Карочка — sunny-fruit@mail.ru - В день, когда магия замрет

А Малфой посмеялся бы… Хорек…

Лязг мечей, крики… Невилл отдернул окровавленную руку, Реббика бросилась в бой. Гермиона и Рон помогли споткнувшейся длинноволосой. Где-то среди толпы Колин тащил раненого Денниса.

Гарри… мы верим в тебя…

Малфой поднял меч.

Я… Я осуществлю план! И… И Хозяин будет мне благодарен!

Рука задрожала. Ударить в спину этого Криви? Двоих сразу?…

Ну же, Малфой, чего ты боишься?…

Я… Я… Не могу!

Кто-то из девушек вскрикнул. Что, что там? Кого-то убили?… Кто-то ранен?…

Гарри… Останови это!..

— Солнце садится, Поттер!

Умереть стоя. Я не знаю… Я обычный… Я ничем не отличаюсь…

И оперевшись на локти, Гарри попытался приподняться, но выпавший из-за ворота кулон тети Петуньи привлек его внимание.

…Гарри, береги себя… И в-вот…

…Гарри, я люблю тебя…

…мы любим тебя, Гарри…

…а я верю в Поттера!..

— Стой, Том! — воскликнул Гарри, поднимаясь и стирая кровь с разбитой губы.

— Ты что-то понял? — спросил Том бесцветно.

— Я сильнее тебя, потому что… Потому что… Моя сила… Это… Любовь.

Гарри… Я люблю тебя…

Грудь вздымалась и опускалась от тяжелого дыхания. Он не знал чего ждать.

Том тихо усмехнулся и покачал головой.

— Ты… — он поднял руки, — … Угадал.

и тут же, кружась смертельным смерчем темный энтарион поднялся за его спиной. Гарри задохнулся от бесконечной силы внутри себя — протянул руку.

Темный энтарион метнулся в его сторону, прячась в широкой ладони — холод и боль влились в его тело и растворились в горячей крови.

Том склонил голову. Тут же его окружила дымка… Лишь на секунду… и испарилась. Том исчез. Перед Гарри стоял убийца и монстр.

Волан-де-Морт.

— Я могу тебя убить. И я убью тебя.

На язык просились простые два слова "Авада Кедавра", но нет.

Это не то.

— Quio orly. Orly a to ornil. Orli. Beketo go masto.

Кольца пламени обхватили Волан-де-Морта, медленно кружась, но не касаясь своего заключенного.

— Orly. Et to ornil notorsko. Beketo go masto.

Вспыхнул свет — белый и ослепляющий.

— Quio orly telai. Orly — mesfo bekronitimo.

Черная бесформенная тень упала на колени, хватаясь за грудь, крича нечеловеческим голосом от бесконечной боли.

— Mefoso. Vivitro mekesko. Hantro. Karoto. To beplai.

И когда солнце исчезло за горизонтом, лишь черная мантия упала на свежую зеленую траву.

Алое небо осветилось всем своим великолепием и где-то далеко-далеко под таким же небом тысячи людей в масках схватили свои предплечья, что бы увидеть исчезающие в алом закате метки.

День окончен, Гарри.

День окончен.

— Гарри…

Сердце стихло у него в груди.

Он знал этот голос.

— Мама?…

Воздух тихонько зазвенел, обдав лицо прохладой.

Туман… Как он появился здесь?…

Но разве это важно?…

Из легкой туманной дымки, бесшумно шагая, вышли двое…

…прозрачно-жемчужных призраков…

— Мой Гарри…

— Ма…ма… Па…па…

Да, они были призраками, но Гарри видел золото кудрей его матери, блеск карих глаз отца, черную смоль его волос, их теплые и чуть грустные улыбки…

— Сынок мой…

Еще один порыв ветра — бесплотные руки прижали сына к такой же бесплотной но бесконечно теплой груди.

