Люциан Воляновский - Бесшумный фронт

В действительности все проходило иначе. Трое офицеров сравнили и сопоставили данные, которые могли дать определенное предположение. Однако от предположений до конкретных выводов, до обоснованного подозрения и, наконец, до разгрома сети вражеской разведки еще долгий путь. Во всяком случае эти трое беседовали в скромно и просто обставленном кабинете начальника отдела, уехавшего по поручению (как и каждый активист партии) уездного комитета ПОРП на село.

Сведения, которыми располагали трое сотрудников, могли завести расследование в тупик, но могли дать и положительные результаты.

Итак, факт бегства за границу Генрика Коя и Альфреда Петрушки, разумеется, был известен органам безопасности. Знали тут и то, что оба сбежали, дабы уйти от ответственности за кражу. Установили, в каком пункте они перешли границу, что именно они пытались убить народного полицейского в ГДР. (Разрекламированный ими факт убийства был преждевременным. Однако не следует считать это смягчающим обстоятельством, так как Кой и Петрушка действовали с полным сознанием и по злой воле, а полицейский остался в живых лишь благодаря быстрому вмешательству врачей.) Органы безопасности допускали, что беглецы вернутся в Польшу уже как вышколенные шпионы. Однако и это было только предположением. Следовало знать точно: когда, где, для чего, в какой район они приедут; вместе или порознь; с целью шпионажа или диверсии, а может быть, им поручены обе «миссии»?..

На все эти вопросы ответ могло дать только время. Поэтому по всем отделениям контрразведки разослали фотографии обоих преступников. Стали ждать. Было решено, что беглецы все-таки вернутся как геленовские шпионы…

Сначала поступило донесение погранохраны: «На контрольной полосе участка Болешковице-Мешковице обнаружены двойные следы. Служебно-розыскные собаки не смогли взять следа». Проверка билетов, проданных в кассах четырех железнодорожных станций, находящихся вблизи от места нарушения, не дала никаких положительных результатов. Все четыре станции продали в это время билеты только на ближайшие пункты, но не в глубь Польши.

В списке предполагаемых нарушителей границы в ночь на 23 июля 1953 года находились, как я уже говорил, также Кой и Петрушка. Конечно, не следовало ожидать, что они сразу появятся у своих родных. Более вероятно было, что они поедут к нареченным. Но обилие этих «нареченных» серьезно путало следствие, и никто не ждал, что оно будет простым и легким. Любопытно, что знакомую нам Элижбету Стоклоса во внимание не приняли. Было известно, что она «утешилась» после бегства Коя в Германию: теперь ее нареченным стал железнодорожник Игнацек. Не следует считать сотрудников контрразведки какими-то сверхчеловеками, владеющими сверхъестественной способностью развязывать самые сложные узлы шпионажа и решать любые загадки… Поэтому не надо удивляться тому, что шпионско-жениховский треугольник — Кой — Стоклоса — Игнацек — выявился значительно позже.

Просматривая документы по этому делу, один из сотрудников контрразведки обратил внимание на факт, который мог толкнуть следствие на новый путь или сбить с толку. Оказалось, что недавно (речь идет о 1953 годе) к матери Коя пришла какая-то девушка с претензией, что Генрик Кой бросил ее. Кто она — не установили, известно лишь, что она приехала из Зеленой Гуры. Были просмотрены все командировки, какие давались Кою на последнем месте его работы. Однако в Зеленую Гуру он не ездил, хотя и направлялся на монтажные работы в Новой Соли, Зеленогурского воеводства. Из авансового отчета явствовало, что Кой жил не на частной квартире, а в доме для приезжих рабочих. Портье в этом доме служит некий старичок, который сначала никак не мог вспомнить такого постояльца. Но когда ему показали фотографию Коя, он сразу узнал его, хотя и не припомнил фамилии. Да она и не нужна была — гораздо больше пригодилась информация старичка, так как он припомнил, что Кой постоянно ходил с какой-то девушкой, которая жила неподалеку вместе с матерью и сестрой. Портье знал об этом потому, что девушка часто приходила к Генрику Кою и ожидала его в дежурке. Старик описал ее довольно подробно. По этому следу контрразведка нашла семью Будзинских, но вопрос все еще оставался неясен.

Второй деталью, которая в обычных условиях была бы упущена, как ничего не значащая, являлся тот факт, что Рита Будзинская рассказала некоторым подругам о своих брачных проектах и показала им новые часики, которые получила недавно от своего нареченного. Все эти внешне незначительные детали — не существенные в отрыве от целого — служили, однако, поводом к некоторым подозрениям.

Теперь проверка проданных железнодорожных билетов оказалась уже более плодотворной. Установили, что вскоре после нарушения границы в Новой Соли были проданы два билета до Глогувки. Поскольку на этой трассе нет готовых билетов, был выписан бланковый. Кассир вспомнил, что ввиду большой очереди он предложил покупателю (мужчине) выписать один бланк на двоих, и тот согласился. Отсюда следовал вывод, что какие-то двое мужчин едут теперь в Ополе, где как раз и родились Кой и Петрушка.

В папке с документами по данному делу накапливались все новые и новые рапорты. Наконец появился наиболее важный. В одном из городков Ополя в местное отделение органов безопасности явилась пожилая женщина. На явно силезском диалекте она обратилась к вахтеру и сказала ему, что хочет поговорить «с самим начальником». Женщину пригласили в кабинет. Сидевший за столом офицер спросил ее, по какому делу она пришла. Сперва женщина подумала, что ее «надувают», так как «пан комендант не может быть таким молодым». Однако уверившись, что никто не собирается подшутить над нею, она, еще не приступая к существу дела, попросила, чтобы «пан комендант не смеялся над старухой и не кричал на нее». Женщину заверили, что она может говорить все и никто над ней смеяться или грубить ей не будет.

После столь длительного вступления женщина изложила свое дело. В прошлое воскресенье ее сын сказал, что хочет купить себе часы. «А что ж, сынку, почему бы и не купить? Работаешь, деньги есть, купи…» Тогда ее сын — «молодой парень, пане комендант, честный, но еще не больно-то умный. Это ведь только с годами придет… Без обиды пану коменданту, вы еще тоже совсем, совсем не старый»… — и говорит ей, что есть подходящий случай. И слово за слово похвалился, что сможет выгодно купить: просят у него всего тысячу злотых за новенькие часы, только деньги сразу. Мать заинтересовалась: не краденые ли? Тогда сын успокоил ее и говорит, что часы продает Генрик Кой. «Ну я и сказала ему, что из дому выгоню, если придет с такими часами… А он только вышел и дверью хлопнул: такой же гордый, как и мой муж был… Но он хороший паренек, пане комендант, хороший и честный… Займитесь-ка этим, пане комендант, чтобы моего хлопца потом по милициям и другим таким местам не таскали… Ворованное пользы не приносит, а этот Кой всегда был негодяем, и кто его знает, откуда у него такие часы на продажу…»