Джефф Лонг - Преисподняя

Когда все сели, дверь открылась, и, прихрамывая, вошел последний участник заседания. Али сначала решила, что это хейдл. Казалось, вместо кожи у него расплавленный и застывший пластик. На глазах — темные горнолыжные очки, непроницаемые для искусственного света. Пораженная, Али отпрянула — ей еще не случалось видеть хейдла, ни живого, ни мертвого. Он сел на соседний стул, и Али услышала его тяжелое дыхание.

— Я уж думала, ты не соберешься, — обратилась к нему Дженьюэри через плечо Али.

— С желудком что-то неладно, — отозвался он. — Вода, наверное. Обычно несколько недель проходит, пока привыкну.

Али поняла, что он — человек, а дышит тяжело, потому что недавно поднялся на поверхность. Ей еще не приходилось видеть людей, настолько изуродованных субтеррой.

— Познакомься Али, майор Бранч. Засекреченная личность. Служит в армии, наш тамошний связной. Мой старый друг. Я нашла его в госпитале несколько лет назад.

— Иногда я думаю, нужно было меня там и оставить, — поддразнил он и протянул Али руку: — Просто Элиас.

Он состроил странную гримасу, и Али поняла, что это улыбка — без участия губ. Рука была словно камень. Мускулы как у быка, но сколько ему лет — понять невозможно. Огонь и шрамы уничтожили признаки возраста.

Кроме Томаса и Дженьюэри Али насчитала одиннадцать человек, включая и молодого протеже де л'Орме. За исключением Сантоса, самой Али и таинственной личности рядом с ней, присутствующие были стары. Вместе они представляли семьсот лет жизненного опыта и памяти — если не говорить о документированной человеческой истории. Почтенные старики. Многие оставили университеты, компании или правительства, где занимали важные посты. Их награды и репутация стали им не нужны. Теперь эти люди жили жизнью разума, изо дня в день поддерживаемые лекарствами. Старики с тонкими костями.

«Братство Беовульфа» оказалось удивительным сборищем энтузиастов.

Али обозревала немощную компанию, разглядывала лица, запоминала имена. Собравшиеся представляли больше наук, чем существует колледжей в иных университетах.

Монахиня опять пожалела о своем легком наряде. Он висел на ней, словно тяжкая ноша. Длинные волосы щекотали спину. Она чувствовала свое тело под одеждой.

— Могли бы предупредить, что забираете нас от семей, — проворчал человек, чье лицо Али знала по старым журналам «Таймс».

Десмонд Линч, специалист по Средневековью и убежденный пацифист. В тысяча девятьсот пятьдесят втором году получил Нобелевскую премию за биографию Дунса Скота, философа тринадцатого века. Он использовал ее как финансовые подмостки для борьбы буквально со всем — от «охоты на ведьм», которую устроил генерал Маккарти в отношении коммунистов, до ядерной бомбы и, позже, войны во Вьетнаме. Это уже история!

— Так далеко от дома, — пожаловался он, — и в такую погоду. Да еще в Рождество!

Томас улыбнулся:

— Что, так плохо?

Линч убийственно взглянул на иезуита из-за набалдашника трости.

— Не будь так уверен, что мы в твоем распоряжении, — предостерег он.

— Об этом можешь не беспокоиться, — серьезно заверил Томас. — Я слишком стар и не уверен даже в следующем дне.

Все слушали. Томас обвел взглядом лица.

— Если бы ситуация не была критической, — сказал он, — я никогда бы не злоупотребил вашей помощью для столь опасной миссии. Но — ситуация именно такова. И потому вы здесь.

— Но почему именно здесь? — спросила крошечная женщина в детском инвалидном кресле. — И именно теперь — это как-то… не по-христиански, отец.

Вера Уоллах, вспомнила Али. Врач из Новой Зеландии. Она в одиночку противостояла и Церкви, и никарагуанским властям, настояв на введении контроля над рождаемостью. Против нее были штыки и распятия, и все же Вера принесла беднякам спасение — презервативы.

— Да, — проворчал худой мужчина, — время унылое. Почему сейчас?

Хоук, математик. Али видела, как он развлекался с картой, на которой материки были как бы вывернуты наизнанку и видны изнутри.

— И всегда-то так, — сказала Дженьюэри, недовольная его сарказмом, — Томас вечно нам навязывает таким манером свои тайны.

— Могло быть и хуже, — прокомментировал Pay, другой нобелевский лауреат.

Родился в Индии, в штате Уттар Прадеш, в семье неприкасаемых и ухитрился попасть в нижнюю палату индийского парламента. Там он много лет был спикером от своей партии.

Позже Pay почти решил уйти от мира, отказаться от своего имени — и одежды — и встать на путь садху, отшельника, живущего подаянием: горстка риса в день.

Томас дал им еще несколько минут — поприветствовать друг друга и побранить его самого. Дженьюэри продолжала шепотом рассказывать Али о присутствующих. Вот Мустафа, александриец из древнего коптского рода; его мать ведет род от самого Цезаря. Христианин по вероисповеданию, он отлично разбирался в шариате — мусульманском законодательстве — и один из немногих умел объяснить его людям Запада. Мустафа страдал от эмфиземы и мог говорить только обрывочными фразами.

На противоположном конце стола сидел промышленник Фоули, сколотивший помимо основного состояния несколько побочных: одно — на пенициллине во время корейской войны, другое — на плазме и крови; потом он увлекся борьбой за гражданские права и облагодетельствовал нескольких страдальцев. Сейчас он спорил о чем-то с астронавтом Бадом Персивелом. Али вспомнила и его историю: сделав свой первый шаг по Луне, Персивел отправился на Арарат искать Ноев ковчег, обнаружил геологические свидетельства того, что много веков назад воды Красного моря действительно расступились, а потом изучал прочие бредовые идеи.

Ясно — «Беовульф» состоит из кучки анархистов и неудачников.

Наконец все успокоились. Наступила очередь Томаса.

— Я счастлив иметь таких друзей, — сказал он Али. Она удивилась. Слушали все, но обращался иезуит именно к ней. — Редкие души. Много-много лет во время моих странствий я наслаждался их обществом. Каждый из присутствующих немало потрудился, чтобы отвратить человечество от наиболее разрушительных идей. Их награда… — Томас криво улыбнулся, — это их призвание.

Последнее слово он употребил не случайно. Видно, каким-то образом прознал, что монахиня не тверда в своем обете. Но ведь ее призвание не ослабло, только… изменилось.

— Мы прожили достаточно долго, чтобы понять: зло — реально и не случайно, — продолжал Томас. — И последние годы мы пытались его найти. Мы поддерживали друг друга, собирали вместе наши знания и плоды наблюдений. Это было нетрудно.

Казалось, действительно просто. Немолодые люди посвящают свободное время борьбе со злом.

— Наше самое сильное оружие — знания, — добавил Томас.

— Значит, вы — научный кружок, — сказала Али.