Виктор Топоров - Приключения 1990

Валерке было немного стыдно и очень жаль себя, он бормотал, проникаясь все большей верой в каждое свое слово, а взор его наливался тоской и слезами. Игорь внезапно рассмеялся.

— Какая ты дрянь, Валерка! В штаны от страха не наложил? Меня одно радует: если Кондуктор прислал тебя договариваться, значит, он боится. Никуда он не заявит. Можешь ему передать: ничего не изменилось, у него еще есть пара дней на размышление.

— Игорек, я тебя прошу! — Валерка в отчаянии заломил руки. — Все это бесполезно. Они просто не хотят лишнего шума. У них все вокруг куплены, пойми! А меня ведь тоже... Знаешь, что они со мной сделают!

— Ничего с тобой не будет, — холодно сказал Игорь. — А если и будет — невелика беда. Кондуктору передай: никуда он не денется. Кстати, на следствии и тебе придется показания давать. По тетрадке, которая вся твоей рукой исписана. Подумай, Валера, не ошибись. За вранье тоже срок схлопотать можно.

Но тот совершенно ошалел от страха.

— Отдай бумажку! — взвизгнул он. — Тетрадь отдай!

И бросился вдруг на Игоря, растопырив руки. Игорь с удивлением отшвырнул его от себя. Вялый, слабый Валерка в противники не годился. Но для науки Игорь ему врезал. Не очень сильно, но Валерка все равно согнулся. Тогда Игорь дотащил его до двери и вышвырнул пинком.

Заперев дверь, прислушался. Валерка постоял немного на площадке, приходя в себя, потом поплелся вниз по лестнице. В окно Игорь увидел, как Валерка вышел из подъезда в пустой двор и потащился к себе. Игорь бросился к телефону, торопясь, набрал номер.

— Але-о! — сказал на том конце маленький племянник Крисаня. — А Лени не-ет. Я не знаю, куда ушел...

У Юрки Васильева вообще никто не отозвался.

Особых опасений он не чувствовал, но осмысление новой ситуации, несомненно, требовалось. Жаль, что Крисань пропал куда-то. И посоветоваться не с кем... Как назло, в голову не шло ничего толкового. Допустим, одного из своих врагов Кондуктор теперь знает. Его действия? Заявит в милицию? Что же он там станет говорить? Кстати, сам Игорь его даже пальцем не тронул. Кондуктор скажет — черное, Игорь резонно ответит — белое. Поди докажи, кто прав. Но листок с признаниями все равно окажется в прокуратуре. Значит, такой вариант Кондуктору не может быть выгоден. А какой тогда? Что он еще может изобрести?

Около пяти часов телефон наконец ожил. Конечно же, это мог быть только Крисань. Игорь с облегчением схватил трубку.

— Игорь! — сказала Ника, и краткое его разочарование немедленно сменилось еще большей радостью.

Ника! Вот кто сейчас особенно был ему нужен.

— Ника, милая, ты откуда звонишь?

— Из дома, — сказала она, отчего-то немного помедлив. — Игорь, мне нужно сказать тебе очень важную вещь. Ты меня слышишь?

— Слышу, слышу, — радостно подтвердил он. — Ника, я к тебе уже бегу.

— Не надо, — торопливо сказала она.

— Я через пять минут буду!

— Не смей! Не надо ко мне ходить! — Она едва не кричала, но связь внезапно прервалась, и на этот раз Игорь был даже благодарен телефонному узлу за плохую работу. Не дожидаясь, пока Ника еще раз наберет его номер, он пулей выскочил за дверь.

Мчался, как на кроссовой дистанции, даже ни разу не остановился. Все это ерунда, думал он на бегу. Ника все-таки поймет. Он сумеет объяснить так, чтобы она поняла. В конце концов, она его любит.

