Елена Волкова - Замок

Молодые люди одновременно испытали жгучее желание превратиться в летучих мышей и немедленно покинуть это шумное и людное место, но тут их поймал свет прожектора, и они оказались на виду у всех собравшихся на площади, все взгляды устремились на них. Толпа под предводительством Небесного Грома захлопала, засвистела и заулюлюкала, а сам Небесный Гром стал делать обеими руками жесты, приглашающие их подняться на ярко освещенную площадку.

Фредерик скрипнул зубами. Абигайль вздохнула:

— Ничего не поделаешь. Постараемся покончить со всем этим как можно скорее.

Наконец закончились шумные и суетливые поздравления, пожатия рук, восторги и вспышки фотоаппаратов. Небесный Гром спросил, как их зовут, и они представились своими настоящими именами. Говорила в основном Абигайль, у нее хорошо получалось — сразу было заметно, что она привыкла находиться в центре внимания, и выглядела она вполне современно, будто просто играла роль кокетливой барышни прошлого века.

Выбравшись наконец из толпы и свернув в боковую улицу, оба глубоко вздохнули:

— Ох, как я устала! Никакое веселье не в радость при такой жажде и таких усилиях над собой!

— Теперь Вы понимаете, почему граф такой мрачный и резкий?

— Да, ему не позавидуешь. Кстати, что с ним? А с той женщиной?

— Не слишком ли мы задержались здесь?

Фредерик не закончил фразу: перед ними возникли несколько странно одетых молодых людей и окружили их. Несколько секунд все молчали. Потом тот, который в этой группе казался вожаком, сделал шаг вперед и усмехнулся:

— Ну, а теперь колитесь, кто вы такие на самом деле? Богатенькие туристы в поисках экзотики?

Из-за его плеча выглядывала девица в мини-платье и пожирала глазами колье и серьги Абигайль и жемчужины на ее платье.

В прежние времена, попав в подобную ситуацию, Абигайль немедленно лишилась бы чувств от вполне искреннего испуга, предоставив своему кавалеру выпутываться самому. Теперь же все было иначе, и она устремила на стоящего перед ней юнца тяжелый взгляд исподлобья. Лицо ее приобрело мертвенно-бледный цвет, а веки покраснели, и голос, всегда такой мелодичный, прозвучал резко и хрипло:

— Нет, мы вампиры из замка Кронверк.

Вожак захохотал:

— Ага, меня моя старуха тоже называет кровососом!

Девица захихикала, остальные усмехнулись.

— Ну, ладно, — сказал главный. — Ты, подруга, снимай быстро побрякушки, а жемчужинки мы тебе сами срежем, а ты, приятель, не дергайся, и тогда твоей бабе ничего не будет и сам уцелеешь.

И он поднес руку с ножом к самому лицу Фредерика.

Тот улыбнулся и сказал, обращаясь к Абигайль:

— Не кажется ли Вам, сударыня, что этих юных нахалов следует слегка поучить?

— Непременно!

С этими словами он схватил своей рукой руку, державшую нож и с хриплым рыком несколько раз вонзил нож себе в грудь, что не нанесло ему, разумеется, ни малейшего вреда. Главарь уличной банды пытался вырваться, но это ему не удалось. Кисть его оказалась в железных тисках, пальцы ослабли, и нож выпал. Лязгнув клыками перед самым его носом, Фредерик дернул его за руку, и тот взвыл от боли: вывихнутая из плечевого сустава рука плетью повисла в рукаве, и он упал на колени, почти теряя сознание.

Тем временем Абигайль схватила другого и притянула к себе так, что тот сквозь аромат дорогих духов почувствовал запах подвальной сырости, а через ткань футболки — ледяной холод пальцев. У самого его лица оказалось голубоватое лицо с красными расширенными зрачками и оскаленными клыками, никак не похожими на пластмассовые, и дамочка, секунду назад такая красивая, стала монстром и просипела:

— Значит, мне ничего не будет? А тебе, мой сладкий?

И она лизнула его в щеку, потом в шею, мечтательно закатив при этом глаза, будто слизывая с торта взбитые сливки:

— Ах, какой сладкий!..

Чувствуя себя так, словно его прижали к глыбе льда, и мгновенно растеряв свой кураж, юнец дернулся, стремясь освободиться, а его приятель, стоявший позади Абигайль и не понявший еще, в чем дело, попытался нанести ей удар тяжелым ботинком под колено. Но ощущение он при этом испытал такое, будто пнул фонарный столб. У него успела еще мелькнуть мысль: "На каратистов нарвались!", но когда она обернулась и он увидел ее лицо — искаженное лицо вампира в обрамлении светлых локонов и сияния голубых сапфиров в ушах и на шее, то невольно отступил, испуганно моргая. Абигайль же безо всяких усилий оторвала от земли того, которого держала за грудки, и бросила его через голову, как пустой мешок, попав при этом в обладателя тяжелых ботинок, сбив его с ног, и те оба покатились по земле, желая только одного — чтобы их больше не трогали.

Фредерик в этот момент схватил за тонкую шейку девицу, которая пыталась бежать, но не успела сделать и двух шагов. Девица выглядела готовой лишиться чувств, и Фредерик старался не слишком сильно сжимать ее горло.

— Зачем Вам, милая, такие дорогие украшения? — прохрипел он ей прямо в остекленевшие от ужаса круглые глаза. — Барышню Вашего возраста украшают не драгоценности, а скромность, в том числе и в одежде. Разгуливая же в таком виде, Вы подвергаете свое прекрасное юное тело большой опасности!

При этих словах он провел свободной рукой по ее боку волнистую линию, давая понять, какой именно опасности она себя подвергает. Когда ледяная ладонь вампира коснулась теплой кожи ноги, девица взвизгнула и задергалась, а последний уцелевший из банды сдавленно крикнул:

— Она несовершеннолетняя!

— Неужели? — Фредерик обернулся, держа трепыхающуюся барышню почти на весу. — Ну, так и быть, пощадим невинность, хотя соблазн велик!

Он отпустил ее, и она осела на мостовую, не в силах удержаться на ногах, и стала отползать в сторону, демонстрируя эти самые ноги, весьма аппетитные. Фредерик послал ей напоследок оскал клыков и рявкнул:

— Очень велик соблазн!

Абигайль взяла его под руку и спросила, указывая на стонущего главаря:

— Вы совсем оторвали ему руку или только вывихнули?

— Надеюсь, что только вывихнул. Крови нет.

— Это хорошо. Мне не хотелось бы калечить их, хотя они и падшие личности.

— Не сошли бы эти падшие личности с ума от испуга. Не перестарались ли мы?

— Ничего. Через несколько дней они перестанут заикаться, а доктор убедит их, что это всего лишь страшный сон. Прекратите свои ночные похождения, молодые люди! — обратилась она наставительно к поверженному воинству. — А Вы, милая, оденьтесь и задумайтесь над своими знакомствами.

Она посмотрела на Фредерика:

— Я возмущена Вами, сударь! Вы лапали эту девицу совершенно недопустимым образом!

— А Вы, сударыня? — парировал он в ответ. — Вы прижимались к этому типу, как истосковавшаяся любовница!