П. Севастьянов - Искатель. 1967. Выпуск №2

— Сегодня так сегодня. Раз уж и билеты есть, — сказал он и, однако не расставаясь со своей противной интонацией, добавил: — Ну-ка.

А Семен, выходит, должен догадываться сам, дескать, речь идет о тех же билетах. Стараясь напомнить на этот раз о своей полной независимости, он лез в карман лениво и как бы размышляя, стоит ли билеты доставать или надо подумать еще.

Но старания были впустую. Мастер ждал, не выказывая нетерпения. В глазах его стоял все тот же ровный, холодный свет. Он взял билет и, не глядя, сунул в карман.

— Увидимся в купе, — сказал Мастер, повернулся и пошел, прямо так и пошел, больше ничего не говоря. И здесь Семен отклонился от доверенной роли.

— До вечера, — ответил Семен и направился в противоположную сторону.

Это вместо того, чтобы держать Мастера под неусыпным присмотром. По роли ему отводились следующие слова:

— Это не выйдет. Чур-чуры. Бросать одинокого человека в чужом городе? И скучно, и не по себе, и так далее.

В общем что-нибудь в этаком роде. Но Семен был сыт его обществом по горло. Он привозит Мастера в Москву, и взятки гладки. А там уж дело самого Учителя со всей его мудреной психологией.

У Семена сложился свой план. Он быстренько завернул за угол и выглянул оттуда. Мастер уходил торопливой, несвойственной ему походкой. Семен вышел из-за угла и пошел незаметно за Мастером, едва не касаясь заборов плечом. Если Мастер и отправится к тем, кого они опасались с Учителем, так сделает это сейчас же.

Мастер шел да шел себе и неожиданно юркнул в чей-то двор, ни с того ни с сего взял да канул. Он проверялся — в этом не было сомнений. Семен прилип к стене. Место было очень неудобное. Он стоял здесь на виду, словно голый. Глянь Мастер в эту сторону, и дело будет дрянь. Попробуй тогда разуверь.

Но Мастер не выходил, пропал, да и только. Семен подошел и заглянул осторожненько в открытые ворота. Вернее, от них остались ржавые скобы, а перед Семеном зиял пустырь, типичный сквозной проход — «сквозняк», по терминологии, которую Учитель запретил.

Семен присвистнул, сунул руки в карманы, прошел по кривой дорожке мимо битого кирпича, смятых обручей и очутился на улице, на которой только что был. Вот и угол, из-за него он следил за Мастером. Тут он присвистнул опять. Мастер исчез, выходит, за его спиной, ищи-свищи его в незнакомом-то городе.

Он побрел наугад и долго колесил по ближним улицам, поглядывая по дворам. То, что Мастер где-то уже далеко, он понимал и делал это все только потому, что надо было что-то делать. В голове нарастало решение бежать подальше от этого города. У кожи его появилось ощущение чьего-то прилипшего взгляда.

Семен стал внимателен к тому, что происходило за его спиной. Но пока в поле зрения не попадало ничего такого, что подтвердило бы его опасения.

Постепенно он вышел ближе к центру города. Здесь уже стояли крупноблочные дома в пять этажей, стали попадаться магазины и киоски, и это облегчало положение человека, шедшего по пятам. Семен был почти уверен, что слышит его дыхание. И было такое чувство, словно тебя опутали невидимой веревкой.

Семен выбирал людные места, стараясь замешаться в толпе. Но ощущение чужого пристального ока его не оставляло по-прежнему. Кто-то неотвязчивый тянулся за ним как хвост. Так он набрел на рыночную площадь, где еще вдобавок разместилась автобусная станция и народ кишел по-муравьиному. Здесь Семен начал крутиться, стараясь застигнуть врасплох того, кто шел следом. В его глазах замелькали лица, и одно вдруг оказалось похожим на Сергея Сергеича. Помешкав, Семен поспешил к нему, прокладывая дорогу в толчее, но похожее лицо исчезло. Зато Семен увидел Мастера.

Тот нерасчетливо открылся, обходя группу школьников, и Семен заметил его. Их глаза встретились. Мастер придержал шаг, выигрывая время, и, видно что-то придумав, быстро пошел на сближение. Его неподвижное лицо точно всколыхнулось. По лицу заходили живые тени.

— Интересно, думаю, куда он отправится, голуба, — сказал он, подходя. И необычайно словоохотливо.

Выходит, он следил с первого шага. Выходит, тоже проверял, ходил как тень. Получается так, что они ходили друг за другом, точно на карусели.

— А он-то ходит-бродит пока. Ты понимаешь, о чем это я, парень? — сказал Мастер и хлопнул Семена по плечу с каким-то неестественным оживлением.

— Но мы договорились. Вечером в купе, — ответил Семен.

— Что было, то было, — согласился Мастер, — но потом я подумал: нечего ему болтаться. Посидим у меня до отъезда. Чаю попьем, потолкуем. Я говорю вразумительно, а?

Такое уж никак не устраивало Семена. Его единственным желанием было сохранить свои ноги свободными, пока продлится эта канитель. Поэтому он сказал:

— Да я погуляю. В музей схожу.

— Вот этого бы я не хотел. Чтобы ты, парень, прогуливался. Уж ты меня прости, но я бы не хотел. Оставить тебя одного, ну нет. Это уже будет не по-хозяйски. Верно я говорю? По-моему, я тут ничего не придумал такого, лишнего, а? — словом, Мастер был очень настойчив.

Дальнейшее упорство только бы усложнило и без того его непонятное положение. Учителю было легко рассуждать — совсем иначе это выглядело на деле, все то, что они старались предусмотреть. Семен подчинился, на всякий случай готовя себя к борьбе.

По дороге они прихватили бутылку водки, завернув в «Гастроном». В самый момент, когда следовало платить, Мастер стал задумчиво смотреть куда-то в сторону, и Семену пришлось отправиться в кассу.

Он жил недурно. В его личной собственности была добрая половина дома. В придачу небольшой виноградник.

— Ушел на заслуженный отдых, — сказал Мастер, когда они шли по опавшим листьям винограда через двор.

— Ничего себе, — только и откликнулся Семен, тут было чему позавидовать!

Плети виноградной лозы опутали забор, словно в агонии, да так, казалось, и засохли. Мастер отвел коричневые щупальца лозы с дорожки и возразил:

— Но теперь поиздержался. Поэтому я согласен с вами.

Дома Мастер замкнулся опять. И попытки наладить с ним душевный контакт не привели ни к чему путному. Мастер молча ходил, гремел посудой, ставил стаканы. Семен потопал было за его спиной, заводя разговоры о том и о сем, но, не встретив поддержки, мысленно послал хозяина к черту, плюхнулся на стул и тоже умолк.

Затем они пили водку. И молчали. Время тянулось для Семена долго и нудно. Водка не шла. Он сидел трезвый. У него было такое ощущение, точно в комнате вился невидимый комар и зудел, зудел. Так ему все это действовало на нервы. А Мастер и ухом не вел. Пил себе, смотрел на стены, вытянув длинные ноги, и барабанил пальцами по столу. Временами он переводил взгляд на Семена, и тому стоило усилий выдерживать этот неподвижный взгляд.

Так они и просидели до вечера, будто в ожидании боя. Только днем сходили в рабочую столовую. Но у Семена пропал аппетит, он помешал в тарелке ложкой, ковырнул вилкой гуляш, на том и закончил трапезу. А Мастер, он обстоятельно, будто занимался делом, накладывал продовольствие в желудок. Он был спокоен.