Андрей Ветер - Голос бездны

– Да, – задумчиво произнёс Сергей, – Лариса ловко придумала, выбрав бездомный люд для своих кровожадных забав. Никто никогда не будет выяснять причину их гибели. Никому нет дела до бродяг. Всё шито-крыто. Одного сожгла, другого удавила, третьего ещё что-нибудь… Сколько их уже на её совести? Может быть, этот бомжатник тоже её рук дело? Почему бы и нет? Она вполне могла подпалить трухлявый дом, а затем стояла себе и любовалась гудящим пламенем, вслушиваясь в человеческие вопли…

День стоял ясный, солнце заливало ослепительным светом стены квартиры. Денис только что вошёл в дверь, и Лариса прижала его голову к своей груди.

– Как твоё самочувствие? – спросила она.

– Я спокоен. Ты не думай, пожалуйста, что меня потрясла смерть отца. Меня больше тревожит состояние мамы.

Поцеловав юного любовника в губы, Лариса затрепетала. Чудовищное ощущение новизны сдавило ей горло. Сознание того, что она была причиной смерти уже трёх людей, вдруг повергло её в полуобморочное состояние. Она прижалась лбом к щеке Дениса и тяжело задышала. Сквозь прищур глаз она увидела свои руки. Руки сияли в солнечном свете, по ним колыхалась ажурная тень тюлевой занавески, но Ларисе почудилось, что на коже медленно проступили сквозь поры густые красные капли и кровь потекла по пальцам вниз.

– Дэн, – она подняла голову и увидела перед собой его искристые глаза.

Он не видел крови на её руках, он не мог видеть этой крови, он ничего не знал о крови. Но Лариса знала. И это страшное знание придавало любовной встрече особый аромат. Денис вливал в неё жизнь своим необъятным чувством, а она пропускала эту жизнь через мясорубку своих ощущений, топтала её ногами, жгла бензином, рвала зубами.

Она не только совокуплялась с отпрыском своей семьи, с плотью от плоти сестры, с плотью от плоти зятя, но она же своими руками порвала стебли, связывавшие Дениса с Володей, сына с отцом. Лариса не могла объяснить свои чувства, не в силах была сформулировать даже для самой себя всю тонкость ощущений, всю их микроскопическую изящность, деликатность, неуловимость. В этой неуловимости и заключалась вся прелесть ощущений, вся их сила, вся их сокрушающая мощь.

Лариса трепетала, чувствовала себя на самом дне и вместе с тем на самой вершине. Она была болотной жижей, поднятой в небо ураганным ветром, она слилась с ураганом воедино и сама стала ураганом. Она парила в лазурной выси и утопала в густой зловонной трясине. Она понимала весь ужас своих свершений и наслаждалась этим пониманием. И, наслаждаясь им, она льнула к Денису, кутаясь в его нежное мальчишество и упиваясь его стремлением любить по-взрослому.

Жизнь смешала все фигуры на шахматной доске, наделив каждую из них новыми качествами. Остались пешки, остались короли, но пешки перестали быть равными друг другу пешками, каждая действовала по-своему, ходила, прыгала, ползала, кусала короля, ферзя и сестру-пешку. Игра вырвалась за рамки игры, но осталась при этом игрой. Жизнь поменяла правила, но не перестала быть жизнью.

Лариса прижалась губами к рту племянника.

– Пойдём…

Но их остановил пронзительный звонок домофона.

– Кто там? – Лариса никого не ждала.

– Лариса, это Сергей.

Тем более она не ждала Лисицына. Она не встречалась с ним после того вечера, когда он зашёл и сказал, что видел её машину возле горящего бомжа. Она заверила его, что он ошибся. Больше он не появлялся. Больше она не хотела видеть его. И вот он пришёл. Пришёл совсем некстати.

– Если я помешал, я загляну позже, – послышался его голос.

– Нет, всё нормально, – она нажала на кнопку и открыла дверь в подъезде.

Она повернулась к Денису:

– Я думаю, что Сергей к нам ненадолго.

– Кто такой Сергей?

– Журналист.

– Правда журналист? – заинтересовался мальчик и пошёл к двери. – Я бы хотел познакомиться с журналистом.

Лисицын остановился, увидев перед собой мальчика.

– Ты, должно быть, Денис? – он протянул руку.

– А вас звать Сергеем, – мальчик серьёзно пожал руку. – Лара сказала, что вы – журналист.

– Она тебя не обманула, – Лисицын снял куртку и посмотрел на хозяйку. – А ты сказала, что я хороший журналист?

– Не успела, – она улыбнулась весьма естественно, но Сергей заметил некоторую натянутость. Не укрылось от его глаз и то, что женщина пыталась незаметно оправить свою одежду.

– Хочешь кофе? – она прошла мимо него на кухню.

– Не откажусь.

Лисицын взглянул на Дениса, и понял, что поговорить с Ларисой так, как ему хотелось, не получится. При мальчике нельзя было даже намекать на то, о чём Сергей догадывался. Придётся зайти в другой раз. Но на другой раз откладывать было нельзя. Другой раз был непозволительной роскошью. Лариса вполне могла свихнуться окончательно, если ещё не свихнулась.

– Значит, вы хороший журналист? – спросил Денис, его щёки пылали.

– Хороший. Но не в том смысле, что я положительный, а в смысле «профессионал».

– Я бы хотел стать журналистом. Мне кажется, что у меня получится.

– Попробуй. Дело не такое уж хитрое, как представляется многим, но далеко не такое простое, как о нём судят дилетанты…

Сергей вернулся на кухню.

– Денис, ты позволишь мне перемолвиться с твоей тётей несколькими словами?

– Пожалуйста. Я подслушивать не имею привычки.

– Спасибо.

Лисицын прошёл на кухню. Там стоял густой запах кофе.

– Вкусно, – сказал он.

– Это только запах, – улыбнулась она, посмотрев через плечо. – Ты ехал мимо?

– Нет, я ехал к тебе.

– Я же просила тебя не приходить больше ко мне. Больше никакого секса…

– Я совсем по другому делу, – он покрутил пальцами лежавшую на столе чайную ложечку.

– Что же тебя привело?

– Бомжи, – он внимательно следил за Ларисой.

– Бомжи? – она удивилась вполне искренне.

– Бомж, облитый бензином, и бомж, убитый вчера вечером в Зачатьевском переулке.

Лариса повернулась к Сергею и холодно посмотрела ему в глаза.

– Ты говоришь о чём-то совершенно мне непонятном.

– Лариса, я видел твою фотографию, когда ты смотрела на пожар. Мне рассказывали, как ты взирала на взрыв, на разорванных людей. Я видел тебя почти в упор, когда ты уезжала с пустыря, где сгорел бомж. Всё это могло быть случайными совпадениями. Ты везде могла оказаться случайно.

– Я везде оказалась случайно.

– Но последние несколько дней ты встречалась с местными бродягами и договаривалась с ними о том, чтобы они убили для тебя кого-нибудь.

– Бред! – Выражение её лица было холодным, почти безучастным.

– Ты слишком любишь зрелища, я помню как ты расспрашивала меня о Пляске Солнца.

– Это когда индейцы рвут себе кожу на груди? – Лариса прищурилась. – Ты красиво рассказывал, ты вообще умеешь увлекать всякими историями…