Аркадий Адамов - Искатель. 1970. Выпуск №5

Судебная процедура была одной и той же в каждый день процесса. Из тюрьмы привозили Ванцетти в наручниках и помещали на скамью подсудимых в зарешеченную клетку. Там его освобождали от наручников, и защитники подходили к нему для консультаций. В зале появлялись Кацман и Кэйн, они дружески раскланивались с защитниками. Потом все ждали несколько минут, пока не появлялся судья Тейер, сознательно оттягивавший момент своего появления. Он выходил в черной мантии, внутренне удовлетворенный тем, что весь зал стоя, хотя и немного в нем народу, ждет, пока он усядется на свое место.

Потом раздавалось традиционное:

«Слушайте все, слушайте! Все, у кого есть дело к их чести судьям, заседающим ныне в Плимуте в пределах и для округа Плимут, подходите ближе, слушайте, и вы сами будете услышаны. Боже, храни Содружество Массачусетс!»

Перед обвинением стояла цель — добиться осуждения Ванцетти, чтобы в процессе по делу в Брейнтри он фигурировал уже в качестве разоблаченного преступника. Этот факт, по мнению Кацмана, мог оказать решающее влияние на присяжных, которым предстоит выслушать абсолютно противоречивые сведения обвинения и защиты. Плимутский суд Кацман решил провести быстро, так как показания свидетелей защиты уже были полностью подготовлены. И все же некоторые накладки в этих показаниях должны были заставить защиту отнестись к делу с большей осторожностью.

В суде свидетель Кокс полностью отверг свои первоначальные показания во время опознания Ванцетти. И все же Кацман, хотя и добился от Кокса, что тот показал в суде: «Я не утверждаю, но чувствую уверенность, что это тот человек», — не был доволен таким показанием. Зато он полностью разделял мнение Стюарта о высоких свидетельских способностях Хардинга: отбросив свои первоначальные утверждения, Хардинг без тени смущения заявил, что машина была марки «бьюик», стриженые усики бандита превратились в «густые, свисающие черные усы» Ванцетти, «слегка подправленные». 24 декабря, описывая гангстера под свежим впечатлением увиденного, Хардинг говорил: «Худощавый, рост 170–175 сантиметров, в длинном черном пальто и шляпе-«дерби». В суде, ровно шесть месяцев спустя, Хардинг изумил немногочисленных посетителей тем, что подробно описал внешность Ванцетти, словно пересказывал полицейский словесный портрет: «В длинном пальто без шляпы, высокий лоб, короткие волосы, полноватый, я бы сказал, широкие скулы, широкое лицо, довольно неприветливое, и голова округлая, как пуля».

Миссис Брукс продолжала утверждать в суде, что видела Ванцетти за рулем автомобиля. Вахи во время перекрестного допроса установил, что, когда раздались выстрелы, миссис Брукс находилась в здании железнодорожной станции, а оттуда невозможно было увидеть стрельбу, хотя женщина и утверждает, что все отлично видела. Миссис Брукс смутилась, но Вахи почему-то не стал ее дальше расспрашивать. И еще один важный факт ускользнул от внимания защиты: Ванцетти не умел водить автомобиль.

На подмогу миссис Брукс обвинение вызвало разносчика газет, который заявил, что видел с расстояния в сорок пять метров, как человек с темными усами вылез из прогулочного автомобиля и выстрелил из ружья в «форд».

— Это тот, которого я видел, — сказал он, указывая на Ванцетти. — А по тому, как он бежал, я узнал, что это иностранец.

Вахи попробовал высмеять показания разносчика газет, указывая, что если верить ему, то итальянцы бегают не так, как американцы или русские, но мальчишка твердо стоял на своем.

Настала очередь эксперта. Капитан Уильям Проктор, выступив в качестве эксперта по баллистике, утверждал, что гильза «винчестер» двенадцатого калибра, найденная в водосточной канаве на Броуд-стрит, вблизи места преступления, является идентичной тем, что были отобраны у Ванцетти при обыске в Броктоне. Вахи резонно пытался возразить, что гильзу мог обронить на улице любой проходивший по ней охотник, но тут вмешался судья Тейер и отверг возражение защитника. Гильза была принята в качестве вещественного доказательства и передана присяжным.

Три дня подряд Кацман и Кэйн излагали суду свои доводы в пользу обвинения. Настала очередь защиты. Вахи не стремился вызвать в суд тех жителей Бриджуотера, которые могли бы показать, что Ванцетти не причастен к происшествию 24 декабря. Вся его защита была построена на показаниях соседей Ванцетти по Северному Плимуту и сводилась к установлению его алиби. И это было бы правильно при другом составе присяжных.

Судья Тейер предупредил присяжных: если они придут к выводу, что 24 декабря Ванцетти находился в Плимуте, дело можно будет считать закрытым.

Первым Вахи вызвал Витторио Папа, того самого Поппи, которого, как показали в Броктоне Ванцетти и Сакко, они собирались навестить в день ареста. Затем Мэри Фортини, хозяйка квартиры Ванцетти в Плимуте, показала, что 24 декабря утром, в четверть седьмого, она разбудила Ванцетти. В толстых носках, комбинезоне и зеленом свитере Ванцетти пришел на кухню, выпил горячего молока, потом обулся и ушел. За день или два до этого он получил с посыльным бочонок угрей. Посыльный пришел как раз, когда она была дома. [4] За несколько недель до приведения в исполнение приговора по делу Сакко и Ванцетти защита представит губернатору штата Массачусетс Фуллеру квитанцию транспортной компании, подтверждающую, что 23 декабря Ванцетти был доставлен бочонок угрей. Этот документ таинственным образом исчез из материалов, находившихся в распоряжении губернатора Фуллера, как и многие другие документы и письма протеста крупных общественных деятелей. Весь вечер 23-го Ванцетти чистил, развешивал и упаковывал рыбу на кухне, чтобы на другой день разнести своим клиентам. В рождество итальянцы, как бы бедны они ни были, обязательно едят угрей. Это такая же традиция, как индейка на рождественском столе американца.

Часов в восемь утра Ванцетти вернулся с мальчиком, который ему обычно помогал; они нагрузили тачку и тележку пакетами с угрями и отправились их продавать.

Карло Бальбони рассказал, как утром 24 декабря, возвращаясь с ночного дежурства на фабрике «Кордэдж», зашел к Ванцетти за угрями. Ванцетти был еще в постели, и миссис Фортини разбудила его. В семь пятнадцать Ванцетти зашел с пакетом угрей к башмачнику Дикарло — тот даже помнил, что пакет весил полтора фунта.

Роза Бальбони получила своих угрей в полдень, а утром видела, как Ванцетти заходил к Энрико Бастони. Булочник Бастони под присягой показал, что за день до рождества, 24 декабря, Ванцетти приходил к нему одалживать лошадь с тележкой, но он не смог ему их дать. Пришел он как раз перед вторым гудком фабрики «Кордэдж» — за несколько минут до восьми утра.