Александр Мартынов - Подкова на счастье

Тим нажал спуск.

Самострел коротко, упруго щёлкнул. Фыркнув, лось напрягся — и сделал в сторону молниеносный скачок. "Промазал! — отчаянно подумал Тимка, выхватывая новую стрелу и вскакивая (отчего чуть не полетел в воду!) — Как же так, прома…"

Лось загудел — странный звук пронёсся над рекой — и, внезапно смолкнув, как отрезали, рухнул в воду. И больше не шевелился. Тяжело дыша, Тимка смотрел на это вытаращенными глазами, пытаясь зарядить самострел снова, пока Олег не хлопнул его по плечу:

— Точно в цель… — и выставил перед собой ладонь, сказал: — Тихо.

— Я… я ничего… — Тим убрал стрелу и вздрогнул всем телом. Олег засмеялся:

— Ну да, сейчас ничего. А то после первого раза всякое бывает. Я, например, на Яра с ножом бросился… Пошли, посмотрим. Тут брод должен быть повыше…

…Срезень разорвал лосю шею, и кровь до сих пор стекала в воду густой чёрной струёй. Очевидно, лось умер почти мгновенно.

— Точно в цель, — повторил Олег, наклоняясь к туше. — Ну что, давай разделывать. Я начну, а ты костёрчик запали.

Тимка уже хорошо знал, что доказательство умения хорошо «разобрать» такую добычу — это если ты делаешь работу одним ножом, ни разу не подтачивая его и не забрызгавшись выше кистей рук. До такого мастерства ему было ой как далеко. Да и очень уж это грязная была работа — разделка. Другое дело, что отворачиваться от неё нельзя, иначе быстро привыкнешь стрелять и убивать бездумно…

Пока Тим возился с костром, Олег успел сделать значительную часть работы и молча кивнул, когда Тимка предложил помочь. Какое-то время они быстро и сноровисто работали, потом неподалёку ос-торожно хрустнули кусты, Олег распрямился и засмеялся:

— Волк.

— Оставим ему? — кивнул Тим на кости и внутренности.

— Конечно, — Олег начал складывать крупные куски в ловко сооружённые из шкуры два мешка. — Голову не хочешь над кроватью повесить?

— Проснулся — и со страху коней двинул сразу, — согласился Тимка, — очень оригинально…

— Тогда язык и губы мы сейчас и оприходуем, — Олег примерился. — Лично я очень есть хочу…

— Я одеяла принесу? — вызвался Тимка, но Олег покачал головой:

— Не, мы сейчас туда вернёмся. Прикинь, заночуем тут, а кто его знает, кого ещё на водопой принесёт?

— Мамонта, — согласился Тимка. — Ладно…

…От костра остались одни угли. Мальчишки не стали раскочегаривать его заново, а просто лежали на одеялах и смотрели, как в небе собираются тучи. Было попрежнему душно. Олег напевал — "а капелла", конечно, но очень здорово:

Тимка слушал. Он давно уже получил в личное пользование тот самый диск, напетый Олегом. Но, если честно, только здесь, в Светлояре, Тим понял, что есть огромная разница: слушать диск — или слушать живого человека. Он вздохнул и удобней устроил щёку на кулаке:

— Спой ещё, — немного смущённо попросил Тимка. — Пожалуйста.

Олег не стал ничего говорить — он просто, не меняя позы, запел снова:

Тимка молчал. Молчал и Олег. Тим видел, как отсветы углей выхватывают из темноты его щёку, бровь, ресницы с золотыми искрами в них. Глаз Олега был влажный.

Очевидно, Олег ощутил этот взгляд, потому что сел, подогнув ноги, усмехнулся, подмигнул Тимке и неожиданно запел — невероятно похоже на солиста: "Нау":

— Когда они окружили дом И в каждой руке был ствол Он вышел в окно с красной розой в руке И по воздуху плавно пошёл.

1. Стихи М. Струковой.

2. Стихи Н. Боголюбова

И Тимка подхватил припев, привстав на локте:

— самозабвенно пел Олег:

— подхватил Тимка:

— снова солировал Олег:

— он перевёл дух, и Тимка закончил один:

— Вот это и будем помнить, — сказал Олег, вытягиваясь на одеяле. — Концерт окончен, давай спать, а?

Буря разразилась в полдень, намертво прекратив всякие работы. Обитатели Светлояра тут же скрылись у себя в крепости и оттуда могли наблюдать, как раскачиваются деревья, а по реке ходят белопенные волны, как ветер — с упорством, достойным лучшего применения! — старается перемешать небо и землю. Это особо никого не пугало — даже было приятно сидеть вот так в безопасном месте и смотреть на "буйство стихий", как выразилась Рада Бегункова. Впрочем, смотреть на это самое буйство скоро всем надоело (кроме Олеси, ко-торая устроилась у одного из окон с подрамником и холстом). А уж на скуку пожаловаться — грех, дело могло найтись каждому.