П. Севастьянов - Искатель. 1967. Выпуск №2

Ему было под шестьдесят, но в нем еще чувствовалась сила. И Семен, глядя на то, как Мастер ест, припомнил одну из баек. Подробности стерлись, но, словом, Мастер уволок однажды целый сейф. Инструмента, что ли, не было под рукой, в общем он взял его в охапку и за ночь отбухал десять верст. А утром этот сейф собирали по клочьям. Таково содержание байки, и это воспоминание не облегчило Семенову задачу.

— Выпить бы еще, — сказал Семен. — Может, сыграем в очко на пальцах? Продувший берет бутылку. Идет?

Это был ход. На правах хозяина Мастер должен оскорбиться и сказать дрожащим голосом:

— Зачем обижаешь? Какое может быть очко? Бутылка с меня, и о чем тут разговоры.

Но Мастер оказался прижимистым. Он кивнул — идет, мол. Только сказал:

— Начинаем с тебя.

— Ну, с меня, — неохотно уступил Семен.

И Мастер принялся считать На счете три они выбросили пальцы. Семен повел игру осторожно и показал всего два очка. У Мастера было десять. Это было равносильно проигрышу для Семена. В следующий раз он опять покажет десять, и тогда перебор.

— Будя? — спросил Мастер.

— Чего уж там. Моя монета, я гоню, — согласился Семен безнадежно.

— Возьмешь потом. В Москве, — сказал Мастер.

Когда стемнело, Мастер начал собираться. Он принес откуда-то из недр дома фибровый чемоданчик. Вытер старой газетой его обшарпанные бока и поставил под стол. При этом до чуткого Семенова уха из чемоданчика долетел тихий перестук. Это и был знаменитый инструмент Мастера. Тот самый, немецкой работы, и небось обернутый тряпочками.

Мастер поставил чемоданчик и уселся в прежней позе — ноги вперед и пальцы на стол. Это возвестило о том, что его сборы закончены. Мастер готов в дорогу.

Семен проснулся от толчка.

— Приехали, гражданин. Скоро Голутвин, — сказала проводница.

До Москвы еще было ходу полтора часа. Полтора часа — это все-таки сон. Но Семен накануне просил разбудить под Голутвином.

Весь предыдущий день Семен подспудно боролся с Мастером, стараясь осилить его тяжелый характер. Но пока все сводилось к защите собственного самолюбия. Мастер бесцеремонно занял нижнюю полку, причитавшуюся Семену, и то и дело гонял его за пивом в вагон-ресторан. Словом, не ставил ни во что.

Семен перевидал всякое в исправительных колониях, но до сих пор не встречал человека с таким жестким характером. У Мастера характер не пружинил, уж как к нему ни подступай.

— Э-э! Алло, — сказал негромко Семен, наклонившись, и потряс Мастера за плечо.

Мастер открыл глаза, будто и не спал вовсе.

— Сходим в Голутвине, — сказал Семен, готовясь покончить со всем этим разом: или — или. И черт с ней, с этой затеей.

Но все обошлось гладко. Мастер не проронил ни слова и начал послушно собираться в полумраке, сопя и сморкаясь.

Потом они вылезли на перрон и сошли по ступенькам на узкую привокзальную площадь. Было еще очень рано, и все смотрелось будто через папиросную бумагу. Ветер мел под ноги сухие грязные обертки.

Семен огляделся. У киоска «Пиво — воды» одиноко стояла «Волга» с шашечками на бортах. Водитель спал себе на сиденье, прикрыв фуражкой лицо.

Судя по номеру, машина пришла из Москвы, однако была из другого парка. Это успокоило Семена. А Мастер ждал безучастно и зевал во весь рот, скаля крупные желтые зубы.

Семен забарабанил по крыше, и водитель поднял помятое лицо, на котором отпечатались все швы и складки рукава, словно древние растения на сланце. Семен запомнил одну такую картинку из школьного учебника.

— Чего хулиганишь? — спросил спросонья водитель.

— Поехали, — сказал Семен и подергал дверцу.

— Сейчас, — сказал водитель и начал устраиваться за рулем.

Семен забрался вглубь, на заднее сиденье. Мастер полез следом, грузно, точно напролом. Машина заходила ходуном на рессорах, а водитель и Семен закачались точно в люльке.

Они выехали за город на шоссе и там припустили Семен глядел на пустынную дорогу. Впереди еще было серо. В приоткрытое окно водителя задувал резкий ветер. Цифры счетчика ползли одна за другой, копейка за копейкой, так и наматывая кругленькую сумму. Поездка обходилась сторицей, и денег столько ушло, что было жаль. На гулянку другое дело, на то они и деньги, чтобы на них гулять. И иные траты Семен не признавал. Не в его это натуре — раскатывать на деньги. Лучше пройти пешком, но зато потом покутить где-нибудь с дружками в «поплавке». И будь его воля, трястись бы Мастеру на попутной машине. На пыльных и твердых мешках. Но Учитель сам разработал этот план, и Семен был вынужден с ним согласиться.

А потом он подумал, что сейчас, по сути, ему и не с кем пить, и совсем успокоился. По требованию Учителя он давно порвал со старыми друзьями, а в таксопарке держался особняком от остальных, чтобы легче было скрыть свои расходы.

Такси вкатило в Кратово. Семен погонял его по кривым переулкам и остановил подальше от Опушкина проезда. Потом метров семьсот они молча шли пешком и свернули к даче. Мастер, видно, отсидел ногу и слегка прихрамывал. Семен пошарил под крыльцом и, не найдя ключей, стукнул в дверь. Но за дверью было тихо. Тогда он подергал ее, и она с тихим скрипом отворилась Мастер невозмутимо стоял внизу у крыльца, держал свой чемоданчик. Он ждал, когда Семен пройдет вперед.

Они миновали прихожую и в первой же комнате наткнулись на чудеса. Там блистал накрытый стол, точно в ресторане. Бутылок «московской» прямо залейся и целый склад бычков в томате, не говоря уже о соленых огурцах. Семен дважды обошел вокруг стола, удивляясь.

Но в это время скрипнула лестница, ведущая сверху, и появился Сергей Сергеич.

Он был в темном костюме с узкими брюками, подтянутыми вверх, чтобы было видно всем, какие у него яркие носки. Туфли Учителя сверкали, а белую рубашку на груди украшал галстук бабочкой. Что и говорить, Учитель умел производить эффект.

— А я тут заработался немного и думаю, кто же это к нам пожаловал, — сказал Сергей Сергеич.

— Здравствуй, дорогой гость, — сказал вторым номером Сергей Сергеич и, сделав улыбку, пошел торжественно вниз с протянутой рукой.

Когда Учитель спустился, Семен заметил на его носу пенсне, обычно он носил очки в металлической оправе.

А Мастер стоял спокойно у стены, расставив ноги, и его это нисколько не трогало. Он был неуязвим для подобных штучек и даже не подал руки. Учитель остался с протянутой рукой, но его не смутил такой оборот, он потер пальцами, счел нужным пояснить всем в назидание:

— Через порог нельзя. Не та примета, ясно? Ну-с, прошу за стол с пути-дороги, — сказал Сергей Сергеич.