Михаил Демин - Рыжий дьявол

— Н-да, похвастался, — сказал я. — Ну, ладно. Так вот, об этом лесничем… Ты с ним вчера виделся?

— Виделся, — проговорил он, настораживаясь и бледнея. — Как только слез с машины, сразу и встретил его.

— И потом что?

— Потом мы потолковали маленько и разошлись. Он пошел к себе в контору…

— А ты?

— А я к одному дальнему родственнику.

— К Анциферову?

— Ты его разве знаешь?

— Не отвлекайся! Значит, вы разошлись. И как ты думаешь, лесничий мог видеть, куда ты направился?

— Да чего там мог видеть! Я ему сам сообщил, куда иду. Семен вдруг умолк, напрягся. Брови его заломились и сдвинулись.

— Знаешь, дружище, — проговорил он странным, каким-то сдавленным голосом. — А ведь в Подтесове я заметил кое-что… Но не сказал тебе. Вообще не придал этому значения. А зря! Ах ты, Господи…

— Что ты заметил?

— В доме Каина, если помнишь, крепко пахло табаком. Так то был запах трубочного табака! И кроме того, на краю стола я видел кучку пепла — не папиросного, нет. Кто-то выколачивал трубку.

— Но Каин, по-моему, трубку не курит, — проговорил я, торопливо поднимаясь из-за стола. — А это значит…

— Да! — Семен подбежал к вешалке, сорвал с крючка тужурку. — Надо ехать в Ручьи!

И, одеваясь, он поспешно, отрывисто продолжал говорить:

— Изба старика находится на самом краю села. Там место глухое, пустынное. А с ним живет его дочка, Наташа. Ей только недавно исполнилось восемнадцать… Ты понимаешь? Они же там два — беззащитных!

Суматошная, прямо-таки безумная, выдалась эта ночь! Нам так и не удалось вздремнуть. Прошло немного времени, и вот мы уже снова брели в предрассветном тумане.

Мы шагали по широкому шоссе, тянущемуся вдоль берега Енисея. С одной стороны шумела густая черная тайга. С другой же, за косматой грядою кустарника угадывалась река. Оттуда тянуло сыростью и холодом… Боясь пропустить какую-нибудь случайную машину, мы беспрестанно оглядывались, вертелись, но все было пусто, мертво на дороге.

Подняв воротник, поеживаясь от зябкого ветра, я сказал с легкой завистью:

— Ты меня нынче удивил. Ну, посуди сам: я же вроде бы опытный криминалист, а проморгал такую существенную деталь с табаком! А ты, человек лесной, простодушный, в таких вещах совсем неискушенный…

— Так в том-то все и дело, что лесной, — сказал Семен. — Мы здесь в тайге приучены подмечать всякую мелочь, читать любые следы. Но это пустяк. Это все неважно. Я о другом сейчас думаю. — Он помрачнел, скрипнул зубами. — О другом…

— О старике и его дочери?

— Вот, вот. Вся беда в том, что старик ведь не знает, куда я потом направился. Я ничего ему не сказал о тебе… Но Каин-то, пожалуй, этому не поверит. И ты представляешь, что тогда произойдет?

— Уж лучше бы ты сказал, — пробормотал я.

— Ясно, так было бы лучше! Для всех, и для Анциферова, и для нас… Этот чертов Каин тогда бы сам постарался нас найти. И нам не пришлось бы всю ночь за ним гоняться, бродить по пустым дорогам.

— Ну что ж, — устало сказал я. — Будем надеяться, что теперь-то наша встреча состоится.

— Дай-то Бог, — вздохнул Степан, — скорее бы!.. Хоть бы какая-нибудь машина появилась!

Он поправил ремень карабина и оглянулся нетерпеливо.

Но машина все не появлялась.

А темнота уже стала редеть. Свиваясь кольцами, туман ушел на запад. И слева, на востоке, за речными плесами, край неба окрасился в ярко-зеленый цвет.

