Андрей Бондаренко - Седое золото

Оглядел Ник лагерь — хорошо у Сизого получилось, с умом. Шесть армейских палаток в один ряд выстроились — с севера на юг. За самой южной палаткой склад под брезентовым тентом расположился — действенная защита от главенствующего здесь ветра, "южака".

С северной стороны походную армейскую кухню установили, из досок стол сколотили, пристроили рядом длинные скамейки. Рядом с кухней шест обнаружился, на нём стрелка-указатель, направленная на ближайшую сопку. На стрелке надпись: "Туалет — 500 метров". Как говорил один из незабвенных героев Сани Бушкова: "Это — нормально".

Эстонца Ник решил пока не арестовывать, только браунинг у него забрал и значок заветный, с профилем Вождя, да от рации отлучил.

— Вы, Маркус, ведите себя прилично, оно и обойдётся, — озвучил Ник своё решение. — Главное, к рации не подходите. Штатным радистом я старшину Сизых назначаю, в качестве заслуженного повышения.

Лёха тут же захотел все точки над «и» расставить:

— Если он, морда чухонская, к рации ближе, чем на десять метров подойдёт, то я из него решето сделаю, продырявлю во всех местах интересных! Как тебе, командир, такой финал театральной постановки?

— Да фиолетово мне, — Ник отмахнулся.

— Что это — "фиолетово"? — Сизый не въехал.

— Ну, всё равно мне, понимаешь? Делай, как знаешь. Как нужным сочтёшь. Понял теперь?

— Теперь понял! — улыбнулся Лёха. — Всё равно непонятно, при чём здесь это — "фиолетово"…

Если по правде, Ник эстонца не арестовал вовсе не из-за гуманистического мировоззрения. Просто без Эйвэ было не обойтись: необходимо было плановые точки скважин, отмеченные на карте, перенести на реальную местность. Теодолит и нивелир в наличие имелись, да вот пользоваться ими Ник не умел. Потому и пришлось доброго мальчика из себя изображать, интеллигентного до мозга костей…

Целые сутки Эйвэ по нагорью со своими приборами скакал, высчитывал что-то на листе бумаги, перепроверял. Лёха с Ником таскали за ним рейки полосатые, безропотно с места на место переходили, статуи неподвижные изображали — с теми рейками в обнимку.

В конечном итоге, наметили места для шести скважин.

— Подсекаем жилу в самых перспективных местах, — азартно объяснял Эйвэ, водя карандашом по геологической карте, забыв о своём статусе подозреваемого номер один. — Под острым углом обязательно, тогда длина керна под метр двадцать получится, оптимальная — для полноценного анализа. И глубина скважин — нормальная совсем, в районе двадцати пяти — двадцати семи метров, не больше.

— А ежели там заместо золота один только хрен голимый обнаружится? — скорчил кислую гримасу недоверчивый Лёха. — Тогда что? К Певеку двигаемся, с головами поникшими, баночки с вазелином приоткрыв?

— Зачем к Певеку? — оптимистически улыбнулся в ответ Маркус. — Ещё две перспективные точки имеются. Чуть дальше по нагорью, в восточном направлении. Там тоже приличные самородки в горных породах находили раньше…

Магадан информацией не баловал. На вопросы об успехах второй группы на реке Белой отмалчивался, требовал значимых результатов. Петренко настаивал на усилении охранного режима, советовал дополнительный взвод солдат в Певеке затребовать. Курчавый и вовсе — в Анадырь переехал…

Пришло время переходить непосредственно к буровым работам.

Полноценный копёр над станком решили не сооружать — по причине тёплого летнего сезона. Ограничились только брезентовым навесом — на случай сильных дождей.

С караваном прибыли трое штатских, это Эйвэ с певекской зоны зэков, имеющих в прошлой жизни отношение к машинам и механизмам, реквизировал.

Зэки и зэки, что из того? Сбежать-то им отсюда некуда — одна тундра неприветливая кругом.

А если и сбегут, тоже ничего страшного. Всё равно помрут от голода — в самом обозримом будущем. Не все же голыми руками песцов могут ловить и пожирать их в сыром виде, без соли и специй…

Один из прибывших раньше трудился судовым механиком, другой преподавал теоретическую механику в Казани, третий оказался сверлильщиком с Путиловского завода.

Все по пятьдесят восьмой статье проходили, значит, люди правильные, мыслящие.

Совместными усилиями собрали буровой станок, шланги необходимые присоединили, в гидравлическую систему масло специальное залили, в баки двигателей — бензин.

— Что, можно уже начинать? — проявил нетерпеливость Лёха.

— Где-нибудь через сутки и начнём, — согласился Ник. — Осталось только установить ёмкость для промывки скважины, буровой раствор качественный приготовить да коронку алмазную навернуть на колонковую трубу.

Выяснилось, что Эйвэ вместо мыла привёз пять бочек ворвани — жира китового, неочищенного.

— Где же я вам в Певеке достану двести килограммов настоящего мыла? — оправдывался эстонец, уже привычно опасаясь услышать очередное обвинение в саботаже и вредительстве. — Нет, ну где? Чем ворвань плоха? Из неё же мыло и делают! Очищает, отмывает отлично, какие претензии ко мне? Зачем вообще эти каменюги мыть? Не понимаю…

Объяснил Ник, что в данном случае мыло вовсе не для чистоты необходимо, просто на забое скважины буровая коронка очень сильно нагревается, а мыльная пена является отличным охладителем, превосходя многократно воду по своей эффективности.

Пришлось природную смекалку применять. В ёмкость для бурового раствора вылили бочку ворвани, обложили ёмкость щепками и досками, бензином наружные стенки бака облили, подожгли. Через десять минут ворвань нагрелась, даже закипела местами. После этого три солдата стали воду от родника вёдрами носить и в бак выливать, трое других — лопатами орудовать неустанно, пытаясь взбить пену. Потом ещё раз огонь разожгли, подогрели раствор, ещё раз, в шесть лопат уже, масловзбивальную машину дружно поизображали.

Получилось — на метр пена поднялась над ёмкостью, то, что надо!

Прикрутил Ник коронку со вставленным внутрь кернорвательным кольцом к трубе и подал команду эпохальную:

— Заводи моторы, мать вашу! Поехали!

Двигатели взревели, разбивая тысячелетнюю тишину тундры на миллионы мелких осколков. Олени, пасущиеся в полукилометре от буровой, дружно шарахнулись и разбежались в разные стороны, только пыль столбом поднялась.

Ник выжал сцепление, направляющая труба завращалась — всё быстрее, быстрее, нажал нужную кнопку — заработала гидравлика, буровой снаряд пошёл вниз, коронка коснулась поверхности земли…

Пошёл процесс. Скважина углублялась со скоростью два сантиметра в минуту, мыльная пена выносила из скважины шлам разрушенных горных пород, Ник посматривал на показания приборов и испытывал нечто похожее на щенячий восторг.

Как же давно он не занимался любимым делом, как давно! Вот же оно — настоящее: дикая тундра, безлюдье, бездонное синее небо, незаходящее солнце, одинокая буровая, забытая всеми богами на свете, алмазная коронка, уверенно погружающаяся под землю…