Борис Ляпунов - Искатель. 1963. Выпуск №6

Нарушитель поднял руку, чтобы включить рубильник. Лишь тогда Александр, стряхнув с себя оцепенение, бросился на врага.

Хлестнули выстрелы, оглушительно отдавшись под сводами. Александр вышиб пистолет из рук врага. Оба противника упали.

Некоторое время они боролись, неуклюже ворочаясь, как черепахи. Тяжелые баллоны пригибали к земле, стесняли движения.

С сопением возясь на причале, враги подкатились к самому его краю, мимоходом столкнули в воду футляр со свитком и упали вслед за ним.

Несколько минут — или секунд! — возились они под пирсом, то и дело стукаясь о него. Так тесно переплелись руками и ногами, что казалось, ничто не в силах разъединить их.

Нет связи на свете прочнее ненависти!

Под водой они почувствовали себя ловчее, увереннее. Вода была их стихия.

Тактика изменилась под водой. Теперь оба стремились лишить друг друга преимущества боевого пловца. Для этого надо было сорвать маску с лица.

Нарушителю почти удалось сделать это. Он зажал шею Александра рукой, согнутой в локте, другой торопливо шарил по его лицу, пытаясь вырвать загубник изо рта. Александр начал захлебываться. А враг все сильнее и сильнее стискивал горло.

В самбо это называется «гриф горла». Рука, согнутая в локте, надавливает на сонную артерию. Десять, от силы пятнадцать секунд — и смерть!

Александр вспомнил, как в гимнастическом зале «Динамо» самбист, захваченный таким приемом, почти сразу начинал барабанить пальцами по руке партнера: признавал себя побежденным и просил отпустить. Но в том же гимнастическом зале Александр разучил с заботливым Рывчуном и защиту против смертельного грифа.

Мускулы вспомнили! Они сработали рефлекторно.

Александр изо всех сил ударил пяткой по колену врага. От резкой боли тот ослабил хватку. Александр мгновенно высвободился и всплыл!

Он глубоко вобрал в себя воздух, трясущимися руками поправил маску. Враг исчез. Неужели уплыл из грота?

Нет, не так тренирован был этот человек, чтобы уйти от боя. Перед Александром опять мелькнула длинная тень.

В этой ярости, в этой молчаливой злобе было что-то необычное, пугающее. Казалось, дерется не человек, а какая-то громадная взбесившаяся рыба. Мускулистое, смазанное жиром тело вывертывалось, выскальзывало. Ласты бешено пенили воду.

У взбесившейся рыбы был только один зуб, но очень острый — стилет. Александр перехватил правую руку со стилетом и, как клещами, зажал в кисти. Но левая рука врага свободна. Распяленные пальцы нетерпеливо шарят по лицу, по плечам. Нужно прижимать подбородок к груди, чтобы не дать этим ищущим, скользким пальцам добраться до горла.

Нет, Александр не хотел применять оружие, хотя на боку у него был пневматический пистолет. Во что бы то ни стало захватить врага живым!

Но где же Кузема, Бугров? Почему до сих пор не пришли на помощь по сигналу ракетой?

Сцепившись, боевые пловцы то поднимались, то опускались. От причала они переместились к центру грота, коснулись дна, всплыли, снова очутились у причала.

Был момент, когда Александр уже одолел. Он обхватил противника ногами и, дергаясь всем телом, молотил его затылком о сваю. Так добивают метровых щук, пойманных на спиннинг.

Но нарушитель был слишком скользким — вероятно, смазался маслом перед заплывом. Он извернулся, взвился вверх, снова кинулся на Александра. Острая боль резанула плечо.

У нее теряя сознание, Александр почувствовал, что нарушителя оттаскивают от него, и инстинктивно изо всех своих слабеющих сил сопротивлялся этому…

Застонав, он приподнялся.

Лежать было неудобно, твердо. Значит, был уже не в воде, а на земле.

Ну да, вот и небо!

Под соснами стояли и ходили пограничники.

— Жив? — с беспокойством спросил Александр, имея в виду нарушителя.

— Жив, жив! — успокоил начальник морского поста, садясь рядом на корточки. — Чистенько ты работаешь, лейтенант. Почти что и не повредил его.

— Зато очень крепко вцепились, — добавил Бугров. — Мы с Куземой едва отняли его у вас. С клочьями отдирали.

Александр посмотрел на матроса. Тот был в плавках, с ластами на ногах и мокрый весь с головы до пят. Значит, помощь все-таки пришла по сигналу ракетой…

— Замешкались малость, — добавил матрос извиняющимся тоном. — Не сразу нашли этот вход в скале.

Александр перевел взгляд на свое наспех забинтованное плечо — рука неподвижна, как полено. В другой руке зажат обрывок какой-то прорезиненной материи. «С клочьями отдирали…».

Он разжал кулак, уронил обрывок материи в траву, устало откинулся на спину.

Когда он опять открыл глаза, было уже утро. Народу на острове прибавилось. Звенели кирки и лопаты. Пограничники, весело переговариваясь, ворочали и отодвигали камни, будто устанавливали мебель на новоселье.

— Очнулся, — сказали рядом с Александром.

— И то пора…

Александр поднял глаза. Сверху на него смотрел командир части.

— Здравия желаю! — радостно сказал Александр, пытаясь приподняться, но сидевший на земле фельдшер придержал его.

— Заторопился! — укоризненно сказал командир части. — Некуда торопиться тебе. Дело свое сделал. И сделал на совесть!

— А где?..

Александр поискал вокруг глазами.

— Вот он! Все неймется ему.

Поодаль несколько пограничников, навалившись, придерживали под сетью что-то извивавшееся и судорожно бившееся на земле.

Александр успокоенно перевел дыхание.

— Зачем камни ворочают? — спросил он через минуту.

— Ищут аварийный люк.

— Не найдут, — уверенно сказал Александр. — А найдут — не откроют. Мальтиец ведь предупреждал: плита отодвигается изнутри. С помощью ручной лебедки. Я нырну, товарищ командир? Мне помогут доплыть.

— Еще чего! Раненый — нырнуть! Проинструктируй своих аквалангистов!

Александр растолковал Бугрову и Куземе, как искать приспособление для подъема крышки люка.

— Мальтиец говорил: это за ремонтной мастерской. Видели ее? Только не перепутать! Посредине механизм для взрыва Винеты.

— Где кусок стены сдвинут?

— Правильно. Нарушитель собрался включить.

Кузема и Бугров долго возились внутри острова. Минут через пятнадцать они всплыли и взобрались на берег.

— Ну как? — спросил командир части.

— Четыре трупа нашли на дне.

— Ого! И впрямь склеп. А приспособление для подъема?

— Там облицовка плотная, товарищ командир. Плита к плите.

— Значит, не нашарили нужной плиты. Мальтиец говорил: третья снизу, во втором ряду. Отодвигается легко.

Опять длительное ожидание. Александр сердито покосился на свою неподвижную руку.

Вдруг зашумели неподалеку ветви, хотя утро было безветренным. Раздались радостно взволнованные голоса пограничников. Раскачиваясь кроной, начала поворачиваться одна из сосен, и вместе с нею гранитная плита, ее подножие. Под гранитной, обросшей мхом плитой оказалась вторая — железная. Зачернело отверстие, открылись ступени винтообразной лестницы, уводившие вертикально вниз.