Переводя дыхание в подъезде, ждал с раздражением, пока медлительный лифт опустится вниз, а потом так же медленно, еле-еле поднимет его к Нике. Лифт добирался до ее этажа целую вечность. Игорь выскочил, позвонил несколько раз подряд, и дверь распахнулась настежь. И Ника стояла, почему-то не сразу за дверью, а чуть дальше, словно отскочила в последний момент, и лицо у нее было странно тревожным. Отчего Игорь не обратил на все это внимания! Он бросился к ней, но в глазах вспыхнуло, и мир раскололся...

...Вначале он услышал ровный, слитный гул, сквозь который с трудом пробивались голоса. Женский голос казался знакомым. Свет медленно прибавлял в яркости, скоро стали различимы очертания предметов, и к этому времени он уже догадался, что слышит голос Ники.

— Не троньте его, — кричала она какому-то массивному, сутуловатому, заслонившему собой все. — Я вам этого не прощу!

— Чего ты нервничаешь, — ленивым баском уговаривал тот. — Я же тебе объяснил, что не буду.

Игорь пошевелился, пытаясь опереться на руки, и тут же подскочил второй, пнул под ребра ногой, закричал визгливо и гортанно:

— Где бумага, сука?

Разъяренная Ника кинулась на него, но первый легко перехватил ее одной рукой, а другой так же легко отодвинул своего приятеля.

— Хватит, Манал, кончай, мужик тоже из Афгана.

Он наклонился к Игорю.

— Земляк, ты точно в Афгане был? Извини, братишка, если б я знал, то не пошел бы. А бумаги ты отдай. Зачем тебе какие-то бумаги? Жить надо.

Чужие сильные пальцы бесцеремонно обшарили его карманы. Игорь сделал усилие и сел на полу. Из угла комнаты на него сквозь слезы смотрела Ника. Тот, что говорил басом, со звероватой, налитой мощью фигурой и круглым, румяным лицом, выглядел почти добродушно. Другой — тощий и черноволосый, со злобной истеричностью во взгляде следил за каждым движением Игоря. В руках — тонкое и длинное лезвие ножа.

— Где бумажки-то, земляк? — деловито интересовался первый. — Отдай ты их, чего тебе с дерьмом вязаться!

Игорь пошевелил во рту языком.

— Как же так, братишка, — с трудом произнес он. — Мы же с тобой, считай, т а м вместе были. А теперь ты с этими?

— Поговори у меня, сука, — вновь дернулся Манал, но первый еще раз придержал его.

— Так дружки меня попросили, — добродушно сказал он. — Дружков не уважать нельзя.

— А ты знаешь, кто твои дружки?

— Да хоть кто, — он ничуть не обижался. — Мне теперь все по хрену. Ты отдай им бумажки, земляк.

— Нет у меня. Сам же проверил.

Тот немного потоптался на месте.

— Ну, тогда пошли, Манал. Чего тут еще торчать!

Манал послушался, но через пару шагов обернулся:

— Ты запомни, тебе повезло сегодня. Ты почти труп был, да-а. А в следующий раз не повезет. Думать, думать! Головой думать надо!

Дверь за ними захлопнулась. Ника сорвалась с места, защелкнула замок на собачку, навесила цепочку и еще нижний ключ повернула. Потом бросилась к Игорю.

— Прости, солнышко, я не виновата. Они сказали, что к тебе домой пойдут, если я с тобой не поговорю, если не попытаюсь тебя убедить. Я же кричала тебе, чтобы ты сюда не приходил!

Он молчал, вдыхая родной аромат ее кожи.

— Ну почему ты меня не послушал, солнышко!

— Как они узнали, что ты... что мы с тобой! — Он не стал договаривать, потому что и так уже понял. Конечно же, и здесь Валеркина работа.

— Я думала, умру, — плакала Ника. — Когда ты вошел и упал... Они тебя могли убить. Я закричала: кого вы убиваете, его на войне не убили! А этот, здоровый, оказывается, тоже там был.