Виктор Дудко - Тревожное лето

— Стрелял.

— Прямо вот так? — Она наставила в него лопаточку, которой ела мороженое, смотрела в глаза. — Бах — и все, да?

— Да. Прямо вот так. Бах — и все. Я солдат. Потому стреляю. Не я, так в меня.

— Ты жесток.

— А ты каким хотела бы меня видеть? Добреньким, когда вокруг столько крови? Человек, Таня, не однозначен, к сожалению. — Подумал. — А может, и к счастью, не знаю.

— Как это понять?

— Корова однозначна. Это животное. Ее предназначение — приносить людям пользу, давать молоко и мясо. А человек? Он сеет смерть, он рождает новую жизнь. Он созидает и в то же время разрушает.

— Значит, по-твоему...

— Это не по-моему, это так и есть.

— Ну, пусть ты многозначен. Так?

— И ты, — он тоже посмотрел ей в глаза. Секунду-другую они не отводили взглядов. Серегин насупился. Таня машинально поправила волосы.

— Тогда скажи мне, каково предназначение человека? Для чего он есть?

— Этого никто не знает...

— Что-то не хочется мороженого, — произнесла она и принялась рыться в сумочке, ища мелочь.

— Я рассчитаюсь, что ты...

— Нет-нет, я предпочитаю платить сама. Так проще жить. Мне пора. Я ведь тоже служу. Уроки музыки даю.

Таня чем-то была расстроена. Вероятно, он разочаровал ее этим разговором.

— Ты меня, пожалуйста, не провожай. Тут недалеко, и потом, могут увидеть. Я не хочу, чтоб твои сослуживцы попадались нам на глаза. Извини, я пошла.

Серегин остался в кафе. Выпил, как воду, розовое талое мороженое. Долгих шесть лет он не видел Таню. Было непросто говорить с ней теперь, непросто понять, какой она стала. Конечно, он патриот. Но он у черта в зубах, и об этом не всем знать обязательно. Даже Тане.

А тем временем Таня тоже думала о Серегине. Они о многом говорили, ей хотелось знать: кто он? Безропотный исполнитель чужой воли или ищущий, мечущийся человек? Он отвечал уклончиво, разговор не клеился, но Таня чувствовала: Олег не так прост. Стал очень сдержанным, даже когда они встретились в трамвае, был спокоен. Или холоден? Уже потом она поняла: он просто был не очень рад встрече. Может, стал равнодушен к ней? Война приглушает чувства... Это она знает по себе.

После этой встречи Татьяна сообщила Лоренсу: «В военном ведомстве появился офицер, через которого в будущем, думаю, можно будет получать сведения, интересующие нас».

Вовремя завершить реорганизацию НРА не дало вторжение банд Унгерна в Забайкалье. В Приморье и Маньчжурии было сосредоточено до 20 тысяч белогвардейцев и пять японских дивизий, численностью 70 тысяч человек.

Политбюро ЦК РКП(б) на специальном заседании, посвященном дальневосточной проблеме, обсудило вопрос об оказании помощи ДВР. В. И. Ленин потребовал от Реввоенсовета принять самые срочные меры, направленные на укрепление армии буферной республики. По решению политбюро ЦК РКП(б) в июне этого года главкомом и военным министром был назначен В. К. Блюхер. Совет Труда и Обороны по личному распоряжению В. И. Ленина выделил для ДВР 2300 тысяч золотых рублей.

26 августа в Дайрене начались переговоры. Делегация Дальневосточной республики потребовала немедленной эвакуации японских войск. Японская делегация во главе с Мацусимой, видя, что инициативу не удалось взять в свои руки, применила тактику затягивания переговоров, вовлекая представителен ДВР в длительные споры по всяким поводам.

А время стремительно шло.

В октябре японцы выставили ультиматум. Они требовали срыть укрепления по тихоокеанскому побережью; никогда впредь не держать в водах Тихого океана военно-морского флота и уничтожить имеющийся; сохранить принцип частной собственности в отношении японских подданных, приравняв в этом отношении их к гражданам ДВР; не допустить в республике установления коммунистического режима. Пятнадцатый пункт требовал передать Японии на восемьдесят лет в аренду весь Северный Сахалин.

Кроме того, эвакуацию своих войск из Приморья Япония предполагала производить по собственному усмотрению, в удобные для нее сроки.

Делегация ДВР отказалась принимать к обсуждению эти наглые требования. Стороны разошлись, не придя к единому решению; представители Дальневосточной республики покинули Дайрен. Японцы добились своего: «по вине» делегации ДВР переговоры были сорваны.

Части белогвардейской армии начали военные действия против республики.

Краткая хроника дальнейших событий: 22 декабря Народно-революционная армия оставила Хабаровск.

27 декабря Дальбюро ЦК РКП(б) обсудило вопрос о событиях в Приморской и Амурской областях. Вся полнота власти была передана Временному Нарревкому. Восточный фронт возглавил С. М. Серышев.

28 декабря под станцией Ин белым дали серьезный бой и наступление их было приостановлено.

12 февраля 1922 года части Народно-революционной армии и партизаны взяли Волочаевку. Был освобожден Хабаровск. Белые откатились на юг, к Уссури.

В начале сентября 1922 года должны были состояться новые переговоры с Японией в Чанчуне (Маньчжурия).

В ш т а б Н Р А

И з В л а д и в о с т о к а

П е р е д а е т У л а н

Как и следовало ожидать, японцы полностью разуверились в способностях С. Д. Меркулова к решительным действиям (слишком уж открыто братья занимаются собой, откровенно личным обогащением). Престиж правительства падает. Меркулов объявил Народное собрание распущенным. Председатель нарсоба Андрушкевич и ген. Болдырев объявили, что у М. проявились диктаторские наклонности и в связи с этим он низложен. Управляющим военным ведомством стал известный семеновец, генерал Молчанов. Третьего июля адмирал Старк вернулся из Ольгинского уезда и имел с Молчановым встречу, где заявил, что новую власть он не признает, и в ультимативной форме предложил восстановить Меркулова. Командующий войсками ген. Тачибана предостерег Старка от бессмысленности применения военной силы. Старк собрал на канонерке «Маньчжур» совещание с Молчановым. Тот отказался вести какие-либо переговоры до прибытия во Владивосток из Харбина ген. Дитерихса, которого японцы намерены протащить в правители.

Молчанов издал приказ об аресте Меркулова. Японцам нужен более энергичный человек во главе белой власти, который бы сумел вдохнуть жизнь в умирающее белоповстанческое движение на Дальнем Востоке.

На железнодорожном вокзале в Харбине, в сутолоке и суете, негромко и быстро переговаривались два неприметно одетых штатских господина:

— Который из них Иоффе? Толстый, с сигарой и в стоптанных ботинках?

— Это как раз секретарь консульства ДВР Таборов. А твой Иоффе — аршин с кепкой. Вернее, со шляпой. Интересно, почему все малорослые любят ходить в шляпах с большими полями? Отчего бы это?

— Кстати, до семнадцатого он носил фамилию Крымский.