Вэчел Линдсей - Призраки бизонов. Американские писатели о Дальнем Западе

У меня, по-видимому, вылетело из головы, что надо прислушиваться к голосам в баре, стихшим сейчас, с приближением ужина; во всяком случае, я пропустил момент, когда среди других голосов возник голос Джила, и услышал его только тогда, когда кто-то пробежал по мосткам под галерейкой и, ворвавшись в помещение прямо под нашим окном, так хлопнул дверью, что разговор смолк. Я быстро вскочил, продолжая прислушиваться, но доносился до нас все тот же единственный голос, молодой и возбужденный, принадлежащий, вероятно, какому-то парнишке, а затем послышались возгласы, но не негодующие, и затем приглушенный гул. Я опять убрал руку с ремня с револьверами. Для душевного равновесия мне необходимо было иметь Джила в поле зрения.

Дэвис сказал так, будто теперь это не имело значения:

— Я даже подумывал… — и замолчал так надолго, что я спросил:

— О чем?

— Я даже подумывал, — сказал он, — может, револьвер мне и не понадобится, в последний момент Тетли сам почувствует, что не прав, и тогда уговорить его будет нетрудно.

Я покачал головой:

— Нет, вы правы были. Он слишком разохотился вешать. Его в чувство привести можно было, разве что палкой по голове огрев.

— Я только этим и держусь, — сказал он так, словно и вправду держался за что-то из последних сил. — Этим только и держусь. — И прибавил погодя: — Стараюсь убедить себя, что его было не сдвинуть, что для него не существует понятия греха…

— Не существует. Его бы пришлось раньше убить.

Голоса в баре тем временем стихли, и я услышал, что кто-то поднимается по лестнице.

— Я б не смог, — медленно сказал Дэвис — И хотя так было бы лучше, то, что я не смог, говорит не только об отсутствии воли…

— Никто б не смог, — ответил я, радуясь, что он вернулся к этой спасительной мысли.

— Да, — сказал он устало и кивнул головой. — Если бы я не был убежден, что…

— Никак иначе вы его остановить не могли, — заверил я.

— Ты прав.

Дверь отворилась, в комнату вошли Кэнби и Джил.

— Приветствую вас, — сказал Кэнби, обращаясь к нам обоим, и потом мне: — Ты давно проснулся? Я зашел узнать, не хочешь ли ты поесть?

— Я спущусь вниз, — сказал я. — Спасибо, Кэнби. Теперь уже мое плечо гораздо лучше.

Джил был, естественно, пьян.

— Извиняюсь, — сказал он, — не знал, что ты не один, — как будто застал меня с женщиной.

— Ничего, ничего, — проговорил Дэвис, — я как раз собирался уходить.

— Он что, тебя разбудил? — спросил Джил воинственным тоном, глядя на нас в упор, чтоб собрать глаза в фокус.

— Я не спал, — сказал я. — Где это ты сумел так напиться, что ни шума, ни скандала слышно не было?

— Да вот, повел лошадей к Уайндеру, а ему выпить надо было. Очень уж он расстроился из-за всех этих дел.

— Это он-то? — удивился я.

— Билл неплохой парень, когда его получше узнаешь, — настаивал Джил. — Туповатый, правда. Ну, хоть вешать нам больше никого не придется, и на том спасибо, — сказал он жизнерадостно. — Тетли сам о себе позаботился!

Я был пойман врасплох.

— Ты о Джералде? — сказал я после неоправданно длинной паузы. — Да, слыхал. — И сделал ему знак замолчать. Он моей сигнализации не понял.

— Да нет, и папаша его туда же! Как услышал про парня, заперся в библиотеке и бросился на саблю. Пришлось дверь взламывать. Сам видел, как он лежит там вниз лицом, а из спины конец его длиннющей кавалерийской сабли торчит.

Кэнби заметил, как я глянул на Дэвиса, и, видимо, на лице у меня отразились все мои чувства — он быстро повернулся и тоже посмотрел на Дэвиса.

— Кто бы мог подумать, что старый прохвост таким чувствительным окажется? — сказал Джил.

Дэвис так и застыл на месте, вперив глаза в Джила. Потом в горле у него возник какой-то жалобный звук, будто щенок заскулил. Я подумал, он сейчас рухнет. Однако, устоял. Опять он издал этот звук, а потом вдруг вышел из комнаты, затворив за собой дверь. Мы слышали, как он идет по лестнице, все громче и громче поскуливая. Раз, судя по звуку, оступился и упал…

— Что это на нашего провидца накатило? — спросил Джил.

— Задержи его, — сказал я Кэнби и, поскольку он продолжал стоять на месте, не понимая, чего от него хотят, прибавил: — Нельзя его одного оставлять, понимаешь? — И уже сам было пошел, но тут Кэнби сообразил, в чем дело, и, проскочив мимо меня, кинулся вниз по лестнице, прыгая через две ступени.

Я подошел к окну и увидел Дэвиса уже на улице. У него подгибались колени, но тем не менее он пытался бежать, будто спеша уйти от чего-то. Я увидел, как Кэнби нагнал его и как он сперва вырвался, а потом смирился. Они пошли назад вместе, Дэвис — понурив голову, беспомощно мотавшуюся их стороны в сторону, Кэнби — поддерживая его, не давая упасть.

— Что с ним? — снова спросил Джил, глядя через мое плечо.

Я услышал, как Кэнби тащит его вверх по лестнице, и пошел закрыть дверь. Но нам все равно было слышно шарканье ног и теперь не прерывающееся ни на секунду Дэвисово поскуливание. Словно плакала женщина, потерявшая голову от горя. Мы прислушивались, пока шарканье и всхлипыванья не проследовали мимо нашей двери дальше по коридору и не затихли наконец, отгороженные от нас еще одной дверью.

— В чем дело? — спросил Джил с опаской.

— Да вот вообразил, что это он виноват.

— В чем?

— Во всей этой истории.

— Он? Хорошенькое дело!

— Да уж, — сказал я. Мне не хотелось на эту тему распространяться, душа за старика болела.

Мы с минуту постояли и подумали обо всем этом.

— Знаешь, — сказал Джил, — ты все-таки что-нибудь поешь. Вон сколько времени прошло, да и крови ты столько потерял.

— Мне не хочется есть, — сказал я. Мне и правда не хотелось.

— Все равно поешь. Мне тоже надо поесть. А то пить больше не смогу.

Когда мы спускались по лестнице, Джил сказал:

— Пока мы не узнали, Смит всех подбивал Тетли линчевать.

— Ему только и вешать — Смиту вашему.

— Да уж, — сказал Джил.

Мы поужинали в комнате за баром, где нам уже было накрыто, солониной, подмороженной картошкой, бобами и черным кофе. Сперва мне в горло ничего не лезло, но после того, как вылакал две чашки кофе, мне снова захотелось есть. Кэнби заглянул и сказал, чтобы за Дэвиса мы пока не беспокоились, он дал ему какого-то снотворного зелья и отправил Спаркса посидеть с ним. В баре никого не было, так что он стоял в дверях с полотенцем через плечо и смотрел, как мы насыщаемся. Рассказал, что в городе, разумеется, об этой истории только и говорят, что Смита напоить до бесчувствия оказалось труднее, чем он предполагал. Но в некотором смысле это обернулось на пользу. Организовался сбор в пользу Мартиновой жены. Набралось уже больше пятисот долларов.

— Даже старый Бартлет вошел в долю, — сказал Кэнби. — Но он на людях избегает показываться. Деньги со Спарксом прислал.