.

Несколько минут спустя капитан Георгиу ушел вместе с Улей. На улице он спросил его:

— Скажите, вы действительно убеждены, что речь идет об обыкновенном воре?

— А вы как думаете?

— Я в этом совершенно не убежден.

— Как-то в Париже я видел фильм с участием Стана и Брана. Если не ошибаюсь, он назывался «Стан и Бран в иностранном легионе». Наверно, его показывали и у нас в Румынии.

— Я слышал о нем, но никогда не видел.

— В этой картине есть очень смешная сцена. Стан и Бран, вступив в иностранный легион, выходят на занятия. Взвод, с которым они шагают, выполняет различный повороты на ходу. Самое смешное состояло в том, что они оба одновременно делали движения, обратные тем, которые выполнял весь взвод. Зрители умирали со смеху, хотя мало кто понимал, в чем состоит весь комизм положения. А он состоял в совершенном совпадении движений двух комиков, которые делали всё вопреки уставу и мешали своему взводу. Я вспомнил эту сцену там, в комнате, когда слушал рассказ Некулая Тупицы.

— А какая связь между сценой из фильма и тем, что рассказал Некулай?

— Эти две истории очень похожи одна на другую. Единственная разница состоит в том, что я совершенно не похож на тех зрителей, которые умирали со смеху от проказ Стана и Брана.

Капитан Георгиу понял, что Уля не расположен рассказывать ему больше того, что сказал, и не стал настаивать.

Фронт снова двинулся вперед. Два дня назад на юге, на участке, занятом кавалерийской дивизией, хортистские войска пытались перейти в контратаку, но их наступление было приостановлено. Потом румынские части при поддержке советской артиллерии сами перешли в наступление и прорвали оборону противника, вынудив его к отступлению на широком фронте.

Части дивизии «Молдова» также продвинулись вперед, преследуя врага, который оказывал упорное сопротивление, стремясь обеспечить отход основных сил.

Был обеденный час, когда штаб дивизии «Молдова» прибыл в большое село с красивыми домами, крытыми черепицей, и густыми садами, начинавшимися тут же, за домами.

Основные отделы штаба расположились в здании, принадлежавшем старосте деревни — примару, остальные — в ближайших к нему домах. Предполагалось, что фронт скоро двинется дальше, на запад, и поэтому отдан был приказ ничего не распаковывать, кроме самых необходимых для работы вещей.

Шифровальный отдел разместился в доме напротив, в двух больших комнатах. Одну из них отвели под жилье.

Капитан Смеу занял этот дом после долгих переговоров с майором Братоловяну, который хотел устроить там свой Четвертый отдел. Поэтому, когда шифровальщики наконец расположились, начало темнеть.

— Где этот Уля шляется? — спросил капитан Смеу, глядя, как тащат шифровальщики по лестнице железный сундук с кодами. — Почему он не помогает вам?

— Ничего, господин капитан, мы и сами справимся!

— Хорошо. Только где же он все-таки ходит? У меня он разрешения не спрашивал. Говорил он вам что-нибудь?

— Разве вы не знаете, каков он? Не сидит на месте, хоть приклеивай его. Пошел, наверное, на добычу: поискать чего-нибудь поесть. Он часто нам делает сюрпризы.

Но шифровальщики ошибались, думая, что их неугомонный товарищ бродит в поисках еды. У него были совсем другие заботы. В эту самую минуту в одном из дворов он разговаривал с обозным из полицейской роты. Этот солдат, крестьянин с берегов Бахлуя, заехав со своей повозкой во двор и загнав лошадей в конюшню хозяина, охранял теперь груз, который, согласно приказу, не распаковывался.

Уля быстро подружился с ним. Они стояли и разговаривали, как два старых и добрых друга. Собственно, говорил один возница, а Уля ограничивался тем, что изредка задавал вопросы, когда видел, что его собеседник склонен умолкнуть. Слушал он внимательно, как будто наслаждаясь тихой, неторопливой речью солдата, в которой раскрывалась вся прелесть мягкого молдавского диалекта. В то же время Уля не спускал глаз с дома на другой стороне улицы. Там Некулай Тупица устраивал на ночлег своего капитана.

И на этот раз, как обычно, группа квартирьеров, высланная в деревню еще с утра, смогла выполнить свою задачу лишь наполовину. Она нашла лучшие квартиры для старших офицеров, от майора и выше, а остальные должны были устраиваться кто как сможет. Но денщики, которые хорошо знали вкусы и наклонности своих офицеров, обычно недовольных расквартированием, сами отыскивали подходящее жилье. В этих поисках ими руководил инстинкт, выработавшийся в результате длительной практики. Приобретенный опыт позволял им каждый раз добывать для своих офицеров самые удобные квартиры.