А мы все шли и шли…

И наконец я изнемог. Остановился, закуривая. И поднес горящую спичку к наручным часам.

— Половина шестого, — сказал я, — а из дома мы вышли в начале четвертого. Стало быть, мы одолели половину пути…

— Меньше, гораздо меньше… Я эти места хорошо знаю, — отозвался Семен. — Что-то мы вообще медленно плетемся. Надо поднажать!

— Куда уж тут нажимать, — проворчал я, — я и так находился за ночь… Давай хоть немного передохнем, а?

— Нет, нет, — строго сказал он, — какой тут может быть отдых? Дорога каждая минута.

„Ну, где же ты, машина?" — подумал я в тоске. И вновь, наверное уже в сотый раз, посмотрел назад. И в этот момент там, вдали, на фоне черного леса, вспыхнули лимонно-желтые круги автомобильных фар.

Когда мы подошли к Ручьям, уже совсем почти рассвело. Утро выдалось ясное, тихое. И над крышами села стояли, упираясь в небо ровные, недвижимые белые дымы. В такие часы хозяйки обычно готовят завтрак и выгоняют из ворот скотину. И в полусонной тишине слышится тягучее мычание да лай собак, да щелканье пастушьего бича… Но не эти мирные звуки услышали мы на сей раз, а густой, взволнованный гул голосов.

Село было чем-то пробуждено и сильно встревожено.

Возле крайнего, Анциферовского дома сгрудилась многолюдная толпа. И увидев ее, мы с Семеном сразу же поняли, что опоздали.

Мы сидели в кабине мощного, многотонного грузовика. И когда он поравнялся с крайним этим домом, Семен крикнул шоферу:

— Стой! Слезаем.

Но я сейчас же возразил:

— Нет, нет! Погоди, Семен. Сделаем иначе. И потом, поворотившись к шоферу:

— Проезжай дальше. И остановишься вон у того перекрестка. Видишь?

Шофер молча кивнул. И подрулил к перекрестку. Я сунул ему пятерку и вылез из машины. Семен спрыгнул следом за мной. Затем грузовик ушел, окутав нас бензинным чадом. И друг мой спросил, нетерпеливо и гневно:

— Ну?

— А ты не понимаешь? — в свою очередь спросил я. И ухватив его за рукав, потащил в переулок, за угол. — Дело в том, что в толпе возле дома я заметил лесника.

— Что-о? — Семен резко дернулся. — Ты не ошибся? Ты в этом уверен? Он там стоит?

— Ну, да, он! Стоит, покуривает свою трубочку… Как ни в чем не бывало.

— Как же это он так ничего не опасается?!

— А чего ему опасаться? Он же тайный наводчик. Понимаешь — тайный! И он превосходно замаскирован.

— Замаскирован, — повторил, как эхо, Семен. — Да… Но это я сейчас поломаю. Маску с него сорву… Пусти-ка!

И опять он дернулся, и я снова его удержал.

— Не делай глупостей, Семен, — сказал я торопливо. — Ты что хочешь?

— Убить его, подлеца!

— Правильно. Но только не здесь. Не так. Не сейчас.

— А когда же? И как?

— В другой раз. И без свидетелей. Его надо заманить куда-нибудь и кончить тихо, аккуратно. Иначе ты просто себя погубишь… Тебя сразу же схватят, и как ты оправдаешься?

— Но он — пособник бандитов! Наводчик! Тут дело ясное.

— Ясное для нас… Но как ты это докажешь? Доказательств-то нет пока никаких.

— Что значит нет? — он посмотрел на меня с изумлением. — А ты? Ведь ты — живой свидетель.

— Но я же один! Мое свидетельство не имеет никакой силы. Эх, если бы был еще кто-нибудь! Хотя бы тот же Скелет… Но ты ж его первого прикончил тогда, во время перестрелки.

— Н-да, глупо получается, — пробормотал растерянно Семен. — Но что ж поделаешь? Все-таки пойдем!