— Мой мальчик… мой мальчик…

Настоящие слезы по щекам…

— Мама…

Она чуть отстранилась, сжимая плечи, жемчужно-прозрачная… Призрак… Мама… Теплые ладони на щеках…

И глаза…

Глубокие изумрудные глаза, полные бесконечной материнской любви.

— Не сюсюкайся с ним, он уже большой мальчик.

— Папа…

Жесткие широкие ладони, смелая широкая улыбка.

Растрепал волосы так… по родному…

— Ты был действительно великолепен сегодня. То есть… вчера.

— Мама… папа…

— Мы действительно гордимся тобой.

Гарри не знал что происходит. Они были с ним, здесь, рядом, его мечта — самая заветная — сбылась. Их лица — живые, счастливые… Они… теперь… с ним…

— Я… так… хотел вас увидеть…

Улыбка мамы… Такая нежная… Влажная от слез, но счастливая улыбка.

— Мой мальчик… Ты знаешь… Мы всегда были с тобой…

— Ты действительно потрясающе летаешь, сын. И ты действительно самый сильный волшебник из всех, что мне стоило видеть в своей жизни.

— Я не знаю… как у меня вышло… Я не знаю…

— Вся твоя сила здесь… — Лили положила его руку на его грудь, — твое сердце полно любви и все любят тебя… А любовь самая большая сила…

— Ты ведь сам понял это. Любовь создала купол над теми детьми… спасла твою подругу от смерти — кстати она симпатичная, — Джеймс подмигнул ему, — Если бы я был жив, я бы попросил тебя нас познакомить с твоей будущей невестой.

— Джеймс… — Лили укоряюще посмотрела на мужа, — Гарри… Ты знаешь… Мы любим тебя…

Она снова порывисто обняла его и тихо зашептала в ухо:

— Мы всегда с тобой… сынок…

И словно сильнейший ветер ударил в лицо и следующую секунду Гарри уже стоял посреди свежего вечернего поля. Тысячи лиц повернулись в его сторону, тысячи глаз устремились к нему.

— Я… вернулся.

Они были живы и они были все здесь. Невилл помогал идти хромающей Реббике. Рон сжимал руки Гермионы, купол исчез — младшекурсники носились среди раненых, девушки помогали перевязывать раны. Где пожиратели?

Вот и они. Заперты в сияющей магической клетке. Громко спорят о чем-то. Да какая разница. (для бедных ничего непонимающих читателей скажу — пока пожиратели в шоке ощупывали пылающие огнем предплечья, с которых исчезли метки до Гермионы дошло, что магия вернулась — прим. Автора).

Меж ошарашенной замершей толпы протиснулась светлая фигурка, закутанная в белый не на ее плечо халат и замерла.

Разметавшиеся по плечам волосы. Еще бледное, но налитое жизнь лицо, дрожащие губы и хрустальные дорожки слез на щеках.

— Гарри…

Меч отброшен в сторону. Вздохнув в полную грудь — как легко, какой свежий день! Какое чистое ночное небо. Какие яркие звезды.

— Все закончилось.

…все закончилось…

Эпилог

Обычный обед в Хогвартсе. Четыре обеденных стола, болтающие ученики. Наверное, я подлец, если читаю их мысли, но как мне еще узнать, кто не выполнил домашнее задание по защите? Да, я мерзкий проффессор защиты и я хочу попросить зачитать свой реферат мистера Шонса из слизерина. В любом случае я имею это право, верно?

— Гарри, хватить строить козни слизеринцам, тебе уже не 15 лет!

— Невилл, дружище, я лишь чуть-чуть расквитаюсь с юным Шонсом!

— Но ты ведь преподаватель!

— А Шонс разбил нос твоему любимому сыну вчера вечером, уважаемый профессор Гербологии!

Невилл расширил глаза.

— Что? Почему он ничего не сказал?!

Я усмехнулся и выразительно посмотрел на Лонгботтома младшего — тот поедал завтрак, судорожно листая учебник по зельям.